Штирлиц, как вы знаете, вывел для себя, словно математическое доказательство: «запоминается последняя фраза». А вот в учебных пособиях по написанию текстов черным по белому говорится, что самое важное в любой истории – это первые слова. Но и это не окончательная директива. Многие специалисты убеждены – главную роль играет неожиданная кульминационная сцена.
С чего это мы тут ударились в хитросплетения создания историй, спросит нетерпеливый читатель? А вот с чего: если перелистать страницы жизни и судьбы Владимира Головина, то неожиданности и поразительные сюжетные ходы встретятся на каждом шагу. Так что писать о нем несложно: с чего ни начни – все интересно! Что связывает нашего героя с Георгием Товстоноговым, откуда взялось в домашней библиотеке Головиных первое послевоенное издание Сергея Есенина, что общего у Расула Гамзатова, Чингиза Айтматова и Владимира Солоухина и у тбилисской 43-й школы, что сказал легендарный Эдуард Церковер, прочитав интервью Владимира Головина с Юрием Никулиным? А еще – что и как было написано о страшном сходе лавин в Сванети? Как такое возможно – попав под обстрел в Сухуми, чудом не погибнуть, а в Иерусалиме, опоздав на встречу на пять минут, не взорваться в кафе? И далее, и далее, и далее…
Поэтому отложим в сторону все методические указания и расскажем о Владимире Головине по порядку, с самого начала. Его жизнь – заковыристей самых заковыристых сюжетов.
Наверное, чаще всего его спрашивают, не потомок ли он генерал-лейтенанта Евгения Головина, главноуправляющего Кавказским краем, в честь которого центральный проспект Тифлиса более полувека именовался Головинским? Нет, не потомок. Владимир принадлежит к другой дворянской ветви Головиных, не менее, надо сказать, славной. Состоятельная семья жила в Ростове-на-Дону, Василий Иванович Головин служил управляющим Донским пароходством. Впрочем, высокое положение не помешало ему укрывать у себя революционера Сашу Гегечкори.
Из книги Владимира Головина «Головинский проспект»: «Идеям революции он вовсе не сочувствовал – просто интеллигенция всегда недолюбливала власти и благосклонно поглядывала на бунтарей. Отсидевшись в гостеприимном доме, революционер продолжил подрыв основ самодержавия. А мой дед так никогда и не мог разумно объяснить, почему он, на свою голову и головы себе подобных, прятал беглого ссыльного».
После революции 1917 года, которую Головины не приняли категорически, отец, мать и трое сыновей бежали в демократическую Грузию, в Батуми, с конкретной целью –  двигаться дальше. Но что-то не сложилось, и в 1921 году советская власть их все-таки «настигла». Они переехали в Тифлис, где и осели. Жили на Верэ, на улице Калинина, затем на Шерозия и, наконец, на Чайковского. Георгий Васильевич (он же – Юра) Головин, будущий отец нашего героя, поступил в консерваторию по классу фортепиано. Подавал серьезные надежды, но после третьего курса ушел в армию. Вообще, его жизнь складывалась таким образом, что ему не раз приходилось начинать с нуля. Он прошел всю войну в военной разведке, участвовал в обеспечении Тегеранской конференции, и в семействе Головиных долго хранился небольшой ковер – память о Тегеране-43. Вернулся с фронта майором и решил продолжить карьеру военного. Но…
Она действительно была какая-то необыкновенная и очень красивая. Когда Нюся Кац шла по улице, все как один восхищенно смотрели ей вслед. Юра влюбился, когда Нюсе едва исполнилось 15, а ему – 19 лет.
Из книги Владимира Головина «Головинский проспект»: «Однажды на Плехановском появился парень с верийской «биржи». Он оказался не в своем «убане» в одиночку. Точнее, не совсем, т.к. с ним была девочка-старшеклассница с улицы Калинина. Он влюбился и решил, что постоянно будет провожать ее до дома. По законам «биржи», парню, идущему с девушкой, ничего не сказали. Но на обратном пути, конечно же, остановили. Во-первых, он представлял враждебный клан, а во-вторых, за девушкой пытался ухаживать Гога с Татьянинской улицы, свой. Пришельца с Верэ уже начали бить, кто-то, разгорячившись, поднял камень, когда появился Шурка Безрукий, непререкаемый авторитет у всех «лихих» своего района. Неуловимым движением скинув тапочек, он дал пощечину подчиненному, взявшему камень, и драка прекратилась. Безрукий повелел, чтоб дрались по-честному, один на один. А после того, как незваный гость побил по очереди пару «дарбазских», пригласил парня в духан. Там они подружились, и больше верийца на Плехановском и прилежащих к нему улицах никто не трогал… А Татьянинскую улицу в Тбилиси потом назвали именем жившего на ней Гоги – улицей Товстоногова».
