| МАГИЧЕСКОЕ «ЕСЛИ БЫ» |
 Лукавые, молодые глаза, ирония, сквозящая в каждом слове, пытливость творца, познающего мир… Таким я вижу Гайоза (Гизо) Жордания – режиссера, педагога, мудреца. Недавно увидела его спектакль «И навсегда твой пленник», в котором Марию Стюарт и Елизавету Английскую играют несколько актрис – вчерашних студенток, воспитанниц мастера. - Неожиданный прием! Гайоз Вуколович, почему? Чтобы занять больше студентов? Или вы руководствовались соображениями творческого, а не утилитарного порядка? - Здесь сошлись утилитарные и творческие соображения. Любой из нас носит в своем характере разные черты, поэтому невозможно воспринимать человека в черно-белой цветовой гамме. Мария Стюарт и Елизавета Английская – многоаспектные личности. Елизавета была одновременно доброй и злой, щедрой и скупой, была женщиной неудовлетворенной и в то же время имела много любовников, утверждая при этом, что она девственница. Больше всего королева любила Англию, но иногда ненавидела ее, потому что корона мешала ее чисто человеческим чувствам. То же можно сказать о Марии Стюарт. Она была хищницей, интриганкой и одновременно рабыней мужчины, чувственной и в то же время возвышенной. Мария Стюарт обладала огромной властью над мужчинами. Во всяком случае, мы это находим в литературе о королеве шотландской. Ни об одном монархе не писали так много, как о Марии Стюарт. И аспекты - самые разные. У Цвейга она более многогранна, человечна, чем у Шиллера. О Марии Стюарт писали Фердинанд Брукнер, Лопе де Вега, Пьер Ронсар. Портреты Марии Стюарт создавали замечательные художники. Невозможно, чтобы все качества, присущие этой незаурядной личности, сыграл, передал один человек… как Гамлета, например. Так же интересна Елизавета Английская. Трагическое и в то же время комическое, иногда водевильное, фарсовое начало проявляется и в одной, и в другой героине – как и во всех нас. Поэтому я распределил разные черты характера Марии Стюарт и Елизаветы Английской на нескольких актрис. - Вами переработан огромный литературный материал о шотландской королеве. - В этом мне помог Дата Тавадзе. В моем спектакле он играет ведущего. Дата мечтает стать режиссером, и я направил его в русло актерского мастерства, но с уклоном в режиссуру. Вместе со мной он работал над материалом, легшим в основу спектакля. Мы обратилась к текстам Людмилы Разумовской, Брукнера, Цвейга, Шиллера, к стихам о Марии Стюарт и поэзии самой королевы шотландской – кстати, она писала великолепные стихи. Потом весь материал мы разложили как пасьянс, были распределены роли, и уже во время репетиций все пришло к общему знаменателю. Разумеется, существовали общая концепция, идейная направленность, конструктивная основа. Для студентов это была хорошая учеба… Да и для меня самого. - Спектакль рождался трудно? - Помогло магическое «если бы» Станиславского. Молодые были уже обучены, но воспринимали тексты так, как они написаны. А я им всегда говорил: «То, что написано, - это одно, а то, почему рождается это написанное, - совершенно другое. Почему все это случилось? Ведь настоящая жизнь идет за текстом, текст – это продукт. Воображение все время работает. Вот сейчас я с вами разговариваю и вижу что-то определенное, возможно, не соответствующее сказанному вами. И текст окрашивается той или иной интонацией в зависимости от того, что я думаю, или, возможно, скрываю что-то, не договариваю. Артисты должны обладать навыком жить за текстом, действием, заранее осознавать все происходящее в спектакле, делать заготовки. Таким методом и рождались многие сцены. Часто я спрашивал того или иного студента: «Ну, что скажешь?» Иногда в