| ВЛАДИМИР ГОЛОВИН. СТИХОТВОРЕНИЯ |
 * * * Ну, вот и все. Пора не торопиться, а, оглянувшись, посмотреть туда, где выцветают имена и лица и друг за дружку прячутся года. Они – в ином, неизмененном мире. Там есть иная правда, свой резон. И небо выше, и дороги шире, и радуга легла на горизонт. И каждый день – в особенной огранке, и не доказан жизнью постулат: у горизонта есть своя изнанка, и к ней вовек не подобрать заплат. А мы с изнанки штопаем прорехи. И, глядя в них, как в мутное окно, считаем, словно памятные вехи, ошибки, совершенные давно. Пора не торопиться, сознавая, сколь быстро может разорваться круг. А здесь, с изнанки, радуга бывает? Сомнительно. Но все-таки… А вдруг… ВОТ ТАКАЯ СКАЗКА Если будит по утрам только крик вороны, если рядом, по дворам, шастают драконы, если принцев и принцесс в городе не стало, если ваш любимый лес нечисть истоптала, если куксится больной домовой у печки и нетрезвый водяной голосит из речки, не корите добрых фей – на себя пеняйте. Но ни в мыслях, ни в строфе сказку не сменяйте. ТБИЛИССКОЕ Я выйду из подъезда. Как всегда, куплю в киоске пачку сигарет. И поспешу в метро, где поезда ритмично полосуют тень и свет. Опаздывая, перейду на бег, найду в кармане проездной билет. И тут навстречу выйдет человек И улыбнется: «Ты ли? Сколько лет!..» И мы застынем с ним на мостовой, и давние припомним времена, и будем называть наперебой живущих и ушедших имена. Конечно, будем говорить на «ты», твердить, что мир ушедший был неплох. Его полузнакомые черты – как отзвуки утерянных эпох. Об очень многом не договорив, не удивимся, что в ушах навяз тот давний, очень простенький мотив, ценившийся когда-то больше фраз. Расстанемся. Я помашу рукой. И мы растаем с ним в заботах дня. Я буду вспоминать, кто он такой. А он – пытаться опознать меня. *** Какой звонок звучит для нас? Второй? Последний? Или первый? Он просто проверяет нервы, иль четко отбивает час? И что же делать нам теперь, когда затихла трель сигнала? Вести, спокойно и устало, подсчет находок и потерь? Иль «спорить с целым морем бед», решив поставить под сомнение сигнал – судьбы предупрежденье, а может, даже и совет? А если мерить тем звонком прошедшее, мечты, пределы? Звонок звенит. Простое дело. И ты не спрашивай, по ком. *** Над провинциальной тишью и имперской суетой, там, где дворики и крыши придавило высотой, в небе, позабывшем грозы, как аэростаты – в ряд – люди, петухи и козы местечковые летят. Все они вполне здоровы, то – не души, а тела. И они вернутся скоро в повседневные дела, в те, где столько накопилось – от сомнений и до драк… А пока им воспарилось над землею. Просто так. И старуха, и невеста, и младенец, и раввин – каждому хватило места средь подоблачных равнин. И, познав полет однажды, в жизни, пройденной в низах, как спокойно смотрит каждый, небо сохранив в глазах… Ниспадает чудо детства в эти самые низы. Полон легкого кокетства взгляд летающей козы. И, как отблеск Холокоста, цвет зари тревожно ал… А все вместе это просто называется – Шагал. ПЕСЕНКА «ВОСЬМИДЕСЯТНИКОВ» Ну что ж, по коням, господа! По каравеллам и каретам! - Туда, где в новые рассветы плывут иные города. Мы оказались не у дел, нам не хватает зла и веса. Увы, нет нужного замеса у наших душ, у наших тел. Мы ставки делали не те, крапленых карт не замечали, людей негромких привечали по их наивной простоте. Мы не старели до поры, решив, что возраст управляем, не понимая, что играем по правилам иной игры, что у родившихся проблем - иные ценности и стражи… Но скорострельность у «лепажей» слабее, чем у АКМ. Что ж, если мы не ко двору, заполним рюкзаки и фляги. Там, на дорогах – передряги, но оставаться – не к добру. Не зря же новая звезда у горизонта нам маячит. Жизнь продолжается. А значит, вперед, по коням, господа! *** Мой сосед беседует с Луной. Что-то в его жизни надломилось. И не верит он в людскую милость, справедливость, дружбу, рай земной. Мой сосед беседует с Луной. Он до полнолунья адекватен. А потом размывы лунных пятен ворожат ему про мир иной. Я не знаю, что он шепчет ей, я не знаю, ждет ли он ответа, и какие лунные секреты всех земных забот ему важней. Думаю, не жалуется он на людей – далеких и соседних. Просто ему нужен собеседник, вот он и выходит на балкон. А потом – опять обычный день. Рядом те, кто не умеют слушать, но зато влезать умеют в души и швыряют тени на плетень. Нам пока земным законом жить. Но уже не всюду, не со всеми… Неужели подступает время с тем соседом на балкон сходить? *** Гамлет смотрит «Мышеловку». Смешаны судьба и роль. Дворне страшно и неловко, в ложе корчится король, королева вся в ознобе, и визгливых флейт минор сотрясает, словно в злобе, старый замок Эльсинор. Ах, какая это пьеса! В ней суфлером – жизнь сама. Вот приподнята завеса тайны горя от ума. Вот, набрав помалу скорость в пышных залах и в людских, вдруг являют страсть и корысть все причины бед мирских. И, сквозь годы, к нам направлен масок нарочитый плач... Смотрит «Мышеловку» Гамлет – суд присяжных и палач. | |||||||
|
|||||||
