Ну, кто ж откажется от возможности побыть в  блестящей компании Того, кто казался человеком, а был небожителем? И вот уже щекочет ноздри аромат его театрального пира. Еще готовятся. Накрывают, пока не приглашают. Но скоро, скоро… В чашах его пьес напиток, выдержанный в веках.  Пригубить, уплыть на время в вечность и вернуться. Но помнить, что каждому  прибудет  срок, и все окажемся перед пучиной  страстей, что нажили мы здесь… Вот Его рука достает перо, оно  дрожит слегка от нетерпения, и выводит строки: «Мы созданы из вещества того же, Что наши сны. И сном окружена                 Вся наша маленькая жизнь» (Вильям Шекспир «Буря»).
Провинциальный театр в этом городке кажется достопримечательностью, и только. Здесь, в патриархальном месте, жители играют пьесу своей жизни, без сомнений, что это всего лишь игра, и все могло случиться иначе. Так, почему же он, молодой режиссер из столицы Георгий Апхазава, спешит в этот уездный город? Наш герой харизматичен, красив. Его непременно пригласили бы позировать Леонардо да Винчи и Рафаэль. В эпоху Возрождения ценили красоту. Он едет из Тбилиси в Зестафони, еще не зная труппу, волнуясь за выбор пьесы. Едет в городок, похожий, скорее, на поселок, через который проезжают транзитом, не интересуясь, не замечая. Скорей бы проехать. Кого-то еще сегодня волнует местный театр? Как памятник прошлым доблестям? А есть там жизнь, в этом странном театре? Он еще не закрыт? А кто ходит? А зритель водится? Кому это надо вообще?
Шесть лет наш герой говорит с друзьями об этой пьесе. «Буря» - она то и дело всплывает в беседах, снах, обидах, бессонных непрощениях и отпущениях. Жизнь движется, как кажется, по прямой. И вот делает виток: наговорили небесам за шесть лет, надышали «Бурей». Небеса же не железные. Раздается звонок от старой знакомой по институту, а сегодня – худрука драмтеатра в Зестафони Нино Липартиани: «Как дела? Есть предложение: может, поставишь, что твоя душа желает? Ставь в моем театре, что захочешь. Я тебя жду». И вот выбраны актеры по фейсбуку. Картины, что будоражили воображение нашего героя, стремительно материализуются. Труппа, как будто, ждала эту пьесу. Все актеры в ролях на своем месте, играют с жадностью и рвением. Так мечтается нашему герою по дороге в Зестафони. Как на самом деле все сложится?
Древнейшая крепость Шорапани остается позади, и вот он, Зестафони. На круглой клумбе с одинокой пальмой мирно соседствуют куры, козы и коровы. Наш герой заходит в здание театра, проживающего уже второй век – ну точно, как пожилой местный «батони»,  замер на улице, то ли дремлет, то ли Богу душу вверил. «...Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе, Где вечные сумерки И вечные колокола» (Марина Цветаева).
Колокола здесь громко звучат. Признаюсь, неравнодушна к маленьким городкам. Наедине со своей душой, совестью и ближе к мирозданию. И не спрячешься, не  прикроешься ничем –  перед небесами, такой, как есть. В провинции все размерено и важно. Человек виден крупно. Не вещи, а он сам – его несовершенный и мучительный путь. В столице нужно проделать тысячи мелких движений, а здесь, в провинции умиротворенная природа на расстоянии вытянутой руки, горы делают вздох раз в сто лет.
