Рачинское село Тхмори известно далеко не каждому даже в Грузии. Это название можно увидеть чаще всего в туристических справочниках как упоминание о живописном водопаде, который «называется Тхмори – как и близлежащее село, а находится на таинственной речке Шареула, на ее притоке». Ну, а сами жители этого села в Амбролаурском районе гордятся тем, что его можно считать вошедшим в историю не только Грузии, но и… Соединенных Штатов Америки. Ведь именно здесь родился Григол Кобахидзе, который стал первым грузином – долларовым мультимиллионером, без которого не было бы многих небоскребов и которого в первой половине прошлого века американцы называли одним из королей химической и стекольной промышленности Джорджем Коби.
Родился он в крестьянской семье в 1883 году, начальное образование получил дома, затем у сельского священника. Тот поражен музыкальным слухом мальчика, рассчитывает на то, что он будет петь в церковном хоре, но… Решив, что учебы с него хватит, 10-летний Григол сбегает из дома. Как лермонтовский Мцыри, он «знал одной лишь думы власть, одну – но пламенную страсть»: самому зарабатывать на жизнь, причем рядом со старшим братом Леваном. Ведь тот – машинист на набирающем обороты и известность Боржомском стекольном заводе.
До заветного Боржома мальчик добирается, естественно, пешком. Это сейчас из Амбролаурского района туда можно доехать за 3,5 часа. А в конце XIX века пешеходу, да еще столь юному, требуется больше суток. И Григол идет через Кутаиси, Зестафони, Сурами, Хашури… Переночевать удается у добрых людей, которые не только приютили, но и накормили целеустремленного странника.
Нельзя сказать, что Леван в восторге от неожиданного появления брата – времени на присмотр за ним нет. Но Григол заявляет, что пришел работать и ни в какой опеке не нуждается. И машинисту ничего не остается, как известить родителей, что с мальчиком все в порядке, и они работают вместе. Ведь рабочие руки очень нужны развивающемуся производству, и завод – место притяжения для многих крестьян, ищущих заработок.
Этот завод, как и весь Боржом – наследственное владение царской династии Романовых. В 1871 году здесь гостил император Александр II, который и подарил курорт в вечное владение своему брату Михаилу. И тот становится не только великим князем, а еще и князем Грузинским. И в качестве такового всячески заботится о благоустройстве Боржома. В частности, строит в 1896 году стекольный завод. Там, вместе с другими, и начинает вручную выдувать бутылки Григол Кобахидзе. Кстати, уже после его ухода с завода это выдувание шло вручную аж до 1950 года.
Григол работает там четыре года и успевает ознакомиться со всеми технологическими процессами стекольного и бутылочного производств. Результат которых – 320 тысяч бутылок с минеральной водой в год. А за год до этого в газетах появляется объявление о «продаже минеральной воды «Боржом» вагонами». Во всем этом есть и значительная лепта Григола Кобахидзе, который предлагает новый метод увеличения выпуска бутылок.
Это, говоря более поздним языком, рационализаторское предложение приводит в восторг управляющего заводом Шумана. И тот не преминул представить автора великому князю Михаилу Романову, когда августейший визитер пожаловал на завод вместе со своим другом, князем Константином Багратиони-Мухранским. За такие дела в то время поощряли не почетной грамотой, устная благодарность при многолюдной аудитории обязательно сопровождалась и неплохим денежным вознаграждением. Что и было сделано.
А еще на юношу обращает внимание один из инженеров, которые ближе всех к производству. Фамилия его Симонов. Он и приглашает Кобахидзе на новое место работы. Некоторые исследователи утверждают сейчас, что этим местом был некий «Тбилисский стекольный завод». Но ни в одном источнике не удается найти упоминание о том, что в грузинской столице находилось такое предприятие. Стекольный завод был в Тифлисской губернии, но существовал он не в городе на Куре, а километрах в ста от него, в Борчалинском уезде, на территории нынешнего Дманисского района.
