| УВИДЕННЫЙ ВБЛИЗИ |
|
Мне довелось работать с ними в Институте грузинской литературы, и эти годы – самые счастливые в моей жизни. Гурам был заведующим отделом новой грузинской литературы, имел в своем пользовании большой, вместительный стол, и несколько ящиков уступил мне. О нашей дружбе, о его многосторонней обаятельной личности я ранее опубликовал воспоминания, и еще многое осталось недосказанным. Два года минуло с тех пор, как Тамаз Чхенкели покинул этот сияющий мир, и сейчас понимаешь, каким нужным делом он был занят в грузинской литературе, как обогащал и украшал ее. О Тамазе Чхенкели мои ровесники узнали в 50-е годы из университетского альманаха «Пирвели схиви» («Первый луч»), где он опубликовал блестяще переведенные им «Крымские сонеты» Адама Мицкевича и статью об искусстве перевода, в которой проявил свои широкие интересы, безукоризненный вкус, бескомпромиссность суждений, невзирая на авторитеты. Не будет преувеличением, если скажу, что переведенная Тамазом Чхенкели с большим вдохновением лирика гениального поэта Бо Цзюй-и танской эпохи китайской литературы стала событием в литературной жизни 50-х годов, и каждый из нас знал наизусть не один стих из этой книги (1956). Тамаз Чхенкели убедительно доказал, что использование достоверных научных подстрочников при переводе китайской поэзии намного оправданнее изучения сложнейшего китайского языка. Еще в бытность студентом филологического факультета ТГУ, познакомившись с Тамазом, я почувствовал наше с ним духовное родство. Тогда же он пригласил меня к себе в Сололаки, дал адрес. Всегда с удовольствием вспоминаю его уютную, с высоким потолком, вельможной старины привлекательную квартиру, проведенные в ней часы, наши задушевные беседы. Стихи, поэзия были предметом его первейшей любви, и не забуду, с каким чувством, увлеченно говорил он о Григоле Робакидзе, Галактионе Табидзе, Паоло Яшвили, Тициане Табидзе, Георгие Леонидзе, других творцах. Превосходно знал русскую поэзию. Обожал Пушкина, посвятил ему лучшее эссе («Шаг в будущую поэтику»). Проявлением этой любви стали его прекрасные переводы «Маленьких трагедий». Также был большим почитателем лирики Анны Ахматовой, очень точно перевел одно стихотворение из цикла «Северные элегии». В различное время осуществил переводы стихов Марины Цветаевой, Осипа Мандельштама, Иосифа Бродского, Беллы Ахмадулиной... Тамаз Чхенкели уважительно относился к творчеству русских символистов. Им фундаментально было изучено глубочайшее исследование «Дионис и прадионисийство» Вячеслава Иванова. Сам я в то время увлекался Андреем Белым – его прозой, романами с мистическим видением, трудно расшифруемыми символами, очень мелодичными стихами, привлекающими простотой и пушкинской прозрачностью. Я поделился с Тамазом своими мыслями и он согласился к моей радости. Помню, как прочел ему наизусть ранний стих Белого («Прошлому!»), в каждой строке его чувствуется легкое дыхание поэта, услаждающая слух музыкальность: Сентябрьский, свеженький денек. И я, как прежде, одинок. Иду-бреду болотом топким. Меня обдует ветерок. Встречаю осень сердцем робким. В ея сквозистую эмаль Гляжу порывом несогретым. Застуденеет светом даль, – Негреющим, бесстрастным светом. Там солнце – блещущий фазан – Слетит, пурпурный хвост развеяв; Взлетит воздушный караван Златоголовых облак – змеев. ................................................ Холодный, темный вечерок. Не одинок, и одинок. Тамаз просиял: «Поскольку ты так любишь Андрея Белого, я должен подарить тебе издание 1909 года, в которое внесено именно это стихотворение». Достал с полки сборник стихов «Урна» и надписал своим красивым, каллиграфическим почерком: «Эмзару с любовью – Тамази, май 1959 г.». Тот теплый весенний вечер никогда не изгладится в моей памяти. Отдельно надо сказать пару слов об изысканной поэтической культуре Т.