ГАЛАКТИОН ТАБИДЗЕ И ВЛАДИМИР ЛЕОНОВИЧ

Владимир Леонович, его стихи и переводы (подчеркну: вольные переводы!) - серьезное явление в российской поэзии. Переводят почти все поэты, и многие делают это мастерски. Но очень немногие достигают в переводе такой напряженной искренности, такой свежести, такого проникновения в оригинал (хочется сказать – взаимопроникновения), как Леонович.
Он многое и многих переводил. Но решающей для него, как справедливо замечено Г.Маргвелашвили в предисловии к книге «Стихи», оказалась именно встреча с Грузией и грузинской поэзией, в особенности с незакатным солнцем ее – с Галактионом Табидзе.

Родина! День наступает и близится.
Родина, сердце мое оживи.
Видишь – любовь моя – светится – высится
В утреннем зареве – храм на крови...

В щедрой на поэтов Грузии поэтическое имя Галактиона Табидзе стоит среди первых ее имен.
Передать бездонность его стихов – вот главная задача их переводчика. Заслуга Леоновича уже в том, что он первый понял это, а поняв – не отступил от края, не зажмурил глаза, а стал понемногу пересказывать для нас то, что сумел разглядеть в глубине.
Можно взять подстрочники Г.Табидзе (благо они изданы) и сличить их с переводами Леоновича. Но это филологическое упражнение, небесполезное в большинстве случаев, здесь оказывается неуместным. Дело в том, что Леонович, насколько я понимаю, переводит не отдельные стихи, а поэта и поэзию в их целокупности. То же сличение – «очная ставка» якобы подлинника и якобы перевода – говорит нам об этом и только об этом. Как правило, видишь: уловлено и сохранено главное – тема вещи, но сами слова и вариации, в которых она раскрывается, - другие: непохожие, но удивительно точные по существу.
Наивные люди требуют от художественного перевода зеркальности, физической симметрии: по-грузински здесь речка – и по-русски давай ее сюда же. Но истинная природа перевода скорее химическая: два вещества – два поэта, переводимый и переводящий, – каждый со своей собственной достаточно сложной структурой и свойствами – вступают друг с другом в соединение, во взаимосвязь, в сложную реакцию, в ходе и в результате которой образуется нечто новое, нечто третье, сохраняющее черты обоих источников, обоих своих подлинников, как ни парадоксально это звучит. Важно помнить, что реакции эти строго избирательны, и далеко не каждый поэт способен настроиться на другого.
Пока Леонович переводил Галактиона Табидзе, он написал об искусстве перевода несколько статей и стихов – исповедальных, ярких и полемических. Вот строфа одного из них:

Переводчик, сломай карандаш:
Перескажешь – размажешь – предашь.
Этот подлинник неуследим.
Подвиг – подвигом переводим.

Именно этими строками впору закончить краткие заметки о книге, вобравшей в себя и высокую лирику Галактиона Табидзе, и переводческий подвиг Владимира Леоновича.

Павел Нерлер
Из сборника «Зедазени в тумане.
Российско-грузинские этюды»