том, что я слышал, было попадание в цель… Со временем это случалось все чаще и чаще. - Сейчас некоторые режиссеры, так сказать, скользят по верхам, стремятся к моментам чистой зрелищности, разного рода трюкам. Погружения вглубь текста не происходит, слово теряет в театре свое значение… - Если не смотрится, а только слышится, это не очень хорошо, хотя возможно! Но когда и слышится, и видится, и плачется, и смешок в зале возникает, это самое замечательное. В жанровом отношении не стоит придерживаться чего-то одного – трагедии, комедии… В реальности трагическая интонация иногда вдруг сменяется почти фарсовой. Такова жизнь! В нашем спектакле нет ни одного момента, который не смотрится. Другое дело, нравится тебе это или не нравится. Возможно, в первом акте есть какие-то скучные эпизоды, но это уже зависит от качества. Аллегория, метафора – все есть! Главное – не быть жадным на выразительные средства… - То же можно сказать о вашем спектакле «Луарсаб Таткаридзе» по произведению Ильи Чавчавадзе «Человек ли он?» - Жанр постановки - фарс на грани фола… Но наступает в спектакле момент, когда становится очень грустно. У героев нет потомства. Они чувствуют себя несчастными, переживают настоящую трагедию! И когда в финале Луарсаб и его жена Дареджан прощаются друг с другом, у меня иногда наворачиваются слезы… - Итак, человек ли он - Луарсаб? Как вы отвечаете на этот извечный вопрос? - Каждое время имеет свою злободневность, что ли. Тогда Илье Чавчавадзе нужно было поставить вопрос именно таким образом, и он это сделал! А сегодня разве нет таких, как Луарсаб и его жена, – людей, которые ничего не делают и только небо коптят? Они только делают вид, что работают, живут, любят. - Но при этом ваши Дареджан и Луарсаб - очень симпатичные люди. - Да, Луарсаб – не злой человек, он никому не причинил вреда. Он нашел свою половинку. Человек ли он? Я вставил в спектакль одну собственную фразу. В этой сцене Луарсабу дают книгу Ильи Чавчавадзе «Человек ли он?» Вот, дескать, как ставят вопрос: человек ли он? А Луарсаб на это отвечает: «Конечно, человек! А кто же он?» Конечно, Илья Чавчавадзе очень осуждает своего героя за то, что он бесполезное, бесплодное существо. Грузин не должен быть таким бездельником, считает писатель. Но родился такой человек, что с ним делать? При всем при этом Илья любит Луарсаба, сострадает ему и, когда герои ушли из жизни, с грустью пишет: «Что от них осталось? Только маленький кусок земли!» - В Луарсабе привлекает его жизнелюбие, пантагрюэлизм, если хотите. - Да, и в этом его сила, энергия. Но куда она направлена? Ведь у него нет потомства… В этом – бесперспективность подобного бытия. Человек должен созидать. Отсюда и название повести: «Человек ли он?» - Но вы все-таки назвали свой спектакль «Луарсаб Таткаридзе», тем самым вступая в полемику с Ильей Чавчавадзе, утверждая, что Луарсаб - человек, пусть и несовершенный. - Грузины вообще такие… Луарсабы. - Хотя сегодняшняя жесткая реальность, кажется, изменила грузина, сделала его более деятельным. - Да, это уже не те грузины, что были вчера. Новые русские, новые грузины… - В ваших словах звучит ирония. Вам симпатичнее такой тип грузина - Луарсаб? - Илья все время ругает Луарсаба, но сам был чем-то похож на своего героя. Он был большим гурманом! Не будь писатель таковым, он не смог бы написать такой потрясающий диалог о еде, который ведут Луарсаб и Дареджан... Это гениально – как он фетишизирует блюда! Думаю, мне нужно было назвать спектакль «Луарсаб и Дареджан»… Многие не могут сегодня отойти от хрестоматийного восприятия повести Ильи Чавчавадзе, от стереотипов… То же можно сказать о восприятии