УГОЛ ЗРЕНИЯ ВЛАДИМИРА ГОЛОВИНА - 5
УДИВЛЯЕТ ЖИЗНЬ ЭТА? СНОВА ПЕРЕЧТИ ПОЭТА!
Ночь, улица, фонарь, аптека… Александр Блок
Здесь и там вскипают речи... Федор Соллугуб
Ах, боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна! Александр Грибоедов
…Любовь к отеческим гробам Александр Пушкин
...Я глупостей не чтец.
Александр Грибоедов
О чем только сейчас ни пишут там, где можно напечатать хотя бы одно слово! Что только не несут с телеэкранов! Число политологов, экспертов, критиков, тех, кто считает себя специалистом сразу в нескольких сферах, растет в геометрической прогрессии. Не говоря уже о поэтах - издать книжку своих виршей сейчас не проблема, а корявые рифмованные строки нравятся не только себе любимому, но и близким друзьям…
Довелось недавно побывать на собрании некоего литературного общества. Вот один его член сообщает, что за минувший год написал тысячу (!) стихотворений и читает, слава Богу, лишь несколько из них. Другая зачитывает стих, которым она очень гордится. А в нем говорится, что сию поэтессу вдохновляют… рапсоды Паганини. Тут уже приходится задуматься. То ли великий скрипач возродил древнегреческий институт странствующих певцов и пестовал их, то ли содержал при себе бродячих бардов, подобно крепостным. Формулировка-то четкая: «рапсоды Паганини». И невольно рождается нечто вроде эпиграммы: Искусством поразив народы и скрипки ускоряя прыть, Николо заимел рапсодов, певцов бродячих, стало быть. Ведь достаточно открыть любой словарь и прочесть: «Рапсоды (согласно античным объяснениям термина — «сшиватели песен» или «певцы с жезлом в руке») — профессиональные исполнители эпических, главным образом гомеровских поэм в классической Греции; странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке (жезл — символ права выступать на собрании)». Ну, а если поэтесса имела в виду рапсодии Паганини, то уместно напомнить: тот не написал за свою жизнь ни одного произведения этого жанра, с которым его имя связывает лишь «Рапсодия на тему Паганини ля минор opus 43» Сергея Рахманинова. Желание ученость показать и красивость проявить. И имя таким «творцам» - легион. А вот когда домой вернешься и телевизор включишь, то такого наслушаешься в самых разных областях нашей жизни, что волосы дыбом встают. И тут видишь на полке томики стихов. Настоящих. И рождается такая реминисценция на строки их авторов:
Аптека. Рядом с ней фонарь. И ночь. И вечное продленье триады невского виденья. И томик Блока – как словарь. Но здесь и там вскипают речи, которым места нет в стихах. Их произносят, впопыхах умы и души искалечив. Вот здесь расстреляны царевны, там – книги на кострах горят… С экранов всюду говорят княгини Марьи Алексеевны. И вновь инструкции штабам патриотизмом заражают. И новые гробы рождает любовь к отеческим гробам. Но изреченных слов венец – фонарь, аптека, ночь над крышей… Всех лозунгов они превыше. Вовек. Я глупостей не чтец.
|