Чхенкели. Он с юношеских лет, в сороковые писал заслуживающие внимание свободные стихи, но полного совершенства этой формы достиг, переводя великого поэта Индии Рабиндраната Тагора, его «Гитанджали» - бессмертные любовные гимны. Его выдающаяся заслуга – в становлении и развитии современного грузинского верлибра, чем широко пользуются поэты следующих поколений. Этот факт в короткой юбилейной статье подчеркнул наш поэт и переводчик Давид Цередиани. Многое прошло с тех пор... Тамаз достал из ящика стола объемистую тетрадь и прочитал свои неопубликованные стихи юношеской поры. Я был поражен – какое стремление к свободе проявил этот юноша в эпоху леденящего душу тоталитаризма, к свободе, без чего человек теряет свое достоинство и все обесценивается. «Картлис цховреба» («Житие Грузии»), древнюю и новейшую грузинскую литературу знал досконально, любовь к родине выражал в наиоткровеннейших строчках, без трафаретов и ложного пафоса, но в 40-50-х нельзя было и думать опубликовать эти стихи, автора могли даже заключить под арест, как нескольких друзей юности Тамаза Чхенкели, среди них и Отия Пачкория. За смелые разговоры того арестовали и выслали в Среднюю Азию, в лагеря, где он провел восемь лет. По возвращении был восстановлен в университете, определен на наш курс. В высшей степени образованный критик и писатель, он мне сказал: «В Ортачальской тюрьме пришли меня проведать и поддержать Тамаз Чхенкели и Арчил Сулакаури, никогда этого не забуду». Понятно, что такой поступок был связан с огромным риском, но друзей это не остановило. Я не новичок в литературоведении и позволю утверждать: среди трудов о Важа Пшавела не имеет себе равных по глубине и масштабности монография «Трагические маски» Тамаза Чхенкели, которую он посвятил «бессмертной душе Важи». Сильнейшее впечатление производит предисловие книги, где с большим знанием и вдохновением восстановлены и по крупицам собраны воедино рассеянные в различных труднодоступных материалах сведения и исследования старейший пантеон Пшав-Хевсурети – «источник народной фантазии»; из него родились «Змееед» и «Алуда Кетелаури», что свидетельствует о крепких корнях, на которых они зиждутся, обеспечивая себе бессмертие. Эту ценную монографию обогащают новыми гранями восемь «Писем о Важе» (2009) Тамаза Чхенкели. Обаяние личности моего старшего друга, его характер, эстетика символов веры ярко проявились в изданной в Батуми (2002) очень значительной книге «Зеленый берилл» – эссе, творческие портреты выдающихся грузинских деятелей культуры, писателей, интервью с теми, кого уже нет. Многие годы и огромную энергию он посвятил происхождению, объяснению своеобразия грузинского алфавита. Эти труды, окончательно собранные с энциклопедическим знанием и напечатанные, за год до кончины, в издании (2009), в главной книге его жизни – «Лазарь! Иди вон», на которую Ростом Чхеидзе откликнулся восторженной рецензией. Тамаз Чхенкели продолжал эту работу, но довести до конца, к нашему глубокому сожалению, не успел. Тяжелое заболевание крови потребовало его срочной госпитализации. Потом супруга писателя, Лили Гогуа сказала мне, что ему полегчало, и его выписали из больницы и он уже дома. Я тотчас позвонил ему на квартиру, на Хилианскую. Мне ответил знакомый, бодрый голос Тамаза. Обрадовался моему звонку. Вылечили, сказал, сейчас чувствует себя вроде неплохо. Договорились, что я навещу его в ближайшие дни. Но вот беда, оба не подозревали, что этот наш телефонный разговор – последний. Оглушенный этой трагической вестью, я тогда написал стихотворение «Гибель Адониса», под которым стоит печальная дата – 11 ноября 2010 года. Похоронили Тамаза в Дидубийском пантеоне писателей и общественных деятелей. Особенно запомнились прощальные слова статьи нашего талантливого литератора, младшего друга Тамаза Чхенкели – Иванэ Амирханашвили: «Нет уже того времени, когда Тамаз Чхенкели был с нами. Целую эпоху, опыт целого поколения вмещает это время. Тем оно и уникально, что неповторимо». Эмзар КВИТАИШВИЛИ Перевел Арсен Еремян |
