| ПО ЗАКОНАМ ЛЮБВИ |
|
когда зима грязна и белоснежна печаль моя печальна не вполне, не до конца надежда безнадежна. Белла Ахмадулина Бывают такие моменты в жизни, такие встречи и совпадения, о которых говорят с удивлением и трепетом: «Бог ведет!» И запоминают люди надолго эти встречи, и чтут такие совпадения наравне с чудом. А разве объяснишь чудо? Можно лишь склонить голову при соприкосновении с ним, делающим нашу печаль неполной и надежду – небезнадежной… И вот, всего-то несколько дат – уход, рождение, дни памяти… Январь 1837 года. Как будто вся Россия пришла в Санкт-Петербург и встала вдоль набережной Мойки, провожая своего любимого Поэта. Но поэты не умирают, великий Пушкин остался с нами навсегда и парит его душа над бескрайними просторами родной земли, осеняя ее своей любовью. Сикварули – так звучит слово «любовь» по-грузински… Октябрь 1837 года. Далеко-далеко от Санкт-Петербурга, в Грузии родился мальчик Илья. Илья Чавчавадзе. И было суждено ему приехать в юности в Санкт-Петербург и прочесть стихи Пушкина и Лермонтова, и перевести их на родной язык… И стать великим грузинским писателем, борцом за свободу своей родины, выдающимся человеком, названным соотечественниками Отцом своего народа и причисленным церковью к лику Святых… И было суждено ему заслужить вечную народную любовь. Сикварули… Так органично это слово вплетается в строчки стихов великого русского поэта Беллы Ахмадулиной: О, Боже, - я прошу – о, Гмерто! Оборони и сохрани, Не дай, чтоб небо помертвело Свирельное сикварули – вот связь меж мной и Сакартвело. Белла Ахмадулина родилась весной 1937 года – через столетие после… И вот еще даты, еще совпадение – в 2012 – 175 лет со дня рождения Ильи Чавчавадзе и 75- летие Беллы Ахмадулиной … Бесконечна ее нежность к городу на Неве: Опять дана глазам награда Ленинграда…или Все б глаз не отрывать от города Петрова… И город отвечает поэту восхищением. Весной в Санкт-Петербурге отметили юбилей Беллы Ахмадулиной как настоящий праздник – в Фонтанном доме звучали ее стихи, прекрасно прочитанные актерами петербургских театров, длились воспоминания близких друзей, и, конечно, было много музыки, как и подобает на празднике. И вот осень. И день памяти – 29 ноября. День ее ухода. Два года нет с нами Беллы Ахмадулиной. Но поэты никогда не умирают насовсем – такая у них привилегия – оставаться в своих стихах... Поэтому скорбь, как бы она ни была велика, никогда не может победить людей, отмечающих дату ухода поэта. Так бывает всегда, так было в тот день – вот слезы, они горьки… А вот стихи – они же есть, они будут всегда, они бессмертны. «А помните, как она тогда сказала?..» «А в тот день, на берегу, помните, как она смеялась…» И опять звучат стихи. И музыка, конечно. И кто-то улыбается, и слезы прячутся глубоко-глубоко. Так и произошло в мраморном зале Мраморного дворца на вечере, названном «Промельк Беллы». Звучала чудесная музыка, молодой актер читал страницы из воспоминания Беллы Ахмадулиной, Борис Мессерер рассказывал о счастливых мгновениях их долгой совместной жизни, а в завершении мы услышали живой голос Поэта – Белла Ахмадулина в предзимний холодный вечер читала стихи про черемуху... И холод отступал за кромку свершавшегося чуда, и Белла как будто стояла у микрофона совсем рядом с нами... И еще по одной причине печаль наша была печальна не вполне – День памяти Беллы Ахмадулиной совпал с «Днями Ильи Чавчавадзе в Санкт-Петербурге». И это стало свершившимся на наших глазах чудом. Дни великого классика грузинской литературы – в Санкт-Петербурге совпали с Днем памяти великого русского поэта Беллы Ахмадулиной, любившей Грузию всем сердцем. Она бесконечно любила Грузию, ее народ, природу и поэзию. Скольких прекрасных грузинских поэтов она открыла русским читателям, в своем подвижническом труде переводчика. Белла