click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Стоит только поверить, что вы можете – и вы уже на полпути к цели.  Теодор Рузвельт


НАШЕСТВИЕ ИНОПЛАНЕТЯН С ТАГАНКИ

https://lh3.googleusercontent.com/-QyJKGBZBuqk/UTcE4JljX_I/AAAAAAAABws/H_7VhvWTnVU/s125/d.jpg



Перед вами, дорогие читатели «Русского клуба», фотография почти полувековой давности, ранее нигде не опубликованная. Ее автор – известный фотомастер, ветеран грузинской репортажной съемки, фотокорреспондент газеты «Заря Востока», добрый и скромный человек Михаил Квирикашвили. Он сделал этот снимок в кабинете редактора газеты в июле 1966 года, когда в гости к «заринцам» пришли все главные персоны уже тогда знаменитого московского Театра на Таганке, прибывшего в Тбилиси на свои первые крупные гастроли. Отпечаток снимка Миша подарил мне. С тех пор я бережно храню дорогую для меня фотографию в своем архиве. Не отдавал никому за все это время даже ее копии. Недавно Валерий Золотухин просил, до него – музей, петербургский фан-клуб, но я почему-то упрямился и всем отказывал. Мало кто и видел эту фотографию, не в моих привычках показывать гостям свои альбомы с напечатанными свидетельствами быстротечности жизни. Но вот пришло время, и отказать друзьям и коллегам из «Русского клуба» не смог – здесь, на умных и красивых страницах журнала памятному снимку самое место. Мне, что и говорить, приятней всего было бы подарить эту фотографию Владимиру Семеновичу к его 75-летию, которое отметили в прошлом месяце, увы, отдав дань лишь его памяти. Однако там, «где голос вещий сердцу говорит», нам отзовутся прозорливые слова Дмитрия Пригова: «Граждане, я лелею мечту о скором возвращении всех ушедших». Ведь вы верите, что они вернутся?
…Тот летний день, политый палящим зноем, запомнился внезапностью появления в коридоре редакции в одном лице печальной доброй Шен Те и ею придуманного двойника в черных очках и котелке – бессердечного Шуи Та. Ведь только вчера вечером в Тбилисском театре музкомедии на спектакле «Добрый человек из Сезуана» я рвал кисти рук в аплодисментах благодарности блестящей актрисе Зинаиде Славиной за ее выплеснутую на сцену, измученную любовью нежную душу. И вот она здесь, идет мне навстречу, словно на свидание. Тогда я так размечтался об этом, что едва не столкнулся со свалившимся, как показалось, с небес безработным летчиком Янг Суном, вчера развалившим свою свадьбу и мечущимся по сцене прямыми углами, а сегодня представшим предо мной сдержанно улыбающимся Владимиром Высоцким. За ними появился в белой рубашке подтянутый джентльмен, отец Театра на Таганке Юрий Петрович Любимов, с пока еще спрятанной в кармане брюк легендарной судьбой,  вслед ему – Вениамин Смехов, Валерий Золотухин… Я один в коридоре изображал собой групповую, так называемую «немую сцену» финала «Ревизора». Вряд ли я стоял с раскрытым ртом в позе окаменевшего от страха чиновника, но, как помнится, шок от неожиданного нашествия инопланетян с Таганки я испытал. Однако шок был прекрасной закуской к ледяному шампанскому, которое уже пенилось в бокалах на длинном овальном редакторском столе. 
Одно чудо, нанизанное на другое, создает иллюзию новой реальности, и вот уже отодвинуты прочь кислые редакционные будни, мы погружены в светлую, праздничную и, как подушка - пухом,  наполненную смехом атмосферу схождения с небес богов в обличье простых людей, что один к одному повторяло потешную картинку из вчерашнего спектакля «Добрый человек…» Кабинет редактора, в иные дни представлявшийся нам парижской Гревской площадью, где впервые, а потом и ежедневно казнили провинившихся гильотиной, в несколько минут был солнечно озарен присутствием вольных духом, веселых и, как тогда казалось, беззаботных актеров