| МАРЕВО НЕПОСТИЖИМОГО |
 Если бы несомненный знаток живописи Ги де Мопассан чудом перенесся из девятнадцатого века в 2010 год, попал из Парижа в Тбилиси и проник в мастерскую Шалвы Матуашвили, классик, вероятно, не задумываясь повторил бы свою излюбленную фразу: «Да, это потому и восхитительно, что больше похоже на пригрезившееся, чем на виденное!» И, думается, основоположники импрессионизма Эдуар Мане, Огюст Ренуар и Эдгар Дега будь и у них возможность прозревать будущее из отдаления полутора сотен лет, не колеблясь признали бы грузинского художника нашего времени родственной душой, мягко завлекающей зрителя в поэтическое марево непостижимого.
Абсолютно все творчество Шалвы Матуашвили пронизано вибрациями чудесного. Но особенно прекрасны и трогательны женские портреты. «Неудивительно, ведь я всю жизнь преклоняюсь перед слабым полом», – с улыбкой говорит художник. Девочки, девушки, женщины проступают на картинах сквозь волшебное марево, созданное восторженным вдохновением. Возникает чувство, что мы видим прелестниц в полугрезе кратких минут самого начала летнего рассветного часа. Сквозь розовато-голубую дымку зрителю являются девочки-эльфы и юные феи – в воздушно-тонких облачениях, но безкрылые. Эти создания внутренне таинственно-отстранены, они тепло-доброжелательны, но совершенно недоступны. Мы можем часами мысленно беседовать с героинями Матуашвили о загадках природы, о чудесах поэзии и любви, о бессмысленности ненависти, о нетленности возвышенных чувств... И героини на портретах охотно ответят: «Да, правда, Жанна Самари, перед которой благоговел Ренуар, бессмертна и посещает нас!» Или подтвердят догадку зрителя: «Безусловно, это неправда, что все великое уже создано». Лишь одного не откроют героини Матуашвили – самих себя. И герои – также не откроют. «Авто Махарадзе» с торжественным ликом великого деятеля, насмешливо-хитроумный «Гамлет Зукакишвили» или добродушный «Ираклий Априашвили», похожий на Гошу из фильма «Москва слезам не верит» и другие мужчины на портретах отнюдь не выставляют на показ свое подлинное «я», что не мешает им вызывать у зрителя чувство искренней симпатии. Ведь во всех портретах – и мужских, и женских – ощутимо то, что писались они художником с любовью к людям. Все герои на портретах – близкие знакомые Шалвы. Все натурщицы – женщины, перед очарованием которых мастер искренне преклоняется. «Сам я счастлив с своей супругой Лелой Сабанадзе. У нас двое замечательных детей – 32-летний Георгий и 27-летняя Анна. Они могут живописать, но не чувствуют призвания к этому. Зато моя маленькая внучка Нини уже побеждала на конкурсах детского рисунка, – рассказывает Шалва Матуашвили. – Семья и искусство – вот, пожалуй, и все мои увлечения. Правда, я люблю музыку – совершенно разную, но более всего – классическую. В юности играл на скрипке, но уже давно живопись поглотила меня целиком. Ежедневно я восемь часов провожу в своем собственном мире, мире Тициана и Веласкеса, Микеланджело и Веронезе. Этот мир для меня более реален и необходим, чем политические или спортивные страсти сегодняшнего дня. За те два-три часа в день, которые я волей-неволей бываю в банальной жизни, я и то успеваю заметить, что современные люди мало стараются постичь глубины творчества. А отношение к женщинам зачастую просто угнетает! Я горюю по поводу того, что нынешняя молодежь учится смотреть на противоположный пол исключительно потребительски, – вздыхает мужчина, родившийся в 1958 году. – И в моей жизни, и в моем творчестве женщина существо высшего порядка, она объясняет цель существования, она ведет через мрак в радужность непостижимого и волшебного. Женщина, лишенная женственности, – это самая ужасная из всех возможных ошибок природы! К счастью, эта ошибка встречается редко...» Для Шалвы Матуашвили, выражаясь словами драматурга и теоретика искусства Готхольда Лессинга, «настоящая женщина – это образцовое произведение вселенной». Для изображения женщин художник обычно предпочитает масляные краски, гуашь и пастель – как материал, дарующий цветогамму, исполненную нежности.  Портреты женщин не носят следов нарочитой загадочности. Но и характерной определенности в них тоже нет. При абсолютном внешнем сходстве портретов с живыми оригиналами, в каждой из картин отсутствует какое-либо определенно преобладающее качество конкретной личности. Присутствует лишь обобщенное и весьма условное эмоциональное состояние героинь, обычно близкое или к сосредоточенному, спокойному созерцанию, или к отвлеченной беспечальной задумчивости, и легкое указание на сравнительно большую или меньшую психологическую открытость окружающему миру.