| ЗАМУЖЕМ ЗА ТЕАТРОМ |
 Ирина Мегвинетухуцеси – актриса Тбилисского русского театра им. А.С. Грибоедова, броская и яркая на сцене, в жизни предпочитает не светиться. Ее не встретишь на театральных тусовках или гламурных вечеринках. Она не «подает» себя, не любит красоваться, хотя красотой ее Бог не обделил, не говоря уже о таланте. Она остается некоей загадкой, вещью в себе. Вот и свой юбилейный день рождения она не афиширует, хотя на грибоедовской сцене с 1984 года. Кстати, ее дебют был в роли Золушки, что кажется символичным. А дальше в списке ее ролей – Анна Каренина, Аня в «Вишневом саде», Тереза Ракен, Ханума, Кабаниха в «Грозе» - калейдоскоп разноплановых характеров на тбилисской сцене. Ирину Мегвинетухуцеси хорошо знают и в Петербурге. Она участвовала в фестивале «Балтийский дом» с моноспектаклем Свободного театра «Желтый ангел» об Александре Вертинском, где раскрылся ее музыкальный и вокальный дар. Это был Вертинский без тени подражательства, в собственной актерской интерпретации. Потом ее пригласили на фестиваль актерской песни имени Андрея Миронова в Москве, где она представляла Грузию. Но мне особенно запомнилось ее выступление на сцене БДТ по приглашению Темура Чхеидзе, где она играла моноспектакль «Ангелова кукла» по рассказам главного художника театра Эдуарда Кочергина в постановке молодого петербургского режиссера и автора сценической версии Мити Егорова. После показа было обсуждение спектакля ведущими питерскими театральными критиками, на котором был и Резо Габриадзе. Выступавшие высоко оценили и спектакль, и игру актрисы. Это неудивительно, проникновенность и заразительность ее игры ни тогда, ни сейчас не оставляют никого равнодушным. В свой день рождения в июле Ирина Мегвинетухуцеси принимала поздравления и от «Русского клуба». - Как воспринимаете день рождения, что он для вас? - Я спокойно к этому отношусь. Сама в этот день никогда ничего не праздную. Только если окружающие делают мне сюрприз и собираются. Я вообще пафос не люблю по жизни. - А нынешняя круглая дата как пройдет? - Тоже попытаюсь проскочить. Для меня эта дата ничего не говорит. Не потому что я кокетничаю как женщина, мол, я не чувствую свой возраст, совсем нет (смеется). - С днем рождения все ясно. А теперь расскажите, как и почему русскоязычная актриса из Украины с фамилией Мегвинетухуцеси оказалась в Тбилиси? - Я родилась в Харькове, там же закончила театральный институт. У моего отца мечта была, чтобы хоть я вернулась на его родину, поскольку в Грузии его корни, и по менталитету он был абсолютным грузином, хотя всю жизнь прожил в Украине. В Тбилиси жили родственники – мой погибший на войне дедушка был старшим братом Отара Мегвинетухуцеси, так что я оказалась не совсем одна в незнакомом городе. - А что для вас Отар Мегвинетухуцеси? - Отар был и остается для меня кумиром и примером – и в профессии и в жизни. Его уход для меня невыносимая боль и горе. - Когда для вас открылся мир театра, и вы решили стать актрисой? Или решение было неосознанным и спонтанным? - Наверное, генетика сработала (смеется). Я с детства была абсолютной бандиткой и клоуном. У моих родителей и в мыслях не было, что дочь станет инженером или кем-то еще. Я с детского сада вокруг себя собирала детей, и мы постоянно что-то вытворяли, разыгрывали. Так что относительно моего будущего вопросов не возникало. - Поступить в театральный институт удалось с первого раза? - Да. И мне повезло, у нас был потрясающий педагог Лесь Сердюк, ученик знаменитого авангардиста Леся Курбаса, создателя театра «Березиль» и расстрелянного во время «великого террора» в 1934 году. - Театральная школа в Харькове, сохраняя основы классической школы, несла в себе элементы нового театра, как в Тбилиси школа Товстоногова и Туманишвили? - Интересный вопрос. Казалось бы, абсолютное различие школ украинской и грузинской, тем не менее, украинский классический театр основан на эмоциях и романтизме, и в этом большая схожесть с грузинским театром. И там, и здесь – эти выбросы эмоциональности, порой даже котурны. Поэтому в институте мне легко было понимать педагога, во мне все это уже изначально сидело. Получив украинскую театральную школу, мне было комфортно в Тбилиси, потому что школы совпадали. Хотя я больше всего люблю сочетание русского психологического театра и, так сказать, грузинского национального. Но это уже с годами пришло, я сама себе эту дорожку протоптала. - Наверное, период адаптации в Тбилиси был непростой? - Конечно. Я пришла в незнакомый коллектив, у меня, естественно, было какое-то стеснение, но когда я выходила на сцену, эта