С Гурамом Георгиевичем я дружил тридцать четыре года. Когда я ставил в театре Руставели свой первый спектакль «Прекрасная грузинка», он сыграл в нем одну из главных ролей. Естественно, я страшно нервничал, и Гурам с самого начала репетиций создавал дружескую атмосферу, по-отцовски старался помочь своими советами. В этом спектакле он сыграл напыщенного, пылко влюбленного князя Дадиани.
Позже мы встретились на съемках моего телесериала «Дом в старом квартале», где Гурам выступил в зловещей роли «батони Жоры». Она принесла ему огромную популярность, внесла в его творческую жизнь какие-то новые штрихи, потому что раньше Сагарадзе не играл столь ярких отрицательных ролей. Актер воплотил образ злодея с такой мощью, с такой силой, что  во время гастролей в разных городах зрители называли его не иначе, как «батоно Жора!» Гурам Георгиевич шутя упрекал меня: «Что ты со мной сделал? Я играл Шекспира, читал Гете, и вдруг все об этом забыли и говорят: «Жора, Жора».
Потом Сагарадзе замечательно сыграл в моей постановке «Пляски смерти» Стриндберга, причем его ввели в спектакль за несколько репетиций вместо Кахи Кавсадзе, который оставил нас в сложную минуту. Дело в том, что тогда мы открывали «Театральный подвал», причем именно этой постановкой. Гурам понимал, что должен поддержать новое начинание. Впрочем Сагарадзе как гражданин – это особая, большая тема…
Последняя наша совместная работа – Клавдий в «Гамлете». По-моему, это одна из его лучших ролей. Мы с ним решили лепить Клавдия не как прямолинейного злодея. В нашем спектакле он с первой же секунды ощущает тяжесть своего греха. Дорвавшись до власти, Клавдий – Сагарадзе осознает, что совершенное им преступление перевешивает радость победы, он не может насладиться ею…
Актер играл сильно, масштабно, трагично. За исполнение роли Клавдия на международном театральном фестивале, проходившем во Львове, Сагарадзе получил приз – «Золотого льва». Спустя годы после этого я встретился с председателем жюри фестиваля, который является завлитом Национального театра Англии. Мы заговорили о спектакле «Гамлет», и он вспомнил игру Гурама Сагарадзе: «Конечно, этот актер играл лучше других. Но знаете, что еще заставило меня проголосовать за него? Потому что актеров такой генерации больше нет». И англичанин абсолютно прав…
Я много раз бывал с Гурамом Георгиевичем за пределами Грузии, где не знают его работ, но на него всегда обращали внимание, даже когда мы просто шли с ним по улице. Сагарадзе был артистичен, аристократичен, с особой осанкой, которая характерна для мудрых старых мастеров сцены. Его нельзя было не заметить! Ведь Гурам Георгиевич, помимо всего, относился к той категории людей, которые светят.
Несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, мы дружили. Гурам в свои восемьдесят четыре года оставался ребенком, у него была душа ребенка, и я обожал его. Мы дружили семьями, его жена Таня Бухбиндер была моей подругой, всю свою молодость я провел в их доме. На гастролях мы все время были вместе.
Часто я бывал вместе с ним в казино, без которого Гурам не мог жить. Сам я не играл в казино, просто сопровождал его, наблюдал, как он горел в азарте. Он по натуре был азартным человеком, не мог жить без азарта. А теперь его нет, осталась только память о большом артисте и большом человеке с душой ребенка.

Автандил ВАРСИМАШВИЛИ