Таганки. Эхо иной, свободной и независимой человеческой жизни ворвалось в закулисье главной партийной газеты. В большой мрачной комнате, где каждый день, как заклинание, звучали цитаты из безумных по сути речей Брежнева и ему подобных, зазвенела, зашаманила гитара и прохрипел, продрался к нашим сердцам незалуженный припоем голос Володи Высоцкого: «А на нейтрРРРальной полосе цветыЫЫЫ – необычайной крРРРасотыЫЫЫ!!!» Мы слушали, как завороженные, не скрывая своего восторга, а он пел «стоя на краю», исступленно, его лицо неслось навстречу нам и проносилось мимо, спеша на те недосягаемые для нас высоты, где он располагался как дома, где нет ничего, кроме жертв и вечной готовности к ним. Заметил я тогда, что остальные актеры не сидели просто так, расслабившись, а подтянулись к поющему Володе Высоцкому, пересаживаясь с одного стула на другой, словно выстраивая им одним понятную мизансцену. Кто-то стал едва слышно постукивать по столу, и мне вспомнилась сцена из «Доброго человека…», когда одним только сидением на стульях в ряд и мерным похлопыванием ладоней была создана абсолютно достоверная, хотя и иллюзорная картина работающей фабрики. Эти вахтанговские волшебства будут подхвачены и развиты Юрием Любимовым в дальнейшие годы расцвета Таганки, но в тот день мы, журналисты, не искушенные в театральных условностях, воспринимали незаметные передвижения актеров в комнате и плотное обрамление их силуэтами изломанной фигуры дерзкого волчонка-одиночки с печатью гения, как шквалистый ветер, ворвавшийся в нас, как вихрь преображения разума и души. Не могу вам сказать, как долго после этой встречи каждый из нас сохранял в себе эти ощущения, но знаю точно, что во мне тогда зазвенел звоночек будущих жизненных перемен.
Всему есть начало и конец. Начало встречи вполне отвечало затейливым законам лицедейства: гости с Таганки немного играли в скоморохов, шутили и чуток дурачились, при этом очевидно сохраняя официозную напряженность и дистанцию отчужденности. На расстоянии прошедших лет мне лучше видится, какими тогда были мы и какими другими были они. Тут ничего не изменишь, они лучше нас чувствовали атмосферу застоя в отдельно взятом маленьком уголке большой страны, в этом же застое увядающей, как брошенные на могилу розы. Наверно, мы не были столь наивными, чтобы не понимать сути происходившего, но искали и находили для себя компромиссы и оправдания, тогда как они напрочь отвергали и то, и другое. Однако и мы, и они были молоды и незлобивы, потому, возможно, эта короткая встреча странным образом сблизила нас на час-другой, позволила обаянию молодости и проявленной душевной открытости одержать верх над скованностью и обоюдной настороженностью. Конец встречи оказался совершенно иным: наши волнение и благодарность были столь обнаженными, что не могли не вызвать ответного чувства этих молодых талантливых кудесников сцены, и они  подошли к нам ближе, заулыбались, как давние друзья, охотно ответили на все наши любопытствующие вопросы, сами о чем-то поспрашивали. Как-то само собой получилось, что появился, вернувшись с очередной съемки, Миша Квирикашвили со своей камерой и почти все, кто были в тот момент в комнате, заверещали, как дети, настаивая на групповом портрете. Так родился на свет этот снимок, который запечатлел не только звезд Театра на Таганке вместе с журналистами газеты «Заря Востока», но и нашу общую молодость, которая ясно проглядывает в открытых лицах, в задорности и беспечной улыбчивости персонажей съемки. Некоторых из них сегодня уже нет с нами, с печалью подтверждаем их уход в иной, лучший мир, но грусть никогда не побьет камнями забвения память о радости и воодушевленности того дня.

Валерий ПАРТУГИМОВ
г. Москва

 
Четверг, 05. Декабря 2024