Немецкий колонист барон фон Кученбах обустроил стекольный завод в своем имении недалеко от села Сафарло потому, что там оказалось немало природного сырья для производства стекла, в том числе кварцевого песка и пиритов. Тифлисский уезд участвовал лишь поставками глауберовой соли. Изделия завода были весьма высокого качества и имели значительный ассортимент. Фактически это был единственный на Южном Кавказе стекольный завод, поставлявший продукцию высокого качества не только всему региону, но и в Персию.
Так что Григол участвует в создании всевозможных фигурных бутылок, ламповых стекол, банок, разнокалиберной посуды и т.д. Это – отличная профессиональная школа, определяющая весь его дальнейший жизненный путь. И если бы он слышал о Михаиле Ломоносове, то мог бы сказать словами этого ученого и поэта: «Неправо о вещах те думают… которые Стекло чтут ниже Минералов, пою перед тобой в восторге похвалу не камням дорогим, ни злату, но Стеклу… Ко Стеклу весь труд свой приложу». Выходец из Тхмори «прилагает ко Стеклу» всю свою жизнь.
Барон фон Кученбах принимает на свой завод в основном семейных людей, даже строит для них дома. И то, что 19-летний парень вынуждает его отступить от этого принципа, свидетельствует о мастерстве новичка. Кобахидзе работает на этом заводе пять лет, увеличивая свой опыт. А затем все тот же Симонов в 1902 году переезжает в Одессу и уговаривает Григола ехать вместе с ним. В отличие от предыдущего места работы, Одесский завод обслуживает не весь регион, а в основном свой город. Его продукция в первую очередь поставляется в местные рестораны. И опыт этой работы тоже пригождается Григолу.
Но появляются и проблемы: рабочие одесских предприятий, в том числе и этого завода – в первых рядах революционного движения. Вместе с ними – и студенты-грузины, с которыми не может не сблизиться их земляк-стекловар. И в итоге он оказывается в рядах демонстрантов, под антиправительственными лозунгами. Затем, естественно – кутузка, но от дальнейших неприятностей спасает все тот же Симонов. Который затем, в 1903-м году, уговаривает Григола вообще уехать из Одессы и перебраться в поселок Константиновка, где его навыки могут прийтись ко двору.
Сейчас Константиновка – город в Донецкой области, центр стекольной промышленности Украины с единственным в стране Научно-исследовательским институтом стекла. Именно здесь в советское время изготовляют звезды для московского Кремля из рубинового стекла, хрустальный саркофаг для мавзолея Ленина и хрустальный фонтан высотой 4,5 метра для Всемирной выставки 1939 года в Нью-Йорке. А основы всего этого закладываются в конце XIX века, незадолго до появления там Григола Кобахидзе.
Название будущему крупному промышленному центру дает деревенька в Сантуриновской волости Бахмутского уезда Украины. По сообщению справочника «Списки населенных мест Российской империи» за 1859 год, она «на почтовой дороге из г. Бахмута в г. Екатеринослав… при р. Кривой Торец от уездного города в двадцати верстах». Через 11 лет рядом с ней заработала Курско-Харьковско-Азовская железная дорога и появляются железопрокатный, зеркальный, стеклянный, бутылочный и химический заводы.
Вокруг этих заводов и образуется единый населенный пункт. В 1896 году Комитет министров Российской империи разрешает Бельгийскому акционерному обществу «открыть свои действия по устройству и эксплуатации стеклянного завода». Одни из организаторов этого дела – отец и сын Луи и Фернанд Ламберты, представители династии, весьма известной на международном рынке стекла. Благодаря их усилиям уже в 1897-м – первом году работы выпускается около 2 миллионов бутылок!
Все это необходимо знать, чтобы понять: масштаб нового места работы Кобахидзе несравнимо больше всех предыдущих производств. Константиновка становится для него уже не школой, а университетом в профессии стеклодува. Как указывается в официальных документах, там выпускаются «бутылки четырех цветов: зеленые, темно-зеленые, желтые и полубелые – «монопольные» (водочные – В.Г.), пивные, винные, хересные, шампанские, сельтерские и другие». При такой постановке дела для Григола уже не остается ничего неизученного.
