Известный  российский  кинорежиссер  Павел Лунгин задумал новый проект –
экранизацию повести Пушкина «Пиковая дама». Действие картины – жанр определен как психологический триллер с элементами оперы – будет происходить в наши дни. Режиссер объясняет свой выбор тем, что «Пиковая дама» – очень актуальное произведение, поскольку в современном мире рулетка стала фактически символом удачи и состоятельности. Об этом он рассказал в Тбилиси, на Втором фестивале российского кино, где была представлена ретроспектива его фильмов. Тбилисцы увидели «Такси-блюз» и  «Остров» с Петром Мамоновым в главной роли, а также картины «Свадьба» и «Бедные родственники».  
-  Павел Семенович, вы не перестаете удивлять разнообразием своих художественных поисков.  Драма, комедия, трагикомедия – к какому только жанру вы не обращаетесь! Так же непредсказуема тематика ваших киноработ…  
- Жанр и тематику определяют реалии. Трагикомедию «Свадьба», к примеру,  мы снимали в маленьком поселке Липецкой области, где в тот период  закрыли угольную шахту. Так что события, разворачивающиеся  в фильме, совпали с тем, что происходило в реальности вокруг. И жители городка оказались просто прекрасными людьми! Я смешал их с профессиональными актерами, и в конце уже трудно было понять, кто актер, а  кто – житель поселка. Когда мы показали фильм в Каннах в 2000 году, он получил  специальный диплом за лучший актерский ансамбль… Потому что все вместе это выглядело действительно очень органично.  
- А что касается самой сути картины «Свадьба»?
-  Несмотря ни на что, она очень оптимистичная. Я жил тогда во Франции и вернулся в Россию, чтобы постараться понять, что здесь происходит на самом деле. И мне показалось, что жизнь в стране повернулась к нормализации, что чувство катастрофы, которое было у русских людей, постепенно проходит. «Свадьба» - история о любви. Молодой человек так любит свою девушку, что готов пойти в тюрьму за преступление, которое он не совершал… Герои моей картины умеют быть счастливыми, но умеют быть и несчастными. Знаете, к какой интересной мысли я пришел? Способность ощущать несчастье – это шаг к ощущению себя, к формированию своей личности. Право быть несчастным – это один из этапов самосознания.
- Что дала вам Франция в творческом, человеческом  отношении?
- Взрослость какую-то, наверное. Потому что  на Запад всегда приезжаешь с иллюзиями. Тебе кажется, что с тобой произойдет что-то невероятное!  Но там начинается реальная жизнь… Хотя я был избалован, меня любили – после выхода картины «Такси-блюз» вокруг меня возникла такая замечательная аура. Жалко, что я  так и не сделал фильм по-французски, на французском материале. Может быть, сейчас его сниму. У меня это есть в планах…  Но тогда мне хотелось говорить о новой России, о том, что происходило в стране в 90-е годы. Да, для нас  это было очень интересное время! К тому же я чувствовал, что на самом деле глубоко не понимаю французскую жизнь, что мои ощущения довольно поверхностны.  Все-таки я не понимаю внутренних кодов этой страны, этого общества.
- Хотя вы прожили во Франции достаточно долгое время.
- Я думаю, что у меня была тогда и  какая-то неуверенность в себе. Сейчас я думаю, что смог бы снять фильм на французском материале.
-  Вы сказали, что 90-е годы в России были вам очень интересны. А то, что сейчас происходит в этой стране, вас по-прежнему волнует, как режиссера?
- В 90-е годы остро стояла проблема выживания. Менялся мир вокруг, менялись характеры людей. И  в своих фильмах я свидетельствовал о времени. А сейчас – стабилизация, и возникли другие, метафизические вопросы. В чем смысл жизни? Кто мы такие вообще? Что такое Россия? Откуда она идет и куда? Поэтому я снял фильмы «Остров», «Царь»… Делаю картины, в которых пытаюсь поставить эти глобальные вопросы – если не ответить на них.
-  Интересный факт вашей биографии: вы ведь начинали как лингвист?
-  Я никогда не любил филологию. Но нужно же было куда-то поступать! Мне просто легко даются языки, поэтому я и попал на эту лингвистику. Но по своей сути я, конечно, совсем не ученый. И никогда им не был…
- По моему ощущению, за вашим необычным героем-саксофонистом  из нашумевшего фильма «Такси-блюз» стоите именно вы!
