| АДРЕСНАЯ КНИГА СТОЛЕТИЙ |
 Книгу, о содержании которой рассказ впереди, хочется долго и с удовольствием рассматривать, настолько красиво и элегантно она оформлена. Исполненная в лучших традициях книгоиздательства, она своим обликом утверждает, что Книга еще очень даже жива, а ее электронная соперница отстает практически по всем параметрам, кроме одной – единственной функции – удобства в дороге. Как говорят специалисты, книга-текст обретает полноценное существование в виде книги-вещи. И в данном конкретном случае книга В.Головина – предстает не только хранительницей познавательной информации, средством общения и участницей культурного процесса, но и продуктом художественного творчества. Футляр, обложка, форзацы, качественные и четкие иллюстрации – все составляющие детали и элементы, блестящий дизайн Давида Элбакидзе-Мачавариани делают эту книгу детищем настоящего книжного искусства. В книге 25 глав, каждая из которых оригинально озаглавлена и рассказывает об одном или нескольких героях. Герои – замечательные имена, вписанные в историю мировой культуры, грузинской, русской, армянской, азербайджанской культур. Два Александра – Грибоедов и Пушкин, Михаил Лермонтов и Яков Полонский, Зинаида Гиппиус, Иван Тхоржевский, Владимир Эльснер, Ованес Туманян, Николай Гумилев, Илья Чавчавадзе, Паоло Яшвили, Тициан Табидзе, Арсений Тарковский, Борис Пастернак, Булат Окуджава, Осип Мандельштам, Юрий Тынянов, Леся Украинка, Мирза Фатали Ахундов, Степан Ананьев, Вахушти Котетишвили... И еще много других имен, вошедших в неостановимый и бесконечный процесс «грузинской традиции русской поэзии». В Тифлисе, а особенно в его заповедном районе Сололаки, все удивительно тесно сопряжено и переплетено: улицы, дома, площади и судьбы людей. Читаешь о той или иной судьбе и соглашаешься с автором книги: «Может, камни обладают лучшей памятью, чем люди? И уже полуразрушенные, обветшалые особнячки продолжают представлять себя прежними: полными поэтических споров и вдохновений, полными человеческих встреч, застолий, дружб. И, увы, чаще всего трагедий...» «Перелистывая» сололакские улицы вместе с Владимиром Головиным с тем же удовольствием, с каким мы листаем страницы любимых книг, мы видим прошлое таким, каким оно было. Без умолчаний, без прикрас, с суровым подбором тяжелых фактов. Трагичных. Об этом первая глава. Паоло Яшвили. Он жил в доме №7 на Ртищевской улице (ныне она носит имя поэта). Отсюда в 1937-м ушел навстречу смерти. Лаврентий Берия требовал от него дать показания на Михаила Джавахишвили и Тициана Табидзе. Паоло отказался... В Союзе писателей прорабатывают врагов народа. Паоло ненадолго присаживается с обреченным Михаилом Джавахишвили, потом поднимается туда, где он спрятал ружье. Он знал, что его ждет... За «предательскую деятельность» был расстрелян Тициан Табидзе, зверски замучен Михаил Джавахишвили. «...Известие схватило меня за горло, я поступил в его распоряжение и до сих пор принадлежу ему... Воспоминание ранит, доводит боль лишения до сумасшествия, бунтует упреком: за какую вину наказан я вечностью этой разлуки?..» Это строки из письма Бориса Пастернака дочери Паоло – Тамаре. Пастернак тяжело пережил боль утраты, а его письма этого периода свидетельствуют не только об искренней и братской любви, но и о бесстрашии и мужестве, особо ценимых в ту эпоху, когда понятия «человек» и «общество» заменялись одним словом – «государство». Головин объясняет читателям, почему первой среди сололакских страниц он предложил перевернуть именно эту. Старый дом с мемориальной доской, мимо которого он каждый день ходил в школу, стал для него символом несломленного духа и таланта. Но главное, о чем заявляет автор в первой главе и что становится