В том же 1903-м, когда он приезжает в Константиновку, директором-распорядителем тамошнего стекольного завода назначается инженер Валентин Гомон, сыгравший значительную роль в судьбе молодого грузина. Он обращает внимание на одного из лучших рабочих не только потому, что тот на предыдущих местах работы научился свободно говорить на русском и немецком. У Кобахидзе недюжинная сила, которая может пригодиться не только в цехах.
Дело в том, что в конце XIX – начале XX веков российские цирковые арены охватила «эпидемия» борцовских соревнований. Людей всех сословий так же, как сейчас футбол, собирает французская, она же – греко-римская, она же – классическая борьба. В которой нельзя хватать соперника ниже пояса. На аренах выступают борцы известные и не очень, профессионалы и любители, иногда в масках, часто под пышными титулами. Организуются чемпионаты всех рангов, нередко «самозванные».
Не минует это повальное увлечение и Константиновку. Стационарного цирка в ней никогда не было, и борцовские страсти кипят в цирке-шапито. Естественно, такие знаменитости, как Иван Поддубный, Иван Заикин, Иван Шемякин, Георг Лурих в эти края не заглядывают, а вот любительские схватки кипят вовсю. Причем ставки на победителей делаются солидные. На этом и решает сыграть господин Гомон, проявляя не только профессионализм в стекольном деле, но деловую хватку вне его.
Директор-распорядитель готовит из силача-грузина борца и становится, говоря по-современному, его спонсором и менеджером. Он находит тренера, оплачивает занятия и вскоре Григол с успехом выступает на арене. Впрочем, секрет этого успеха и в следующем: какой же мальчишка из грузинского села не наблюдал, как борются старшие? Навыки этого спорта у него в крови и, в сочетании с оттачиванием мастерства, это приносит немало побед, на которые делает денежные ставки предприимчивый Гомон. И это приносит обоим неплохой дополнительный доход.
Помимо директора-спонсора в «ближнем кругу» Григола – девушка со шведскими корнями Даша Нодвикова и коллега Евгений Игнатьев. А вот среди просто приятелей по работе в 1905-1907 годах вновь появляются антиправительственные бунтари. Не будем забывать, что это – годы первой российской революции. Движущая сила которой, как известно, – пролетариат. И в Константиновке эта сила, подпитываемая агитаторами- социалистами, действует вовсю. На заводе даже появляется первая легальная рабочая организация – касса взаимопомощи, шаг к запрещенному профсоюзу. Кобахидзе не замечен среди ярых бунтарей, но в неблагонадежные попадает.
В этом статусе ему грозит высылка в Сибирь, но на помощь приходит Гомон. Он убеждает власти, что этот грузин, как говорится, ценный кадр и возвращает его и в цеха, и на арену. Но им обоим ясно: так, как прежде, уже не будет. И Валентин Людвигович советует Григолу Давидовичу покинуть Константиновку. Причем не просто покинуть, а во избежание дальнейших приключений вообще уехать за границу. Тем более, что он уже семейный человек – отношения с Дашей Нодвиковой завершаются свадьбой.
Весной 1907-го Григол следует этому совету и отправляется в Германию. Делает он это весьма своевременно. В мае того же года на квартире его коллеги, бутылочного мастера Франца Ляо проводят обыск и находят 2.500 экземпляров подпольной литературы. В том числе и письмо с разъяснением политики Социал-демократической фракции во 2-й Думе и призывом к объединению в борьбе с самодержавием. После этого начинаются аресты.
В общем, Григол вполне мог «загреметь» вместе с другими. Ведь в то время полиция не особо разбирается в степени виновности «неблагонадежных лиц». А так он вполне благополучно обосновывается в Мюнхене. Как мы помним, немецким языком он владеет, дело знает, характер у него общительный. Так что в кругу тамошних специалистов он становится своим человеком. И с их помощью организует уже собственное, пусть и небольшое, производство стекольной продукции.