-  Что ж, это справедливо. «Такси-блюз» - это история про неожиданную свободу. Ужасную, хаотичную, разрушительную, но все-таки свободу. И про таксиста, который не может ни понять, ни оценить  это…
- Прошло более двадцати лет после выхода картины «Такси-блюз». Вы обрели желанную свободу. Что-то изменилось в вашем отношении к себе самому, окружающим реалиям? Наступило разочарование или для вас все сложилось именно так,  как ожидалось?
- Что вы? Когда же было все прекрасно? Никогда…
- Значит, все-таки разочаровались?
- Конечно, ведь я постарел на двадцать лет.
- Только это?
- Да нет. Я прожил интересную жизнь. Может быть,  я не сделал всего того, что должен был сделать, наверное, нужно было больше работать. Но я начал поздно – в сорок лет!..
- А почему так поздно?
-  До тех пор вообще для меня не было жизни.  Я  человек, рожденный в период перестройки. Абсолютно. В советскую эпоху для меня вообще не было никакого выхода. Я не принадлежал  к  тому миру и не мог в него войти, сосуществовать с ним.
- Но писали, тем не менее, сценарии.
-  Мне кажется, все это было не очень удачно.
- Значит, новое время означало для вас выход в какое-то новое пространство?  
-  Конечно. Если возвращаться к вашему вопросу, то время, естественно, разочаровывает. Потому что во всем мире мы пришли к какой-то  бессмысленной жизни, когда нет движения, когда мы переживаем кризис демократии. Мне кажется, весь мир переживает кризис демократии. Потому что большинство все время побеждает меньшинство, а я всегда отношусь к меньшинству. Люди, которых я люблю, мои друзья, всегда из меньшинства! Мне не очень нравится, как развивается наше кино, искусство вообще – все это чистое развлечение, тотальная коммерциализация! Деньги вообще стали все определять.
- У кого-то прочитала, что только будучи русским и православным можно до конца понять ваш фильм «Остров». Так это или нет, по-вашему?
- Мне кажется, это неправильно. Во-первых, я не русский, а еврей. Я думаю, что «Остров» - фильм не о религии.  Для меня это скорее картина  про стыд и раскаяние. Это те две вещи, которые отличают человека от животного. Способность к стыду и раскаянию – одно из главных человеческих качеств.
- Были моменты, когда и вы испытывали стыд и раскаяние?
-  Да. Это было, есть и будет, наверное. Вообще это тот мир, в котором я живу. Но это очень интимный вопрос…  По крайней мере, я очень глубоко вошел в этот мир. И сделал фильм на одном дыхании совершенно неожиданно для себя. Сам удивился тому, что в итоге получилось.
- А вот Петр Мамонов, сыгравший в вашей картине «Остров» главную роль, сказал: «Вот какое-то кинцо – и вся страна рыдает!»
- Это кокетство. Думаю, что он очень гордится этим фильмом, любит его. И почувствовал себя уже немного персонажем из сказки. Был какой-то период, когда Мамонова узнавали на улице, когда он был окружен таким почтением, как будто он не играл роль, а был этим персонажем!
-  В фильме «Царь» вы перевернули традиционное представление об  Иване Грозном. За это вам досталось от многих критиков.  Кто-то даже учуял в вашей  картине дым от костра будущей инквизиции…
- Но это вполне реальные истории! Митрополит Филипп, которого сыграл Олег Янковский,  был первым русским диссидентом, потому что возвысил свой голос против власти. Это, скорее, история о трагедии русской власти, которая всегда хочет быть Богом на земле, заменить собой Бога,  и сама не может в этом жить. Мне кажется, что Иван Грозный силой своей личности, недюжинной натуры, своим талантом и безумием изменил ход истории России. И уже пятьсот лет мы идем  по путям,  которые проложил Иван Грозный.
-  Личность Петра Мамонова тоже повлияла на ваше решение снять такой фильм об Иване Грозном?
- Если бы не было Мамонова, я бы не взялся за эту картину. Во время съемок «Острова» я обратил внимание на какие-то повороты головы, взгляд Мамонова, и  мне показалось, что я увидел его в роли Грозного.  
- И тогда родился замысел?
- Да. Это лицо вдруг стало персонажем.
-  Замечательно сыграл митрополита Филиппа Олег Янковский. Это, по-моему, его лучшая роль!