лейтмотивом всей книги, нерасторжимость человеческих связей, духовная общность одержимых творчеством людей. И это выше политики, выше ее сиюминутных жестоких и корыстных интересов. А высота эта имеет свое культурное измерение, которое не было и не будет подвластно своенравию, капризам и суровости времени. В каждой главе этой книги – много персон, ярких литературных имен, известных судеб. Читаешь и словно вглядываешься в многофигурную живопись: какие лица, какие строки, сколько спокойного и благородного света в глазах... И как не поразмышлять о том, в чем загадка притяжения этого Места, этого уголка земли, где «поэты русские дышали, к тебе, как к форточке, припав...» (Г.Плисецкий). Чем так манил к себе Тифлис? «...И странный мир зурны, ковров и фресок был простодушен, как души набросок...» (Е.Шахназарова). Ответов на эти вопросы-загадки – бесчисленное множество. Но один – как формула краткий – дает Осип Мандельштам: «добродетель чужелюбия». Емко, образно и, невзирая на сегодняшних оппонентов этого мнения, для меня и многих, неоспоримо. Илья Эренбург, который не без участия Мандельштама постиг «лирическое отступление» тифлисской жизни от всего до тех пор ему знакомого, спустя годы напишет: «...Мы были первыми советскими поэтами, которые нашли в Тбилиси не только душевный отдых, но романтику, ощущение высоты, толику кислорода. Без Кавказа трудно себе представить русскую поэзию: там она отходила душой, там была ее стартовая площадка». В отличие от живописного полотна, которое охватываешь взглядом сразу, книга раскрывается постепенно, страница за страницей, в данном конкретном случае – улица за улицей, дом за домом. Перелистываешь ее и двигаешься не вперед, нет, вглубь. Разных лет, событий и ситуаций. «Храните, небеса, тбилисские улочки, дороги длиною в жизнь!..» И дополняя эту поэтическую строчку В.Головина, можно согласиться с его же утверждением, что Сололаки – адресная книга столетий. Автор (и мы, читатели, вместе с ним) легко и свободно перемещается из одной эпохи в другую, опираясь на бессчисленное множество фактов, цитат, деталей и эпизодов. За каждой страницей – длительный и кропотливый поиск, объемный труд Владимира Головина и тех, кто помогал ему в работе – Арсена Еремяна, Нины Зардалишвили, Валентины Плюсниной, Елены Шахназаровой, Нинель Мелкадзе. Текст насыщен фотографиями, что дает возможность вглядеться в лица, приблизить их к себе и запомнить, ощутить полноту воскрешения. ...Тбилисские дворы – неведомые цели поэзии. Так сказал о них Александр Цыбулевский, Шура, как его называли друзья и близкие, среди которых был и Гия Маргвелашвили. Для тех, кто хоть однажды имел счастье общаться с Гией, никогда не сможет забыть его мягкую интеллигентность, умение сразу и метко определять главное в человеке, распознавать талант и сражаться за то, чтобы все вокруг радовались этому так же, как он. Гия Маргвелашвили – «Грузинский друг», как его называли, чье имя, по словам красноярского поэта Николая Еремина, сейчас, в ХХI веке, у всех любителей российской словесности... на слуху. Но Белла Ахмадулина оценила два имени по-своему, так, как никто: ...Как свечи мерцают родимые лица. Я плачу, и влажен мой хлеб от вина. Нас нет, но в крутых закоулках Тифлиса Мы встретимся: Гия, и Шура, и я. Счастливица, знаю, что люди другие в другие помянут меня времена. Спасибо! – Да тщетно: как Шура и Гия никто никогда не полюбит меня... Детали, детали, потрясающие сведения, которые приведены в книге, цепляются в памяти друг за друга, рождая чувство удивления, радости и благодарности за то, что все это было в нашем благословленном городе. Вот Осип Мандельштам после поездки в Грузию, получая посылку в России, расписывается ... по-грузински. Вот сын