Ахмадулина щедро делилась своим поэтическим даром с переводимыми ею авторами, она восхищалась звучанием грузинской речи, нежно и бережно прикасалась к грузинскому поэтическому слову. Она писала о работе над переводами с грузинского: Я старалась служить переводу, я упивалась переводом. Мне хотелось, чтобы дивная речь другого народа звучала на моем языке, чтобы она была удивительной. А вот слова-открытие, слова-прозрение Андрея Битова: Она переводила с любви, а не с подстрочника. Повторяю вслед за ним, смешивая русские и грузинские слова: она переводила с сикварули. Любовь Беллы Ахмадулиной к Грузии и огромное ответное чувство грузинского народа, которое ей довелось ощутить и которое согревало ее всю жизнь и даже дольше земной жизни – это было, это есть на свете и никуда не денется, и растопит любые глыбы льда и разрушит любые стены… Потому и возникают такие совпадения – по законам любви, рождающей поэзию. Ирина АЛЕКСЕЕВА ИРИНА АЛЕКСЕЕВА К «Снам о Грузии» Беллы Ахмадулиной Мерани, в твоих крыльях скрыты сны о Грузии любимой виноградной, где виночерпий под лозой отрадной со щедростью тифлисской безоглядной наполнил кубки… Где теперь они – друзья по праведному трепетному слову – Отар, и Гия, и Галактион… Тот несказанный, тот легчайший сон… Мерани, о, домчи же его снова! Найди ту женщину, окутай, обнадежь ее мечтой о Грузии далекой! Там рядом с древней Мцхетой светлооко цветут деревья… Им не одиноко их ровно девять… Просто их найдешь… Мерани, мчись! Там отдых долгожданный и тень ветвей, ручей, прохлада, тишь… И женщина… не к ней ли ты летишь? Неси же к ней свой дар небесно странный… Ты снишься ей?.. Но где она сейчас? В каком саду, среди каких долин дорога ей к белейшей из вершин, быть может, знаешь только ты один… Но ты – безмолвен – покидаешь нас, и только оклик за тобой вослед, и только слышен шорох темных крыл… И только память как ее любил Светицховели животворный свет… Но девять дэвов вслед за ней идут и девять рощ зовут в свою прохладу и девять солнц уже доступны взгляду и, подчинясь таинственному ладу, о ней – о Белле в Грузии поют ветра, деревья, травы и ручьи, Тифлис и Мцхета, и вода в Риони… Мерани, что ж, кто твои крылья тронет, наверно, руки обожжет свои… Будь с нею тих – не обжигай – ни взглядом, ни крыльями – она ко всем добра, лишь доброта из-под ее пера с утра до ночи, с ночи до утра лилась и становилась домом, небом, садом, тобой, прохожим, улицей, цветком, гепардом, облаком, собакой, развеянным, совсем нестрашным мраком и бабочкой под белым потолком. Добрее слова Беллы только слово – ее – другое, вставшее за тем, за первым, что уже известно всем, и всем родня среди любимых тем и Грузию обнять оно готово, и «Сакартвело» тихо прошептать, пространство, подчиненное любви: «сикварули» - просвищут соловьи, и все, что было, будет здесь опять… Здесь так заведено, чтоб сны сбылись, по замыслу, звенящему упруго одной любовью сомкнутого круга здесь в ночь идут, чтобы увидеть друга, и друга посылает ночь-Тифлис, и день-Тифлис сомнения стирает, и нежит Беллу за отсутствие их, она здесь пребывает в снах своих и поводы для яви выбирает… Она приемлет сны как волшебство, как утешенье посреди ненастья, как в празднике тифлисском соучастье, и промельк ускользающего счастья и влаги виноградной торжество… Мерани, да, ты ведом ей, ты друг, и долгожданный гость, и царь суровый, так приоткрой над таинством покровы коснись крылом ее нежнейших рук… Пусть будет ей светло в Светицховели, крещенья ангел охранит в пути – чтобы смогла преодолеть, дойти, и по дороге хрупкий слог спасти и вырастить до слова, как до цели… Слова растут, смыкаются в строку, они сильны, они уже бессмертны, и шепчет небу женщина: «О, Гмерто!» на Мтквари вечно юном берегу… 15 мая – 23 июня 2012 (Запрудня – Париж – Женева – Лозанна) |