Брехта. Стуруа поставил его совершенно по-новому. Я тоже попытался в своем спектакле «Трехгрошовая опера» отойти от штампов. Но многие продолжают видеть в творчестве Брехта только социально-политические моменты, говорят, что он бичевал, обличал… Это всем вдолбили в голову! Те же стереотипы пришлось преодолевать и в отношении повести Чавчавадзе. Кстати, Илья написал стихотворение «Счастливая нация», в котором обличает свою родину. Все пороки он повесил на бедного грузина, как будто сам не грузин. Но тогда это было необходимо… - С кем вам интереснее работать – сo зрелыми, опытными актерами или студентами? - Когда я работаю со своими учениками, то достигаю того, чего хочу, и по форме, и по содержанию. Но, наверное, если бы это сделали мастера, было бы лучше. В то же время мастера все время сопротивляются… У маститых актеров готовые штампы, которые они то и дело вытаскивают из кармана. Я говорю им иногда: «Нет, не так!». В ответ - удивление: «Почему? Разве это плохо?» - «Не плохо, но это уже вчерашний день. Сегодня нужно иначе». Дети иногда это понимают, хотя и с ними тоже приходится воевать. Так порой сопротивляются, что не дай бог! Пока не поймут сути. А когда поймут, то уже считают это своим собственным достижением. Но я не отношусь к этому ревностно. Такова театральная жизнь. Главное – результат… Словом, есть преимущества в работе и с теми, и с другими. В обоих случаях мне интересно. - А как справляться со строптивыми актерами и настаивать на своем, будучи человеком интеллигентным, «милейшим человеком», как назвала вас в своей автобиографической книге Наталья Бурмистрова? - Во всяком случае, силой или натаскиванием ничего не сделаешь. Нужно что-то придумать конкретное для того или иного актера, чтобы ему было понятно и не возникало сопротивления. Ты должен привести актера к нужному результату. На помощь приходят и объяснение, и показ, и литературное вмешательство. А иногда и обман! Все средства хороши, лишь бы был творческий результат. В политике это ужасно - маккиавелизм! А в театре – совсем другое: дипломатия! Ты ведь прибегаешь к обману, чтобы актер… воспарил! А некоторые режиссеры мечтают закабалить актера. Они хотят господствовать над другими. Лев Толстой гениально сказал в своем «Воскресении» приблизительно следующее: «Живешь для того, чтобы господствовать над другими? Посмотри, что происходит вокруг: птички поют, солнце светит, трава пробивается! А ты думаешь о том, как господствовать над другим человеком? Ты просто дурак!» Такова мысль Толстого. Я не люблю властвовать. Но режиссер – такая профессия! Ты должен повести машину! Но если эта педаль, на которую ты нажимаешь, не отвечает, ты должен починить ее, сделать смазку! Иначе машина не поедет, испортится! Это металл, техника, конструкция… Но человек ведь гораздо сложнее, он - уникальное создание! Металл не отвечает, а как ответит человек? Насилие? Насилие всегда рождает насилие. Но иногда нужно и закричать, и выругаться. Помню свою первую встречу в Грибоедовском театре. Я пришел туда из оперного театра, хотя тогдашний министр культуры Отар Васильевич Тактакишвили был против моего ухода. По этой причине мне перекрыли в драматические театры все дороги… но я так стремился в драму! И вот я назначен главным режиссером театра имени Грибоедова. Помню, директор Отар Папиташвили спросил меня: «Мы снимем прежний репертуар?» - «Почему?» – удивился я. «А «Сон в летнюю ночь?» - «Зачем? Премьера, народ ходит! Интересный, своеобразный спектакль!» - «А кто будет восстанавливать?» - «Лейла Джаши! И откроем новый сезон этим спектаклем!» - решил я. Думаю, именно так нужно жить. Я против того, когда