известного журналиста Ярослава Голованова, с которым необыкновенная дружба связывала Вахушти Котетишвили, узнает историю грузинского рога, подаренного отцу, и едет в Тбилиси. Дружба в наследство... А вот интересный и, пожалуй, мало кому известный факт. Александр Суворов, внук знаменитого генералиссимуса, губернатор Санкт-Петербурга, принимая от Нико Николадзе прошение, задает ему вопрос по-грузински. И, получив ответ, по-грузински же отвечает: «Каргиа»! «Где бы вы ни находились, бросайте свои дела... и мчитесь на Кавказ. Вы не минуете Тифлиса. Ваши собственные глаза расскажут вам больше, чем перо беллетриста». Это – Рюрик Ивнев, тифлисец по рождению и любви, тот самый Ивнев, кому посвящали стихи Марина Цветаева, Сергей Есенин, Анатолий Мариенгоф. С ним общались и дружили Константин Бальмонт, Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский, Николай Гумилев и Анна Ахматова, большие имена русской поэзии, в биографии которых Тифлис был не просто строчкой биографии, а вехой жизни. Родство культур, скрещение творческих и жизненных дорог, совместное созидание и просто любовь к красоте края, природы, людям не опираются на политические убеждения, происхождение, должности. Внука Николая I, великого князя Александра Романова – создателя военной авиации, одного из реформаторов военного флота всю жизнь называли по-грузински Сандро. А его брата Георгия – Гоги. Они родились и провели юность в Грузии, у сололакских склонов. Сандро принадлежат такие строки: «...Мы любили Кавказ и мечтали навсегда остаться в Тифлисе... Наш узкий, кавказский патриотизм заставлял нас смотреть с недоверием и даже с презрением на расшитых золотом посланцев С.-Петербурга. Российский монарх был бы неприятно поражен, если бы узнал, что ежедневно с часу до двух и от восьми до половины девятого вечера пятеро его племянников строили на далеком юге планы отделения Кавказа от России...» Гоги и его старший брат вместе с родственниками были расстреляны после революции. Сандро чудом избежал гибели. И до самой смерти вспоминал тифлисскую пору как самую счастливую в своей жизни. Читатели этой книги, безусловно, оценят еще одно ее достоинство: позицию автора, истинного тбилисца, сололакца. Это позиция журналиста, поэта и писателя, для которого память о прошлом в сегодняшнем дне имеет особое значение – и просветительское, и духовное. Глава, в которой он с болью говорит об отсутствии мемориальных досок на стенах старинных особняков, которые помнят голоса и жизненные перипетии многих и многих поэтов, писателей, подтверждает это. В послесловии к своей книге В. Головин пишет: «Из Сололаки литературные тропы привели нас не только в Батуми и Армению, Кахетию и Карталинию, но и в Петербург, Москву, Одессу и даже Париж ХVII века и в лагеря ГУЛАГа... Мы не только видели знаменитых и не очень поэтов и писателей, не только читали их строки, но и знакомились с интереснейшими людьми. Это художники и композиторы, актеры и режиссеры, ... философы и пленительные южные красавицы, аристократы и простые, но такие колоритные горожане многих поколений...» Чтобы убедиться в верности этих слов, надо обязательно прочитать книгу «Завлекают в Сололаки стертые пороги...» И когда вы перевернете последнюю страницу, еще раз всмотритесь в замечательное фото Александра Сватикова на обложке книги. Этот точно найденный образ как бы вбирает в себя дух и обаяние всего повествования. Завершающие книгу поэтические строки В.Головина перекликаются с этим образом и словно озвучивают удивительный мир с таким благозвучным и родным именем Сололаки: Здесь подъезды словом SALVE зазывают в тишину, где столетий свет нерезкий ниспадает с этажей на остатки старой фрески и останки витражей... Марина МАМАЦАШВИЛИ |