Провинция – это мир Чехова, Вампилова, Розова. Это нетленные фильмы – «Полеты во сне и наяву» Романа Балаяна, «Успех» Константина Худякова, «Город Зеро» Карена  Шахназарова. В «Полетах» душа героя Олега Янковского проснулась и не знает, что ей делать, когда все спят наяву и говорят на другом языке. Язык вроде тот же – только чужой. И никто не объяснит, как жить. Проснулся, а внутри дыра размером с мироздание. Не заполняется ничем, не получается. Где этот материал, чтоб заполнил, утолил, успокоил, радость вернул? Как мы живем? Как тело?  Как душа? У меня есть душа. Нет, мы все напутали. Я – душа, у которой  есть тело напрокат. Шекспир – память рода души общечеловеческой, хранилище знаний о каждом из нас. Щемящая мелодия прорывается в будни, зовет. Она знает, что нужно душе, что есть ее живительные соки, все витамины и микроэлементы.
И вот первые репетиции. Наш герой облегченно вздыхает – актеры чувствуют роли, слышат мелодику поэзии Шекспира, им нравится пьеса, они гордятся – Шекспир в театре! Беседы, мизансцены, узнавание друг друга. День за днем в скрипучем старом театре наш режиссер, как и герой Филатова в фильме «Успех», встречает актеров «с глазами» - и в них «твоя душа напротив». Еще вчера ты не знал этих людей, а сегодня они плотной строчкой проходят через судьбу. Не верится, что так быстро прошло время, и надо возвращаться в Тбилиси. Там нашего героя ожидает театр, новорожденный, маленький. «Пространство» нашло свой адрес в уютном подвальчике на тихой улице старого Тбилиси. Здесь самые послушные актеры в мире  – это куклы. Они рождаются в руках художника, режиссера Нино Кития. Время летит в столице быстро.  Необходимо ехать в Зестафони. Там готовятся, ждут. Все всерьез. Нет пути назад, надо претворять реальность в мечты.
«Буря» была представлена Шекспиром как музыкальная трагикомедия. Ревет океан, поют духи свои магические песни. Мир полон высшей логики, во всем есть Бог и судьба.  Что может простой человек на этом свете без помощи и защиты небес? Он мгновенно уязвим, безоговорочно смертен и тоскливо одинок. Просперо (Георгий Гловели)  выкинут родным братом, Антонио (Темур Квелиашвили) скинут с престола  в мир, имя которому «ПОСЕРЕДИНЕ НИЧЕГО». Актер ведет свою роль так, что видится мне не столько волшебником Просперо,  сколько несчастным Королем Лиром. Еще вчера король распоряжался судьбами людей, но свершился трагический поворот, он свергнут и  выкинут родственниками в никуда. Дочь Просперо, Миранда (Нана Тсхвирашвили, Нана Исиани), не знает другой жизни. Она попала на остров маленькой девочкой, счастлива рядом с отцом. Но Просперо понимает, что  жизнь его ребенка погублена. Что за жестокая участь для девушки, щедро одаренной умом, чистотой сердца и красотой, прозябать на диком острове на краю света?
Вот и генеральная репетиция. Позади остались черновики, поиски. Актеры облачены в костюмы, выставлен свет, готова музыка – все намерения сложились  в цельный спектакль. Здесь особый мир. Четвертое измерение счастья и свободы. Что там за реальность, за пределами театра? А зачем им это, актерам, влюбленным в театр, когда у каждого из них весь мир в кармане? У творческих людей свое четвертое измерение, личный час бессмертия, остров, где ты сам себе господин. Поэтому они любят свой старый провинциальный театр.
