| НАИВНОЕ ОДИНОЧЕСТВО ГЕНИЯ |
|
Пройдет много лет и художник-самоучка Нико Пиросманашвили или просто Пиросмани, которого назовут одним из лучших мастеров мирового «наивного искусства» и который станет самым известным из грузинских художников двадцатого века, умирая на холодном булыжном полу своей крохотной сырой каморки, в полуподвале под лестничной клеткой, в стареньком доме на Молоканской улице, вспомнит тот далекий день, когда он впервые приехал в Тифлис из родного кахетинского села Мирзаани, чтобы породниться с этим удивительно-сказочным многоликим городом и остаться в его памяти навсегда. Необычайная картина открылась тогда деревенскому пареньку Нико. Он стоял и смотрел, как ревела своенравная Кура между двух скальных крепостей Нарикала и Метехи, как теснились вдоль кривых узких улочек по склонам гор гуттаперчевые дома, как боролись за пространство многочисленные торговые лавки, полные разнообразных товаров, как суетились клиенты возле кузнечных, ювелирных, гончарных, оружейных, сапожных мастерских, как расторопно двигали своими умелыми пальцами цирюльники, как кричали на всех языках мира извозчики, разносчики мацони и зазывалы возле харчевен и духанов, источающих волнующие ароматы шашлыков, пряностей, фруктов и терпкого вина, как весело играли шарманки и как печально пели дудуки и зурны. И некуда было деться от смеха, болтовни, ругани, восклицаний, скрипа колес, лязга весов и стука молотков, мычания буйволов и ржания лошадей, мелодий бродячих музыкантов и пения муэдзина. Это был незнакомый мир, полный удивительных красок, звуков и запахов. Но именно этот мир станет для него смыслом всей его жизни. Был тогда и другой Тифлис. С дворцом наместника и Военным собором, с банками и деловыми конторами, театрами и оперой, зеркальными витринами магазинов и чопорной публикой в многочисленных салонах, экипажах и на убранных до блеска мостовых. Но он так и остался чужд Пиросмани. Попадая сюда по стечению обстоятельств, он старался здесь не задерживаться и спешил назад, потому что терялся в роскоши и презирал лицемерие. Он возвращался к себе, на другую сторону Куры, шел к друзьям, таким же простым и бесхитростным, каким был сам, заказывал к ними в харчевне простой и бесхитростный обед и, с наслаждением потягивая хванчкару, слушал простые и бесхитростные слова. О, это удивительное грузинское застолье! Когда нет за столом ни бедных, ни богатых, когда все равны, преломившие хлеб и отпившие глоток вина. Когда радуется душа и отчаянная любовь вокруг, куда ни глянь, - в глазах, жестах и словах сотрапезников, доброй улыбке духанщика, в плавных танцах озорных кинто, гордых осанках и открытых лицах карачохели и задумчивом взгляде старого шарманщика. И когда тамада, царски восседающий во главе стола, время от времени сотрясает пространство тостами, услаждающими сердце. Около ста пятидесяти трактиров, более четырехсот духанов и винных погребков было открыто в Тифлисе. И не было среди них похожих – «Загляни, дорогой», «Сам пришел», «Сухой не уезжай», «Войди и посмотри»… В них текла своя, ни на что не похожая жизнь, обессмертить которую и суждено было Нико Пиросмани – для одних «маляру», для других «рисовальщику вывесок», а для третьих «гению-самоучке». Цветы для Маргариты И подумает Пиросмани: странно не помнить, когда ты родился и сколько тебе лет. Может пятьдесят пять, может больше. Но только какое это имеет значение теперь, когда жизнь прожита. Хороша она была или плоха, тоже не важно. Важно, что в жизни он никогда не терял своего достоинства и не был ни для кого обузой. Правда, он так и не смог вырваться из бедности и нищеты, но зато всегда оставался свободным и независимым человеком, свободным в своем искусстве. А если так, то такой жизнью можно гордиться. И увидит Нико картины прошлого. Вот его деревня Мирзаани. Отец Аслан возится в винограднике, мама Текле собирает ягоды с тутового дерева, а сестры Мариам и Пепуца, брат Георгий играют вместе с ним в свои детские игры. А вот он уже постарше и живет в имении Калантаровых в селе Шулавери, куда его семья по нужде перебралась, продав за бесценок все свое хозяйство. И уже нет в живых его отца и матери, нет в живых его брата Георгия и сестры Мариам, а сестра Пепуца вернулась в родное село и прижилась у родственников. Не так ли постепенно к человеку подкрадывается одиночество? И хотя Калантаровы, типичные тифлисские армяне, никогда не обделяли Нико ни лаской, ни любовью, все же они не могли заменить ему родных. Вот Нико уже молодой человек, пишущий любовное письмо к Элисабед Ханкаламовой, младшей сестре Калантаровых, предлагая ей руку и сердце, - к женщине с ребенком, на десять лет старше него, к женщине, привязанной к нему, как к сыну. Никто не принял всерьез тогда это нелепое письмо, кроме самого автора, которого справедливо посчитали человеком не от мира сего. И сейчас, оглядываясь назад, Нико с грустью