Меньше чем за год он обретает друзей, возмещает все затраты, начинает получать неплохие доходы. Но, увы, во все времена, во всех странах были и остаются агрессивные, националистически настроенные горе-патриоты. И в одно не прекрасное утро, придя на работу, Григол видит и оборудование, и продукцию разгромленными. А на стене, над обломками – лист бумаги с надписью: «Русский медведь, убирайся в свою грязную Россию!».
Несмотря на то, что русским он не был, а медведя лишь пару раз видел в цирке, Кобахидзе не хочет оставаться в Германии. Не помогают и многочисленные просьбы немецких друзей. В начале 1908 года он уезжает в Англию, потому что считает: в этой стране не может произойти то, что было с его бизнесом в Мюнхене. И начинает работать на одном из стекольных заводов Лондона простым рабочим.
Вспомнив Грузию, он и здесь занимается «новаторством» – использует новый метод ускоренного выпуска продукции. За что тут же получает повышение. А вспомнив Константиновку, отправляется зарабатывать на арене. Ведь бум цирковой борьбы охватывает и туманный Альбион. Григол и здесь находит состоятельного покровителя-фаната борьбы, который вознаграждает его за победы.
Побед этих немало, дела на работе идут хорошо, материальное положение становится таким, что уже можно вызвать в Лондон жену. А потом недюжинная сила Григола приносит ему и неприятности. Причем немалые. Один из рабочих, завидующих его успехам в цехе, затевает драку, в ходе которой падает, повреждает позвоночник. И находится немало желающих отомстить чужаку за это.
Вновь приходится в спешке уезжать, и вновь, как в Украине, на помощь приходит покровитель схваток на цирковой арене. Богач, делающий ставки на борцовские победы грузина, в тайне от всех сажает его с женой на корабль и отправляет в… Америку. В августе 1909 Григол и Даша сходят по трапу в порту Нью-Йорка. Они – среди многих тысяч жителей Старого Света, приехавших в поисках удачи в «страну больших возможностей».
Приезжая в чужую страну, люди в первую очередь стремятся найти земляков. Чета Кобахидзе не исключение, хотя в то время найти грузина в Америке куда труднее, чем сейчас. До создания Ассоциации грузинской диаспоры в США еще далеко. Большая эмиграция из Грузии начнется лишь после вторжения в эту страну большевиков. Появляться же в Штатах не по одиночке грузины начинают с 1890-х годов, когда группа их приезжает по приглашению бывшего военного и охотника Уильяма Фредерика Коди.
Известный миру под прозвищем Буффало Билл, он привлекает грузинских мастеров верховой езды к участию в похожем на цирк аттракционе «Всемирный конгресс мужественных всадников». А потом стали появляться группы грузин-чернорабочих на железных дорогах Западного побережья, на мелких предприятиях различных городов. В одной из таких групп – пекарей – и встречает земляков Григол. Более того, они тоже выходцы из Рачи. Согласитесь, найти рачинцев в Америке – большая удача для рачинца.

И первое время пребывания на американской земле Кобахидзе проводит в пекарне. А потом у кого-то из его новых товарищей находятся знакомства на одном из заводов многоотраслевой корпорации General Electric. Этот промышленный гигант, помимо электроэнергетики, авиационной и автомобильной промышленностей, нефтегазодобычи и других высокотехнологичных сфер, занимается медицинским оборудованием и материалами. А где медицина – там и стеклянная продукция. И Григол с Дашей начинают трудиться на хорошо знакомом им производстве.
За океаном мир, который они покинули, сотрясают катаклизмы: грохочет Первая мировая война, распадается Российская империя, обретает и теряет независимость Грузия, образуется советское государство… А супруги, ни много ни мало – 9 лет работают на заводе, каждый день мечтая об открытии собственного дела. На которое откладываются деньги не только из неплохих зарплат и вознаграждений за рационализаторские предложения. Григол находит дополнительный доход в свободное время.