Провинция зачастую проявляет скверный характер, как ревнивая прабабушка грузинка, которая нигде  не была дальше местного рынка и родственников в соседнем селе. Она ворчлива, недовольна всем и всегда, скажет, что знает о жизни все, и никуда ты не поедешь, пропадешь за копейку, не отпустит. Город Зеро, магическая провинция, она творит  заклятья. Хоть ты не был в этом городе никогда, но тебе расскажут историю твоей жизни здесь, и ты поверишь, что это возможно. Такая сила в маленьких городках, омуты просто, колдовство чистое… Если вырвался, уехал, то понадобится вернуться сюда, подзарядиться, наполнить свой внутренний  кувшин тем, что ты любил. Оно в ответ теперь любит и помнит тебя. Прабабушкин гобелен над кроватью излучает любовь, как печка. Сколько раз засыпал в тесной комнатке, где умещалось все огромное детство, глядя на узоры рукотворного коврика… Старый треснувший кувшин, что помнит десятки урожаев винограда, врос в землю возле забора. Что делать с этим кувшином? Жалко выбросить, немного не по себе – картина мира поменяется. Пусть лежит. Недавно я познакомилась с человеком из Душети Бадри Сирадзе, архитектором, писателем, бизнесменом. Бадри собирает старые гобелены, ковры, сумки. Мастерицы переносят древние узоры на новые изделия. Прядут из шерсти, ткут, вышивают, как в старину. Используют только натуральные, минеральные краски, соль из Сванетии.
Когда проходишь посвящение в творчество, Учитель вкладывает в тебя подлинные минеральные краски, соль, узоры.  Высокая планка на всю жизнь, камертон, внутренний цензор. И у каждого свой Учитель, свой Мастер. Вспомнила своих Учителей, поблагодарила их мысленно, вздохнула по юности. У нашего героя, режиссера «Бури» Георгия Апхазава, свой Мастер. Он познакомился с ним с трехлетнем возрасте, в двенадцать играл в актерской студии, в четырнадцать – в ТЮЗе им. Нодара Думбадзе. Поступил на режиссерский факультет к своему Учителю Гие Кития, профессору Тбилисского государственного университета театра и кино им. Шота Руставели. И по сей день Георгий рядом со своим Учителем, преподает на курсе, где Гия Кития является руководителем. Вот кто самый строгий зритель для нашего героя, в присутствии Мастера он чувствует себя все тем же юным студентом.
Премьера назначена. Скоро все состоится. Как всегда, не хватает одного дня. Кажется, еще бы сутки… А зал на премьере был полный. Зестафонские актеры блистали бы в придворном театре, не хуже той труппы, что в мае 1613 года исполняла «Бурю» при дворе во время  бракосочетания дочери Иакова I принцессы Елизаветы и пфальцграфа Фридриха.
Просперо и Антонио – убедительны в своем драматизме и силе. Это два льва на одной территории.
Алонзо (Вахтанг Квиникадзе) король Неаполитанский, высокий, аристократичный, стройный, актер старой школы, сдержанный и суровый в роли. Одно удовольствие  наблюдать за героем Вахтанга, за отточенным исполнением роли Алонзо. Фердинанд (Кока Чанкотадзе) в исполнении актера милый, романтичный принц. Колоритна парочка придворных пьяниц – шут Тринкуло (Бадри Табатадзе) и дворецкий (Темур Кикнавелидзе). Их персонажи кажутся милыми простачками. Но как легко соглашаются они убить Просперо и завладеть его дочерью и островом! Простота, хуже воровства. Калибан (Зураб Абесадзе) вовсе не экзотичный туземец. Внешне этот сын ведьмы и дьявола ничем не отличается от неаполитанцев. В этой трактовке дикарь Калибан – визуально нормален, даже красив. Но изнутри – это варвар, первобытный, агрессивно непоколебимый в своей правоте, как и всякое невежество. Калибан – прямолинейный, глупый, неблагодарный, но он менее опасен, чем брат Просперо, просвещенный злодей Антонио, незаконно захвативший власть в Неаполе. Его сердце не дрогнуло, отправляя на гибель родного брата с маленькой дочкой.
Ариэль, дух воздуха, на этот раз в «Буре», исполняет не парень, а десятилетняя девочка (Гванца Григолашвили). Юная актриса легко держит зал, на всем протяжении спектакля Ариэль на сцене. Никакого снисхождения к себе, выполняет все задумки режиссера на «отлично». Как сложится ее судьба, как споют ей духи удачи? Вот бы, оторвать кусочек волшебного плаща Просперо для этой маленькой, трогательной в своей строгости, актрисы. И дать этой девочке, что так быстро взрослеет, счастья, какого она сама захочет. И пусть ее выбор не станет горьким уроком, а дух удачи из «Бури» споет ей песню – оберег на всю жизнь.