поймет, как мало было в его жизни женщин, которых он по-настоящему любил. Элисабед да француженка Маргарита, певица и танцовщица из кафешантана. Все, пожалуй. В день рождения Маргариты он отправил ей в подарок несколько повозок с цветами, завалив ими улицу перед ее домом и всполошив весь город. А потом написал одну из своих лучших картин «Актриса Маргарита». Вот Нико тормозной кондуктор на железной дороге, куда он устроился после того, как лопнула его затея с организацией на Вельяминовской улице мастерской по оформлению недорогих вывесок. Он стоит на площадке товарного вагона, страдая от холода и изнемогая от усталости, с мечтой о чашке горячего молока и лепешке хлеба. Вот он торгует сыром и мацони на окраине города, преодолевая ломоту в спине и ногах от многочасового стояния за импровизированным прилавком прямо под открытым небом. Но приходят к нему за покупками все больше бедные люди, прослышав о его щедрости, доброте и чистосердечии, которым он не отказывает давать товар в долг. И предприятие его разоряется. Нет, не сразу Нико увидит себя прирожденным художником, не сразу поймет, что натянутый на подрамник холст есть начало и конец его судьбы. А поймет, а увидит, - так руки сами потянутся к кистям и краскам. И тогда на вывесках и стенах питейных заведений, на картоне, железе и черных клеенках будут рождаться настоящие шедевры живописи. Черная клеенка Именно в доме Калантаровых Нико пристрастился к рисованию. Он с увлечением рисовал часами, изображая все то, что видел вокруг себя – людей, животных, птиц, горы, деревья. Он рисовал целые исторические сцены, эпизоды из легенд и сказок. К картинам прилагались незатейливые надписи – «Деревенский двор, где бродят козел, петух и курица», «Сестра доит корову», «На лугу пасется стадо, охраняемое пастухом», «Гости слушают тамаду». Он рисовал на бумаге, на стенах, на окнах, на земле, на жести, на картоне, на дереве. Он забирался на крышу дома и на кровле рисовал все, что видел вокруг себя – реку Куру, святую гору Мтацминду, крепость Нарикала, церкви, синагоги и мечети. Он был одержим рисованием, как будто сам господь бог водил его рукой. С возрастом его страсть к рисованию еще более усилилась. Он почти силой затаскивал соседей в дом и принимался их рисовать. Свои рисунки он великодушно раздаривал всем, кому они нравились, и садился рисовать снова. Его никто не учил рисовать. Однако он часто наблюдал за работой странствующих художников, которые расписывали вывески лавок и кабачков-«духанов». Как проста, как чиста и наивна была их живопись, какую добрую улыбку вызывала она в сердце. Именно эти вывески (а позже вывески, которыми он любовался в Тифлисе) и сформировали его живописный язык. Они приучили его работать точно и лаконично, обходится для выражения мысли минимальными изобразительными средствами. Рисовал он, в основном, по воображению, представлению или по памяти. Он не делал эскизов, и ему была не знакома расхожая болезнь многих художников – боязнь чистого холста. Получая очередной заказ, он садился и, не раздумывая, одним движением кисти выводил законченную деталь будущего рисунка. Поражала быстрота, с которой он писал свои картины. Не успевал духанщик разлить вино, а у Нико вывеска была уже готова. Однажды за день он написал сразу две картины – «Кутеж с шарманщиком Датико Земель» и «Портрет Александра Гаранова». Замечательную работу «Мальчик-кинто» он исполнил за полчаса. Всего около двух тысяч полотен оставил после себя Пиросмани, но сохранилось, к сожалению, лишь около двухсот из них. Использовать в качестве холста черную клеенку додумался сам Нико. Это была не та клеенка, которой в трактирах накрывали столы. Это была клеенка на парусиновой основе, изготовленная для технических нужд фабричным способом, – черная, матовая, с пупырчатой или испещренной бороздками поверхностью. Она была близка по химическому составу к масляным краскам и потому отлично сохраняла живопись. Черная клеенка подсказала Нико и своеобразную манеру письма «навыворот», то есть не темным по светлому, как было принято, а наоборот. Так Пиросмани, сам того не желая, пошатнул традиционную технологию живописи. Близкие поражались его магической властью над этими кусками черной клеенки, когда из небытия, ниоткуда вдруг возникали портреты и фигуры людей, животные и звери, предметы и целые панорамы празднеств и героических сражений. К тому же в работах Пиросмани нечто такое, что сразу брало за душу и не отпускало уже никогда. «Странная атмосфера наполняла его картины, - напишет исследователь творчества художника Эраст Кузнецов, - тревожная, томительная атмосфера ожидания, напряженности и сумеречной недосказанности. И пиршества его не только торжественны, но и печальны. Каждый стол с пирующими – как лодка среди бушующих волн моря житейского, как маленький ковчег, соединивший недолговечное братство людей. Люди застыли и смотрят на нас: в их иконописных – серьезных и грустных – глазах удивление и вопрос. Они подняли руки со стаканами и замерли, и замолчали, и бесконечно долго тянется их ожидание. Будто они к чему-то прислушиваются или чего-то ждут. Грозы? Землетрясения? Потопа? Страшного суда? Так, словно вмести с ними жил в смутном ожидании и сам Пиросманашвили, не предвидевший свой горестный конец, но предчувствовавший неотвратимость его приближения». За деньги не рисую Утром Нико приходил в духан и спрашивал: ну что вам сегодня нарисовать? Потом садился в углу, подальше от посетителей, и принимался за работу. Он рисовал в основном за еду – не за деньги. Иногда за свой труд он просил налить ему немного водки или вина. Бывало, хозяин грубо вмешивался в его творчество советами и подсказками, которые Нико, как правило, учитывал и тут же делал исправления. Но делал он исправления эти так, что они в итоге ни в коей мере не портили работ художника. Заказчиками Пиросмани были хозяева закусочных, пивных, булочных, столовых, кофеен, но главных образом – духанов. Его так и называли «духанный живописец». Когда надо было срочно найти Нико – шли по духанам. Пиросмани много пил, это правда. Но и рисовал много. Рисовал и пил. Пил и рисовал. Его собутыльниками были мелкие торговцы и ремесленники, служащие и рабочие. Часто он пил ночами напролет. Ему некуда было спешить. У него не было своего дома, не было любимой женщины, а ночевал он или на вокзале или прямо в духанах, где хозяева отводили ему закуток. Да Нико и не нужен был свой дом. Пять лет он прожил у своего друга духанщика Бего Яксиева, для которого написал немало картин. Бего не платил ему, а кормил и поил, покупал ему одежду, водил в баню. Время от времени Нико пропадал из Тифлиса, но всегда возвращался и шел в духан. Он не был приспособлен к жизни, он жил одним днем, не задумываясь о будущем, жил больше чувством, чем рассудком, оставаясь внутри себя глубоко несчастным и одиноким человеком. Его вспоминают в рваном пиджаке, без рубашки, в худых башмаках. Но даже свои лохмотья он старался носить с достоинством, ничем не подчеркивая своей бедности. И часто напевал одни и те же строки: этот мир с тобой не дружен, в этом мире ты не нужен… Где твоя могила? Мы можем представить себе жизнь художника, который, пытаясь найти причину разлаженности и неустойчивости человеческого бытия, заставил миллионы почитателей своего таланта смотреть на мир глазами наивного ребенка. (О, этот всепонимающий грустный взгляд людей и животных!) Мы можем представить себе жизнь человека, которому не суждено было обрести тихого человеческого счастья. Но мы не сможем понять, почему так одинок был Нико Пиросмани, почему так и не смог устроить свою жизнь, почему он был так несчастен. Гении рождаются, живут и умирают по своим, ведомым только им законам. Слава придет к Нико Пиросмани на закате жизни, и не будет иметь к нему никакого отношения. Точнее, его слава будет жить сама по себе, как бы параллельно с ним. Потому что она не принесет ему богатства и не изменит ничего в его жизни. Только иногда ему будут бросать вслед горькое: подумаешь знаменитость, пусть благодарит за то, что его кормят! Художника «откроют» братья Зданевичи. Они приобретут несколько картин Пиросмани и возвестят о нем мир. Меценаты и поклонники кинутся скупать работы Нико. Все чаще и чаще будут устраиваться выставки его картин, о нем заговорят в богатых салонах и мастерских, его имя замелькает на страницах газет. Одни будут возносит Нико Пиросманашвили до небес, другие ругать, не стесняясь в выражениях. Сам же Нико про себя будет говорить так: ну какой я художник, да еще – известный! Работаю по винным погребам, мажу стены разными картинками и за это получаю стакан вина и тарелку харчо. Причем тут высокое искусство! И будет продолжать пить, продолжать нищенствовать и писать, писать свои необыкновенные картины. Он умрет 7 апреля 1918 года в городской больнице и рядом с ним не будет ни одного родного, ни одного знакомого человека. Дежурный врач не сможет выяснить ни имени больного, ни его вероисповедания. Нико Пиросманашвили, как «мужчину неизвестного звания, бедняка, на вид лет шестидесяти» похоронят без отпевания в дальнем углу Кукийского кладбища, отведенном для бездомных бродяг и нищих. Пройдет время, и о художнике вспомнят. И захотят найти его останки. Но не найдут. И пройдет еще много лет, и объявится некто, который возьмется показать место захоронения Пиросмани. Могилу вскроют, но женским окажется скелет. Ника КВИЖИНАДЗЕ Там его "Павел воля барвиха скачать"уложили, прикрыли одеялом и попросили заснуть. Продолжайте, сэр, говорит защитник. До "Игры школа монстров фрэнки штейн"лагеря не "Игры драки на два игрока"больше двух миль, и едва ли пане даже ночью "Скачать виндовс сидебар"не заметили его. По гудению их голосов Каталина "Бесплатные игры для мальчиков роботы"поняла, что все в порядке. |