Юра и Нюся поженились в 1945-м. Анкета кадрового военного должна была быть, разумеется, безупречной. Прежде всего – никаких родственников за границей. А у Нюси была тетя, мамина сестра, которая давным-давно уехала в Палестину… Никакой связи родственники не поддерживали. И вдруг, спустя много лет, она неожиданно написала письмо сестре. Конечно, письмо попало куда надо. Майора Головина вызвали для серьезного разговора, который не был долгим: «Зачем тебе такая жена? Или разводись, или документы – на стол!» Юра тут же швырнул документы и вышел, хлопнув дверью.
И опять надо было начинать с нуля. К тому времени уже родился Вова. Юра без работы, Нюся смотрит за ребенком, помощников нет… Пришлось помыкаться. Но потом Юре удалось устроиться в орготдел Грузсовета «Динамо», где он и проработал всю жизнь. А Нюся пошла в ВНИИ охраны труда. В это же время там работала Элла Маркман, они были дружны. Если кто запамятовал, судьба Эллы – трагическая… В 1937-м отца, замминистра лесной промышленности Закавказья, расстреляли, мать отправили в Карлаг, а Эллу с сестрой Юлей – в детский дом. Через четыре года она переехала к тете в Батуми, а после окончания школы вернулась в Тбилиси и вступила в подпольную молодежную организацию «Смерть Берии». В 1948 году всех подпольщиков приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы. В 1956-м Эллу Маркман освободила комиссия Верховного Совета по пересмотру дел. И только в 1968 году ее реабилитировали.
Вова обожал ходить к Элле. Какие люди там собирались, какие разговоры вели! Более того, у него до сих пор хранится книжка – то самое первое послевоенное издание Есенина. Это подарок Эллы Моисеевны. Да, ему повезло с таким знакомством.
А еще ему повезло со школой – он окончил знаменитую 43-ю.
Из книги Владимира Головина «Головинский проспект»: «Мы и наши отцы учились в средних школах, которые имели право гордиться не названиями, а просто номерами. И такими же фирменными марками, как эти номера, были прозвища, по традиции даваемые директорам школ: Хечо в 20-й школе, Машка в 66-й, Буся в 48-й, Корсик в 43-й… Сегодня я приглашаю именно во владения Корсика, он же – Георгий Александрович Корсавели. Чтобы было видно, как при нем и при его предшественниках Сумарокове и Бзикадзе в 3-й мужской, превращающейся в 43-ю, учатся будущие композитор Микаэл Таривердиев, кинорежиссер Лев Кулиджанов, пианист Дмитрий Башкиров, теннисисты Александр Метревели и Алла Иванова, олимпийский чемпион по баскетболу Сергей Коваленко, писатель Александр Эбаноидзе… Чтобы услышать исторические афоризмы Георгия Александровича: «Детка, детка! Ваши предки столько времени потратили, чтобы слезть с дерева, а вы, болван эдакий, упорно лезете на него!», «А вы одеты, как цавкисский мацонщик! Вон отсюда! В пещеры, к готтентотам!» Чтобы взглянуть на потрясающих учителей, таких, как историк Вадим Васильевич Приходько, в самый разгар «застоя» рассказывавший нам правду о «штурме» Зимнего дворца. Или выпускница знаменитого московского ИФЛИ (Института философии, литературы, искусства) Татьяна Георгиевна Шароева, презрительно бегло проходившая с нами классиков соцреализма и массу времени уделявшая (страшно сказать – в те времена!) Зощенко, Ахматовой, Цветаевой. А ведь были еще и «литературные среды», организованные сменившей Корсика Ириной Александровной Гоциридзе – будущей директрисой ТЮЗа и одним из руководителей Театрального общества Грузии. И приходили на них к школьникам Расул Гамзатов, Иосиф Нонешвили, Чингиз Айтматов, Георгий Леонидзе, Владимир Солоухин…»
На «литературных средах» выступали не только знаменитые гости, но и сами школьники. Например, Вова Головин там впервые прочитал свои стихи. А в литературном кружке Дворца пионеров часто проходили конференции, и в девятом классе он получил диплом первой степени за сочинение о Ленинграде – это была его первая литературная премия.