Актеры с упорством играют не легкую придворную пьесу, а то из Шекспира, что мы любим и знаем, чем дорожим. Шекспир тут самый настоящий, страсти нешуточные в изначально неприхотливой истории. А как звучит Шекспир на грузинском?  Иверский язык по древней мелодике, страстности, пафосу известен в мире, как идеальный для представления Шекспира. Слышали, как выясняют отношения двое мужчин, столкнувши свои машины на трассе? Жесты, экспрессия, темперамент. Там, где это вызревало веками, в древних суровых лесах и скалах Англии, здесь, под солнцем Иверии, в избытке. По накалу страстей, по драматизму – театр мгновенный, театр жизни. Если углубляться в историю, проследить корни Иверии – Иберии – Испании и древней Англии, удивишься родству ветхого этноса, сходству названия рек, гор, озер, мастерству изготовления оружия, традиции производства предметов из меди, железа и стали.
Пьеса подходит к финалу. Просперо не только волшебник, но и просто человек.  Соскучился по общению, растаял, размяк, и всех простил.
И  театр уже не выглядит  пожилым, погруженным в себя, без интереса доживающим свой век. Вот он прищурил озорной глаз – Шекспир? А, пожалуйста!  И город наполнился значением. Кто это заметил, тому и счастье. И луна над театром, в живописно подсвеченных тучах, кажется продолжением декораций. И лица людей, что выходят после спектакля: все выглядит по-другому, чем два часа назад. И ради этого снова спешит через перевал из Тбилиси в Зестафони наш герой, где ждет его труппа, и сам театр, и Тот, чья рука брала перо, и под мерцающий свет огромных свечей, выводила вечные строки. Сильнее стучит в сердце рев океана, шум волн, ветра. Больше грядущего забвения в песочных часах нашей судьбы. Живите каждый день на полную, проживайте  день по донышко – не вернется ничего, не повернуть вспять.  Спектакль окончен. Город заснет, и забудет уже утром, что тут было. Останется афиша на фасаде театра, и она скоро исчезнет. Да зачем это все? На пару дней? Кому это нужно? Кто оценит, оторвется от своих кровных дел, захочет побеседовать, обсудить спектакль? Шекспир думал за нас пять веков назад, чтобы поддержать человека в человеке. Как знал, что будет еще сложнее с этим простым вопросом.
Немного грустно, сказка окончена. Эх, Просперо, ты поспешил  отказаться от своего магического плаща.
Отрекся я от волшебства.
Как все земные существа,
Своим я предоставлен силам.
На этом острове унылом.
(Просперо «Буря»)
Постой, Просперо, не уходи. В финале явно спрятано продолжение. Вопрос остался открытым. Как можно отказаться от свободы, от четвертого измерения, когда в нем чувствуешь себя, как дома? Словно у музыканта отобрали слух. У художника зрение. Можно от тоски заболеть, себя возненавидеть. И врагов не надо, сам все устроил…
Признаюсь, не полюбила я главного героя, не было в этом персонаже из пьесы симфоничного, драматичного человека. Зато актера (Георгий Гловели) в спектакле забыть сложно: он добавил недостающее: глубокую драму преданного и униженного человека. И захотелось  мне пересмотреть любимые фильмы по Шекспиру, перечитать обожаемые строки в пьесах, заглянуть в сонеты.
Шекспир прощается «Бурей» с театром, прощается со своим четвертым измерением. Он не устроил вселенской трагедии. Короткое действо без драматических лабиринтов, без кровавых конфликтов.
Благодарю за приглашение на театральный пир Того, чья рука брала перо и выводила колдовские строки: « Мы созданы из того же вещества, что и наши сны».

Ольга Янаева