новый режиссер выбрасывает все, что было сделано до него, -- по принципу «новая метла по-новому метет». Что это тебе прибавляет? Расскажу о том, как я впервые встретился с грибоедовцами. Лейла Джаши вела репетицию спектакля «Сон в летнюю ночь». К концу зашел я. На сцене были Аркаша Шалолашвили, другие актеры. Вдруг слышу какое-то фырканье. Я постучал – замолчали. Потом снова фырканье, смешки… Я всерьез возмутился: «Что такое? Откуда это хихиканье, в чем дело?!» Издеваются? Вполне может быть! – рассудил я. Какой-то тип пришел из оперного театра… Я снова стучу, но хихиканье не прекращается! И тогда я фортиссимо выматерился. Причем на грузинском и армянском – по-авлабарски… Все сразу стихло. Репетиция закончилась. Спасибо! Все свободны… Вдруг из-за кулис выглядывает Валя Семина и спрашивает меня шепотом: «Гайоз Вуколович! Можно к вам?» - «Что вы шепчете? Подойдите и скажите, в чем дело!» -- «Гаойз Вуколович, вы - наш! Спасибо, можно вас поцеловать?» -- «Вообще-то нельзя, ну ладно уж!» - великодушно позволил я. Валя меня обняла, и с этого дня мы стали друзьями. Как выяснилось, Семина стояла за кулисами, гримасничала, валяла дурака и смешила актеров. А Валентина была великим мастером розыгрыша! - Многие помнят ваши замечательные постановки на грибоедовской сцене. Они пользовались неизменным успехом у зрителей. Это спектакли «Дорогая Елена Сергеевна», «Час пик», «Синие кони на красной траве»… - Драматичной оказалась судьба спектакля «Дорогая Елена Сергеевна» по нашумевшей пьесе Людмилы Разумовской, вокруг него был огромный ажиотаж! Аншлаги, аншлаги…Но однажды на спектакле у крупного офицерского чина резко подскочило давление. Меня вызвали в ЦК, потом состоялась аудиенция у Эдуарда Шеварднадзе. За спектакль вступился находящийся в тот момент у Эдуарда Амвросиевича писатель Нодар Думбадзе… И все-таки спектакль вскоре был снят – в 1983 году пьеса Разумовской была запрещена по распоряжению Министерства культуры СССР. - Сколько лет вы работали в театре Грибоедова? - Семь. Для меня период работы в театре Грибоедова в профессиональном отношении -- счастливое время. Наверное, в театре полного счастья не может быть. Но это было действительно спокойное, творчески плодотворное время. Спектакли собирали полные залы. За семь лет я отдохнул от грузинского театра, где все шиворот-навыворот. И вообще мне всегда нравился русский театр с его традициями - Малый, МХАТ… Когда в Тбилиси приехал Георгий Товстоногов, он встретился с актерами театра Грибоедова, и та же Семина спросила его: «Георгий Александрович, сколько главных режиссеров можно поменять в театре за три года?» - «Тринадцать!» – уверенно ответил Георгий Александрович. Валя промолчала. «Откуда вы взяли число тринадцать?» – спрашиваю потом Товстоногова. «Просто режиссер должен знать все!» – сказал он. Грибоедовский театр вообще был сложным организмом, случалось, у режиссера возникал конфликт с труппой и он вынужден был уйти. А у меня конфликтов в театре никогда не было, всегда царил полный консенсус! Хотя, наверное, не все и не всегда были довольны мной. Да это в театре и невозможно! Инна БЕЗИРГАНОВА О прошлом то есть об "Скачать драйвера сетевого контроллера"этих вольных прогулках по лесам, о "Фильм про компьютерную игру ужасы"катанье на озере, о встречах на островке под тенью пальм "Группа кабриолет скачать альбомы"мы никогда не говорили. Мы скакали на лошадях, а они шли "Скачать виндовс мови мейкер"пешком и, значит, не могли догнать нас. Карлос знал теперь, что накануне вечером здесь проезжали охотники. Карлос "Скачать игру легенда об искатели"поспешно развязал сверток и поднес к свету. | |||||||
|
|||||||