робость очень быстро прошла. Кстати, благодаря грибоедовцам старшего поколения, они дали потрясающий тренинг. А мой педагог в институте научил меня главному – актерской выдержке: будь это стадион или маленькая аудитория с тремя зрителями, все твои неприятности и беды должны оставаться в кулисах. - Как прошел дебют в театре Грибоедова? - Меня взяли в театр и сразу дали роль Золушки. Как хорошо, что так случилось! То время для меня было сказкой – особая атмосфера в театре, замечательные актеры Борис Казинец, Тамара Белоусова, Валентина Семина, Наталья Бурмистрова... - В те времена за актером обычно закреплялось определенное амплуа. Сейчас в каждой роли у вас найден индивидуальный характер. Интересно, а в театральном институте изначально какое амплуа у вас было? - К счастью, мое амплуа сломалось еще в институте. Я поступала в 1980 году, в это время проходила Олимпиада, и Москва была закрыта для абитуриентов. Конкурс в Харьковский театральный был сумасшедший. Меня взяли на лишнее место, потому что на фоне породистых, высоких, грудастых украинок я выглядела маленькой девчонкой, взяли на амплуа инженю. А потом оказалось, что у меня голос, и наш педагог по вокалу (спасибо ей большое!) со мной отдельно занималась, и в результате, мой первоначально высокий голос приобрел другой тембр, стал низким, и на дипломных спектаклях я уже играла героинь. А в современном театре грани амплуа уже стерты. - Не удивительно, что дебют в «Золушке» был успешным – с одной стороны вы героиня, с другой – в вас элементы характерности. Какие из ролей стали для вас знаковыми, где удалось сделать то, что вы хотели? - К своим удачам и неудачам, несмотря на то, что я Рак по гороскопу, а может и поэтому, я отношусь с очень холодной головой. Не могу сказать – эта роль была удачная, эта нет. Кстати, вот почему совершенно не воспринимаю творческую критику в свой адрес. Я никогда не стеснялась это говорить – да, я не люблю критику. Почему? Я настолько копаю себя, уничтожаю после того, как уже закончена работа, что мне этого вполне достаточно. Если кто-то извне мне что-то говорит, я плохо реагирую. Актеры врут, если говорят, что обожают критику. И потом, критик критику рознь. Критик – это как хороший актер, штучная профессия. Из 100 человек найдется один, его я и буду слушать. - И все-таки, какие роли вам особенно дороги? - Анна Каренина – одна из первых моих ролей, которая дала мне огромный опыт, Тереза Ракен, Наталья в спектакле Свободного театра «Комедианты», Елена в «Двух парах» с Никушей Гомелаури. - Для актрисы быть матерью не легкая работа. Как это совмещается с театром? Дочь росла за кулисами? Почему не пошла по вашим стопам? - Прекрасно совмещается. Никаких проблем с дочерью не было и нет. Я сделала все, чтобы мой ребенок не стоял в кулисах, не лежал в гримерке, не готовил там уроки. Я полностью избавила свою дочь от театрального мира. Потому что к тому времени я уже начала соображать, что театр, помимо этой прекрасной иллюзии, которая есть у зрителя, имеет свои реалии. Поэтому избавила ребенка от этих нюансов. - Даниил Гранин говорил, что единственное, что освещает и освящает человеческую жизнь – это любовь к человеку, природе, Богу. Вы с этим согласны? - С этим трудно спорить, потому что эти слова – абсолютная правда. Но при этом я часто вспоминаю крылатую фразу Ницше: «Чем шире ты раскрываешь объятья, тем легче тебя распять». - Что вы больше всего цените в людях? - Порядочность. - А что абсолютно не принимаете? - Предательство. - Актеры – народ непредсказуемый. Не только в ролях, но и на репетициях, в работе. Вы как-то говорили о своих особых взаимоотношениях с текстом своих ролей. - У меня очень плохие взаимоотношения с текстом роли. Я не могу учить его дома. Режиссеры, с которыми я работаю, это знают. Текст запоминается и начинает жить в моменты репетиции. Я ищу нюансы в сиюминутном, и то, что рождается в какой-то момент, это и остается. Потом слова текста становятся очень важным элементом роли, мелодика слов, манера подачи. Вот Никуша Гомелаури это отлично чувствовал. Я люблю, когда актеры «вкусно» относятся к словам, потому что слова – это как поэзия. Я люблю поэзию, для меня это абсолютная математика – инопланетная. Освоить ее невозможно, мне это не дано, единственное, что мне нужно сделать, поймать мелодию, скрытый код этой математики. - Соавторствовать наперекор режиссеру, как говорила Алла Демидова, вы пробовали? Получалось? - Наперекор? А зачем? Если ты доверяешь режиссеру, то репетиции это обоюдный творческий процесс. Конечно, иногда приходится спорить. Но последнее слово все-таки