Сдержанная «Нино Гокиели» или сосредоточенная «Майко Цкитишвили» сродни испанской принцессе XVI века Каталине Микаэле Савойской с портрета кисти Хуана Пантоха де ла Круса. Изысканная «Ика Бокучава» или юная девушка-ангел «Нанука Иашвили» также одухотворенны и скрытны, как хрупкая Антония Сарате, которую не раз писал Франсиско Хосе де Гойя. «Лика Гиоргадзе» с внешностью бизнес-леди; «Ниника Арабули» с грациозной, как у Полины Виардо, шеей; амазонка «Ната Погосова»; кроткая «Лела» - само воплощение женственности и жертвенности; пышногрудая красотка «Анна» – они, как и все женщины на портретах кисти Матуашвили не загадочны, а непостижимы. И чудится: у мастера нет надежды, что когда-нибудь люди научатся видеть глубины чужого сознания, особенно же – сознания женского. Но что за беда, если мы никогда не познаем друг друга полностью! Главное в отношениях – не знание до мелочей, а любовь. Шалва Матуашвили уверен: никому не дано полное взаимопонимание, но любовь дается без меры... Как сказал философ-неоплатоник Марсилио Фичино, «любовь есть желание наслаждаться красотой, красота же есть некое сияние, влекущее человеческую душу». Поэтому-то запечатленные на холсте грузинским мастером безымянные нагие натурщицы, подобно Афродите, предстают перед нами в розовой пене иллюзий. Их золотистые тела освещают таинственные ночи – ведь это тела лучезарных бессмертных богинь! «Священна и целяща энергия любви», – благоговея утверждает Шалва Матуашвили.  И все-таки, стоит напомнить, что поэтизированные героини Матуашвили не тонут окончательно в золотисто-розовом мареве иллюзорного бытия. Они постепенно выплывают из него, как бы материализуясь. Мы, художник и зрители, будто бы зовем, и светлые духи являются из иного мира, воплощаются в образы чудесных людей. Но они всегда готовы уйти от нас обратно, в золотистые безмятежные сновидения собственного подсознания...Шалва неспроста склонен радоваться, что ему удалось создать цикл отвлеченных композиций на тему собственного мироощущения. Это – фантасмагории, являющиеся иным романтикам при медленном переходе от сна к яви. Сквозь колышащуюся душистым ветерком, насыщенную мечтами полутьму проступают самые диковинные картины – невероятно, но в них краски будто бы обретают звучание, а звук – осязаемость, и вещественность растворяется в новом приливе абстрактных, уже невыразимых словами эмоций. Предчувствие счастья – вначале робкое и отдаленное – постепенно крепнет, приближается. И наконец, выплывая из многоцветного марева, формируется действительность – пышная, яркая, благоухающая ароматами лучших цветников Грузии. Невыразимые заоблачно-поэтические грезы в конце концов уступают место осознанию реального счастья – счастья жить. «Мой внутренний мир совершенно не трагичен, – подтверждает художник. – Для создания композиций, выражающих мое внутреннее «эго», я часто выбираю сочные масляные краски. Живопись – смысл всей моей жизни. Чувство благодарности к одному из лучших педагогов нашей Академии художеств– к Русудан Гачечиладзе – я пронес через всю жизнь. Не любя никакого риска и эпатажа как художник я избежал резких перепадов в манере письма. Можно сказать, что мое творчество шло на плавной волне, опыт накапливался постепенно, изменения стиля происходили медленно. Никогда не ощущал себя воителем, не попадал в конфликты богемы, не испытывал зависти к чужому успеху. Среди симпатичных мне творческих личностей Грузии всегда особенно выделял Темо Мачавариани, Левана Харанаули, Зураба Нижарадзе, Альберта Дилбаряна, Серго Кобуладзе – и это далеко не весь перечень знакомых мне талантливых художников!» Картин же самого Матуашвили внимание широкой публики тоже не обошло стороной. В Тбилиси и Берлине, в Москве и Милане, в Баку и Барселоне, в Париже и Токио – в ряде разноязычных городов мира живопись Матуашвили имела вполне заслуженный успех. Многим картинам Шалвы нашлось место в частных коллекциях любителей живописи и в Музее современного искусства Грузии, в Третьяковской галерее и в московском же Музее искусства народов Востока... Как сказал еще Шота Руставели, «любовь нас возвышает». Катя ЦИБЕР Кругом не было "Рингтоны на будильник скачать бесплатно"ни души, но, очевидно, кто-то пробирался между деревьями. Да вдобавок он и сам "Тина тернер скачать"возьмет все, что нужно, чтобы не "Скачать звук автомобиль"умереть с голоду. Они миновали предместье и по окольной дороге, пересекавшей "Карточная настольная игра купить"заросли, подъехали к уединенному ранчо, тому "Кмп плеер скачать на русском"самому, куда однажды уже привозили Роситу. Лучше-то вам его имени не произнести. |