За окном – эпоха распространения «вечных перьев» – как называли тогда авторучки. Чутким коммерческим нюхом уловив требование времени, он создает оригинальную автоматическую ручку. Сейчас ее назвали бы бюджетной – она значительно дешевле, например, знаменитого «паркера», который стоил 7 долларов. Изобретение имеет такой успех, что Григол разрабатывает новые модели и за каждую получает патент. Вырученные деньги позволяют начать собственный бизнес по торговле канцелярскими товарами. И бизнес весьма доходный.
А потом наступает 1919 год, положивший начало собственной промышленной империи Джорджа Коби – так теперь звался уроженец Тхмори. В городе Эттлборо штата Массачусетс открывается его первый стекольный завод. Потом появляются еще и еще, объединяющиеся в компанию Coby Glass Products Company, которая уже через три года становится одной из основных в промышленности восточного побережья США. Она выпускает сорок наименований продукции: медицинскую, химическую, лабораторную посуды, строительные перегородки. Входят в нее и химические заводы. Коби лично контролирует все технологические процессы, как всегда предлагает методы их совершенствования. За что и 60 (!) патентов на изобретения. Рядом с ним – соратник по Константиновке Евгений Игнатьев, ставший уже Юджином.
Родину свою успешный бизнесмен и ученый не забывает. Он предлагает советским властям построить в Грузии гигантский стекольный завода, который даст рабочие места сотням голодающих людей. И даже представляет его проект. В ответ Москва (именно там решается этот вопрос) просит инвестиции предоставить заранее. И не соглашается, чтобы американец сам руководил строительством. Для промышленника Коби это, конечно, неприемлемо. Но в Грузию он все-таки едет. В СССР в то время в разгаре НЭП – новая экономическая политика, объявленная в 1921 году для того, чтобы вывести страну из кризиса и дать толчок развитию экономики.
Приехав на родину, Григол видит все положительные стороны происходящего. Кооперативы, частные торговые и промышленные предприятия, либеральный земельный кодекс… Все это через несколько лет исчезнет под пятой «строящегося социализма», но в 1925-м, когда миллионер приезжает в родные края, НЭП дает ему шанс сделать то, что потом в СССР станет невозможным. Григол не только привозит матери подарки аж на 10 тысяч рублей. Он еще и поступает, как граф Монте-Кристо, отблагодаривший тех, кто делал добро молодому Эдмону Дантесу.
«Король американской химической промышленности», как и 10-летний мальчик 32 года назад, проходит пешком весь путь до Боржоми, находит семью, некогда давшую ему кров и еду, передает ей деньги на строительство нового дома. А в своем селе строит новый дом и церковь священнику, два моста, школу, аптеку, магазины, которые обеспечивают товарами. И конечно же раздает деньги всем нуждающимся.
Вернувшись в Штаты, он с удвоенной энергией берется за дело и дарит миру два главных своих изобретения. Разрабатывает формулу бетона, который способен сопротивляться эрозии, вызванной влагой. А потом изменяет состав обычного кирпича и тот становится идеальным для покрытия зданий, придавая им отражающий блеск. Так появляются знаменитые водостойкий бетон и стеклянный строительный блок. Оба эти изобретения, преобразившие американскую строительную индустрию, используются вовсю, том числе и при возведении в 1930 году «Крайслер-билдинга» – знаменитого небоскреба, ставшего одним из символов Нью-Йорка.
А за пару лет до этого один из богатейших людей США совершает вторую поездку на родину. Увы, она не столь удачна, как первая. В 1928-м НЭП уже сворачивается, и богач из «цитадели мирового империализма» оказывается под пристальным вниманием «органов». Живущий в Тбилиси племянник Михаил, сын Левана спешит в Тхмори с предупреждением: в городе ходят слухи, что американца могут задержать в любую минуту. И Григол спешно расстается с Грузией. Навсегда.