за режиссером. - Из наших разговоров об актерских профессиональных зигзагах, я помню, вы говорили еще о необычном состоянии актера после спектакля. Можете поделиться? - Да, здесь есть свои закавыки. В молодости, когда мало профессионального опыта, главная проблема, когда сыгранная роль остается в тебе и после спектакля. Помню, как однажды после «Терезы Ракен», ко мне в гримерку зашла актриса театра Руставели со словами: «Деточка, так нельзя. Вы себя убьете». Да, Тереза – это не тот одуванчик, с которым можно было жить внутри. Я очень любила эту роль, и буквально по лезвию бритвы ходила в своих чувствах на сцене, а потом и в жизни. Только с годами я научилась – и не позволю роли разрушить меня. - «Ангелова кукла» в этом смысле тоже была рискованной. Там острота психологических излияний зашкаливала. Но тогда, наверное, уже сказался ваш актерский опыт, и риск заразиться трагическими судьбами этих ярких персонажей был для вас не столь опасен. Но зрителей они будоражили основательно. Как жаль, что в Грибоедовском этот замечательный моноспектакль так редко идет. - Работа над этим спектаклем подарила мне знакомство с Эдуардом Кочергиным – это человек-планета. Я с благодарностью и теплотой вспоминаю то время, я его называю «питерский период». Поездка в Питер была незабываемой. - Да, политика разводит мосты, а культура их выстраивает. Недаром в связи с 160-летием театра вы вместе с коллегами были награждены президентом России орденом Дружбы. Что такое русский театр в Грузии сегодня? - Как в любой республике бывшего Советского Союза, русский театр в Грузии и сейчас имеет свое назначение. Надо знакомить молодежь, которая и так не очень много читает, с русской классикой – ведь это настоящий клад. Поскольку Грузия многонациональная, а тем более Тбилиси, русский язык очень важен и для общения, и для деловых и творческих контактов. Очень хорошо, что наш грибоедовский театр стал в Тбилиси практически центром русской культуры. - Ирина, а в кино вы не снимались? - Как говорит моя героиня из пьесы Радзинского «Убить мужчину» Нина, «ты понимаешь, какая штука – в кино не берут». А если серьезно, я не очень хорошо знаю грузинский язык, и сейчас безумно жалею об этом, потому что незнание языка исключило из моей жизни работу с грузинскими режиссерами театра и кино. - Думаете «кина не будет»? Но кто его знает, может, еще получится! - Может быть. Наверное, с возрастом я стала более спокойно относиться к несыгранным ролям. Надо двигаться вперед и жить. - Кроме актрисы кем бы вы могли себя представить? - Мне в юности много чего было интересно: путешествия (но в нашей стране тогда туристического бизнеса не было), можно было стать геологом, архитектором, психологом, адвокатом. Школьный учитель по праву – был у нас такой предмет в школе – умолял моих родителей, чтобы они отдали меня на юридический, уверял, что у меня есть способность к анализу, к криминалистике. «Пусть только подаст документы, я гарантирую, что она пройдет, - убеждал он. - У нее талант, это клад. Ведь эта профессия тоже публичная, и красивая женщина-адвокат, это абсолютный успех. Это тот же театр – она выходит на сцену и начинает воздействовать на людей, здесь важна внешность, голос, умение убеждать...» Родители только развели руками – с ней давно все решено. Теперь иногда жалею, что не послушалась учителя. - Но вы все равно адвокат, только своих героинь. Даже в спектакле «Убить мужчину» вы абсолютно убедительны, и зрители на вашей стороне. А чего вы хотели бы себе пожелать? - Я всегда хотела много-много путешествовать, ведь весь мир – театр. Мне интересно сравнить разные культуры, понять, почему я оказалась в это время, именно в этой точке Земли. И, конечно, хочу здоровья и благополучия маме и моим родным – и это не банально. У меня в жизни было слишком много потерь. Больше не хочу терять. Сейчас я в том периоде, когда мне хочется взять рюкзачок и побродить по свету. Дочка выросла, будет обрастать своей жизнью, я уже вряд ли смогу ее чему-то научить. - А как же театр? - Это моя профессия, ремесло – кстати, я к этому слову очень хорошо отношусь, хотя оно почему-то стало ругательным. У меня нет заоблачных фантазий относительно своей профессии. Я отношусь к театру как к крепкому супружеству. Мои отношения с театром прошли много стадий; это можно сравнить с человеческими взаимоотношениями: влюбленность, роман, потом страсть, расставания и потери, а также радости, победы и много счастливых минут. - Вы верите в судьбу? - Да, я верю в судьбу и во все мистическое. Театр – ведь тоже мистика. Вера ЦЕРЕТЕЛИ | |||||||
|
|||||||
