Владимир Головин создал необыкновенную книгу «Завлекают в Сололаки стертые пороги...» Подзаголовок ее гласит: «Литературные страницы старого района». Автор великолепно знает Сололаки, писателей, которые жили здесь (грузин, русских, армян, азербайджанцев), тех самых, чьими именами названы здесь многие улицы. Вот они: Паоло Иашвили, Георгий Леонидзе, Ладо Асатиани, Геронти Кикодзе, Павле Ингороква, Шалва Дадиани, Шио Читадзе, Михаил Лермонтов, Галактион, Иванэ Мачабели, Сулхан-Саба, Даниэл Чонкадзе, Александр Чавчавадзе, Ованес Туманян...
Гостями Сололаки в разное время были Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Александр Грибоедов, Валерий Брюсов, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Юрий Тынянов, Осип Мандельштам, Николай Заболоцкий, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина... Здесь же жили недолгое время Нико Николадзе, Леся Украинка, Владимир Сологуб, Ната Вачнадзе, Николай Шенгелая и мой современник Шура Цыбулевский. А скольких, наверное, я упустил, как упустил и сам автор книги! Например, на улице Ладо Асатиани живет известный языковед Рамаз Патаридзе. Здесь же жили поэт и ученый Михаил Курдиани, рано погибший писатель Гурам Рчеулишвили, Владимир Сихарулидзе, Гурам Схиртладзе... В.Сихарулидзе, автор повести «Десятый свидетель» и Гурам Схиртладзе, автор «Старой липы», заставили долго волноваться нашего читателя.
Теперь же скажу вот что: меня как одного из многих грузинских писателей, соединяют с вышеназванными деятелями невидимые нити. Я перевел несколько стихотворений А.Пушкина и поэму «Граф Нулин», которая опубликована в журнале «Саундже», а также «Евгения Онегина», который, надеюсь, тоже будет когда-нибудь напечатан.
Из Лермонтова я перевел стихотворение-шедевр «Валерик» и «Казацкую колыбельную». Перевел также одно стихотворение Леси Украинки и несколько – Шуры Цыбулевского. А.Грибоедову, С.Есенину, Б.Окуджава, Ш.Цыбулевскому и Нате Вачнадзе в разное время я посвятил стихи, статьи, эссе...

Ната Вачнадзе
Свеча пред образом святым
и молния, сверкнувшая в пути.
С небес сошедшая
и вновь вознесшаяся в небо!

Но вернемся к автору книги, так сильно впечатлившей меня. Владимиру Головину пришлось очень много потрудиться и затратить огромную энергию прежде всего на изыскание, выявление и собирание материала. А материал-то находился на грани исчезновения, и очень скоро мы его и не обнаружили бы, потому создание книги подобного рода было особенно необходимо. Труд автора, который оказался не только писателем, но и исследователем, приобретает особую ценность. А к этому прибавьте его любовь к родному городу и знание его истории – вероятно, это и было движущей силой поэта Вл. Головина на нелегком пути создания этой замечательной книги о поэтах, литературе и литераторах Тбилиси и его столь своеобразном и привлекательном старинном районе Сололаки.
«Свидетельствует вещий знак,
Поэт поэту есть кунак».
Да, это точно так. Правда, слово «кунак» не грузинское, а прекрасное стихотворение С.Есенина называется «Поэтам Грузии», но кто не ошибается на этой грешной земле!
Вл. Головин любит старый Сололаки, его стертые лестницы и балконы с ажурными деревянными перилами, еще больше любит он тех, кто живет по ту сторону этих балконов и балкончиков, лесенок, переходов и мостиков,  любит уютные дворы, где неторопливо беседовали грузинские и русские поэты, читали друг другу свои произведения, «вокруг самовара», - как мечтал Пиросмани, и их голоса слышатся порой в ночи...
На дворе тогда другое было время: зоркое недремлющее око ГПУ и КГБ денно и нощно наблюдало за балконами и балкончиками, за окнами и дверями... Особняк Лаврентия Берия был выстроен, между прочим, рядом с Союзом писателей. А беседы не прекращались. И неосмотрительная смелость погубила тогда многих: Паоло Иашвили, Есенин, Маяковский, Мандельштам... Паоло застрелился, Тициан исчез, Цыбулевский ни за что, ни про что отсидел восемь лет... Шура, слава богу, уцелел и вышел на любимые улицы. «Удивительные названия, правда? «Карусельный спуск», «Винный подъем», а?» - говаривал Шура. Он обожал этот крутой Винный подъем. Его гостями бывали Ал. Межиров, Белла Ахмадулина, Ян Гольцман, Мих. Синельников, Леонид Темин, который завещал похоронить его в Грузии (так и случилось!).
Близким другом Шуры был Булат Окуджава.
У Беллы Ахмадулиной есть стихотворение, посвященное Шуре Цыбульскому, в котором она признается, что никто не любил ее так, как неразлучные друзья – Шура и Гия Маргвелашвили.
Почти целых пять лет я прожил в Переделкино, где находятся музеи Пастернака, Чуковского, Окуджава, Евтушенко.
Москва – город книжный. Чего стоит одно лишь то, что в Москве существует огромный круглосуточный книжный магазин. Мы об этом и мечтать не можем. У нас книжные магазины и библиотеки закрывали и вместо них открывали супермаркеты, - отмечает Вл. Головин. Увы!..
Как-то раз в круглосуточном книжном магазине я приобрел Марселя Пруста, потом – тома блестящего переводчика «Дон Кихота» Николая Любимова (воспоминания, статьи, эссе, исследования). В одной из статей Н.Любимов приводит великолепный пастернаковский перевод стихотворения Паоло Иашвили – «И поет поет кончик пера, клювик соловья», - и замечает, что поэзия Пастернака многим обязана творчеству грузинских поэтов. Вл. Головин в том же ракурсе обращает внимание читателя на переводы Бальмонта, Заболоцкого, Мандельштама, Тарковского.
С большой теплотой и любовью Вл. Головин вспоминает Вахушти Котетишвили и Левана Челидзе. С обоими меня связывали теплые дружеские отношения. Вахушти я посвятил эссе – о его воспоминаниях «Мой век минувший», с Леваном мы проводили ночи за рассуждениями о литературе и игрой в нарды.
Конечно, эта моя статья – капля в море по сравнению с той мощной рекой, которую открыл нам Вл. Головин. Но – я заострил внимание на том, что мне близко и знакомо. Кто-то другой найдет другое: книга-то не только для одного читателя пишется.
Прекрасное произведение создал Вл. Головин и он же нам говорит: «Подобные книги следует написать и о других районах нашей столицы».
Я выше отметил, что Вл. Головин знает историю Сололаки. Но мой русский коллега знает не только историю Сололаки, он знает наш характер, знает еще многое, о чем не говорит прямо, но мы чувствуем это и находим подтверждение в его книге.

Мурман ДЖГУБУРИА
Перевод Камиллы-Мариам Коринтэли