Благотворительностью он занимается не только на родине. Сам, пережив немало трудностей, охотно приходит на помощь другим. С нужными для ассимиляции в США людьми он сводит Александра Картвелишвили, который станет великим авиаконструктором. Через годы тот сделает у Коби заказ на сверхпрочное стекло для кабин пилотов. Приехавшему из Тбилиси театральному режиссеру Васо Кушиташвили Григол назначает стипендию, дающую возможность работать в Америке. Эмигрировавшему из Китая врачу Николозу Джишкариани меценат на свои деньги создает лабораторию по производству препарата «Гемодин» для лечения невралгических заболеваний. По просьбе парфюмера Георгия Мачабели создает флакон в форме короны для духов «Царица Грузии». А скольким грузинам он помог в Германии и во Франции…
К 1929 году оборот его компании составляет 15 миллионов долларов США, в сегодняшнем эквиваленте около 204 миллионов. А годовой ее доход был 4 миллиона (54 миллиона) долларов. И именно этот год – начало «Великой депрессии», жесточайшего экономического кризиса. Крупные компании и фирмы лопаются, как мыльные пузыри, миллионы людей остаются без куска хлеба, сотни кончают жизнь самоубийством… Не избегает краха и компания Coby Glass Products, деловой партнер ее владельца Юджин Игнатьев совершает самоубийство. Григол объявляет о банкротстве, но умудряется остаться на плаву. Он снова открывает небольшой магазин, в котором продаются небольшие изделия из стекла, канцелярские товары. Так и дотягивает до 1939 года, до конца «Великой депрессии».
А потом – Вторая мировая война. Григол обращается к правительству США с просьбой финансово помочь в восстановлении его стекольного производства, которое будет работать на военные нужды. Авторитет его как предпринимателя никуда не исчез, и ему выдают 2 миллиона долларов. Новый завод он открывает в небольшом городе Потакете штата Род-Айленд, нанимает 300 рабочих. Продукция отправляется в химические и медицинские лаборатории, в больницы «на ура» идут изобретенные Коби ампулы для инъекций. И его предприятие снова становится ведущим в отрасли.
Вновь приходит богатство, Григол тратит его значительную часть на создание сети бесплатных столовых для бездомных и открытие магазина игрушек. В нем, уже после войны, продаются электрические свечи и мерцающие огоньки для новогодних елок. Они заменяют обычные свечи, наполнены цветным химическим раствором и пульсируют, когда их подключают к электрической розетке. Потом Коби делает свечи из цветного стекла, химический раствор уже не нужен, спрос на более безопасную продукцию растет.
Из цветного стекла выпускаются и игрушки всевозможных форм, опять-таки для елок. И часто в них используются грузинские мотивы – гроздья винограда, листья лозы. На коробках с ними – надпись: «Рождество – это Коби!». Причем не только на английском, но и на французском – они очень популярны и в Канаде. По сей день оригинальные елочные игрушки с маркировкой Coby уже как раритет продаются в интернет-магазинах. И пользуются большой популярностью.
Главное, что огорчало Григола – у него не было детей. В Грузии часть родственников пострадала от репрессий, с оставшимися он не связывался, боясь, что «возьмут» и их. А в Америке не находится земляка, который принял бы его дело. В конце жизни он управляет двумя заводами с помощью жены. И после его смерти в 1967-м наследниками становятся его деловые партнеры – братья-итальянцы Джули и Джим Палья. Фотографию Кобахидзе они вешают в своем рабочем кабинете.
Родное село этого замечательного человека сегодня вышло на просторы Интернета. На Фейсбуке есть страница, которая так и называется – «Тхмори». И на ней поднят вопрос о создании музея Григола Кобахидзе или хотя бы восстановления дома, где он жил. Сельчане обращаются ко всем мыслимым инстанциям, к различным ведомствам, фондам и даже к посольству США. Но, увы, сейчас всем не до этого.



Владимир ГОЛОВИН