-  Олег – потрясающий актер. Он промолчал весь фильм. Но несмотря на это молчание  на протяжении практически всей картины, его Филипп живет напряженной, интенсивной внутренней жизнью. У нас с Янковским были большие планы, мы очень подружились, надеялись продолжить  совместную работу… Уход Янковского был для всех, и для него самого, страшной неожиданностью.
-  Вспомните, пожалуйста, ваш первый сценарий –  он назывался  «Все дело в брате» режиссера Валентина Горлова. Картина получилась, по-вашему?
- Я просто ее не помню. Это было в другой жизни. Я не люблю этот сценарий. Написал его, потому что нужно было как-то жить. Я сочинял поначалу  детские истории, из которых всегда получались очень неудачные фильмы. Сценарий фильма «Все дело в брате» был, возможно, и неплохим.
- То есть вы недовольны фильмами, которые снимались по вашим сценариям не вами?
- Не доволен. И только когда я начал сам заниматься режиссурой, то понял почему. Потому что я писал так, как это вижу я. Наверное,  если бы я их поставил,  все было бы по-другому – думаю, более интересно… Когда сценарий «Такси-блюз» случайно, через общих знакомых,  попал во Францию, мне вдруг позвонил оттуда продюсер – он оказался очень известным, крупным продюсером, который  тогда специализировался на авторском кино. Сценарий меня интересует, только если ты его будешь ставить сам, сказал он мне.  Я был ужасно смущен! Я тогда мечтал снимать кино, понимал, что мне это необходимо делать. И продюсер меня убедил, что если картину  поставит кто-то другой, это будет просто еще один ненужный фильм! Дескать, риск существует: может не получиться. Но если получится, возникнет какое-то дыхание индивидуальности!..  Наверное, я все-таки писал не очень хорошие сценарии, потому что хороший сценарий должен, по сути, поставить любой человек.  К примеру, пьесы играют по двести лет,  и из них получаются разные спектакли. Это всегда бывает очень интересно.  Просто мои сценарии уж очень личные, и они не поддавались! В общем,  я не люблю этот период своего творчества  и эти фильмы. Никогда не пересматриваю их…  
-  Вы родились в замечательной семье сценариста Семена Лунгина и филолога Лилианны Лунгиной, благодаря переводу которой история о Малыше и Карлсоне стала известной, популярной и любимой в России… Что вам дали родители?
- Я думаю, они не хотели, чтобы я занимался кино. Отсюда и возникла лингвистика. А зато потом очень радовались, когда это произошло. Помню из детства, что родители создали такой необычный мир! У нас большая квартира в центре Москвы, и в ней всегда собирались замечательные люди – лучшие люди! Наш дом был открытый, хлебосольный. Я не жил в большом мире – я жил в маленьком мире, особом, прекрасном. В том мире, который создавался моими родителями. Они воспитали во мне независимость, ощущение внутренней свободы. Думаю, это, прежде всего, от мамы. Хотя мы с ней очень ругались, она выковала мой характер. Мама была достаточно властным человеком. Она создавала свою вселенную и хотела, чтобы в ней все было так, как она это видит. Но это было пространство, наполненное любовью.
- С матерью вы были ближе, чем с отцом?
- С матерью мальчик всегда ближе… Мама была талантливой, поэтичной, веселой…
- На каком кинематографе вы выросли?     
- Ни на каком конкретно. Сплошная эклектика! Отец преподавал на Высших сценарных курсах, и там показывали фильмы. Я бегал туда и смотрел все подряд, без всякой системы. Для меня все – и кино, и еда, и люди – делятся на живое и мертвое. Я люблю живые фильмы. И пытаюсь свои фильмы делать живыми. У меня сложился  очень эклектичный набор фильмов, которые я люблю. Начиная от «Детей райка», «Кабаре» и других… Но так неправильно говорить, ведь  я  просто бессистемно называю  фильмы. А мои картины, скорее, из жизни, чем из кино. В этом смысле я не очень хороший кинематографист. У кого-то искусство растет из искусства, а у меня – из жизни… Наверное, это многих раздражает!
-  А то, что сейчас происходит в мировом кино, вам интересно?
- Конечно… Мне очень понравилась «Меланхолия» Ларса фон Триера. И вообще его творчество меня волнует – начиная с картины «Рассекая волны». Ларс фон Триер вызывает раздражение, мучает, бесит! Но этот режиссер в каком-то смысле изменил язык кино…

Беседу вела Инна БЕЗИРГАНОВА