Какой у него был характер? Говорят, гораздо хуже, чем сейчас. Больше всего ему доставалось от хрупкой Лены Шахназаровой из параллельного класса. Лена в принципе не выносила грубости (она и сейчас такая), а Вова в своей борьбе с дутыми величинами мог быть очень резким (он и сейчас такой) – он считал, что должен непременно их разоблачить. Лену это приводило в ужас, и они все время схлестывались. Могли месяцами не разговаривать.
Вообще-то, Вова многое взял от своих родителей. От папы – очень сильное мужское начало, надежность, а еще – категоричность и в любви, и в неприятии людей. У Георгия Васильевича была знаменитая фраза: «Подлец! Спустить с лестницы!». Вова именно такой. Если кого-то любит, то все простит и оправдает, если не любит – даже не пытайся объяснять. А его потрясающее, необыкновенное чувство юмора – от мамы...
В девятом классе Вова определился с будущей профессией – сразу и навсегда. Однажды однокашники пошли на «шатало» – в Дом офицеров, на фильм Эльдара Рязанова «Дайте жалобную книгу». И после фильма Вова твердо объявил: «Я буду журналистом». Выбор был сделан. К вступительным экзаменам на филологический факультет университета они с Леной готовились вместе. Происходило это так: Лена говорила домашним, что идет заниматься к Вове, а он – что идет к Лене. А на самом деле десятиклассники шли в кино – на экраны вышла серия фильмов о Фантомасе.
Конкурс на филфак был огромный. И Вова, и Лена (вот она, школа Шароевой!) блестяще написали свободные темы и получили пятерки. А потом, когда 1 сентября пришли в университет уже как студенты, на курсе объявили, что лучшее сочинение на вступительном экзамене написал Владимир Головин. И оно было торжественно зачитано. Председателем приемной комиссии в тот год был профессионал высокого класса и безукоризненно честный человек Дмитрий Чантуришвили.
Кстати, Вова получил пятерки по всем четырем экзаменам. В университете сразу же сформировалась замечательная компания – Вова, Лена, Рамзия Гаджиева, Миша Джинджихашвили, Дима Цитланадзе, Толя Гордиенко, Ира Купарадзе, Тома Кабоснидзе. Это оказалась дружба навсегда. Иных, увы, уже нет, а те – далече…  
Вове – девятнадцатый год. Первое опубликованное стихотворение в «Вечернем Тбилиси» – «Судьба солдата на войне». Первый материал в «Молодежи Грузии». Через пару лет – практика в Москве. Невероятный опыт! Факультет журналистики ТГУ заключил соглашение с МГУ, и тбилисские студенты каждый год проходили практику в Москве. Вова целенаправленно хотел к Эдуарду Церковеру в «Неделю» – и попал именно туда. Он тогда сделал интервью с Юрием Никулиным, и Церковер, которого называли «королем интервью», сказал: «Мне тебя учить нечему».
А лето 1970-го выдалось страшным. Ребята были на военных сборах в Ахалкалаки. В этот момент у Вовы умер дедушка. И его не отпустили на похороны. А через две недели скончалась мама… Он вырвался на неделю. Из друзей никого в городе не было, кроме Лены – она упала на тренировке по скалолазанию в Ботаническом и только вышла из больницы. Вова с Леной бегали по всем ритуальным делам… Лена увидела совершенно другого Вову – худого, убитого, потерянного...  И так ей было за него больно… Потом он возвращался на сборы, и Лена вдруг почувствовала, что волнуется за него…
Да, отношения начали меняться… Как это проявилось со стороны Вовы? Кто-то ему одолжил на один день два номера журнала «Москва», где был опубликован роман «Мастер и Маргарита». Вова с Леной в тот момент умудрились в очередной раз поссориться. Он прочел роман днем, разыскал Рамзию и сказал: «Отнеси Ленке на ночь, утром я должен журналы вернуть. Если она этого не прочтет, я себе не прощу».
А в конце четвертого курса он вдруг прочитал Лене посвященное ей стихотворение. Наверное, это было объяснение в любви… Но все оставалось тайной даже для самых близких.
После университета Вова на два года ушел в армию, в Кировабад. Но, чего уж тут скрывать, чуть ли не каждые субботу-воскресенье приезжал в Тбилиси. И вот он приезжает в очередной раз, они с Леной гуляют по Сололаки, и на улице Лермонтова Вова говорит: «Меня отпустили на 4 дня, я сказал, что еду жениться. Если вернусь неженатым, меня на губу посадят. Ты поедешь со мной в Кировабад?» – «Поеду».
На следующий день они отправились в загс. Дали, простите, взятку – 25 рублей, и расписались. А потом отправились в квартиру на Чайковского, куда уже стекались друзья, прознавшие, что Головин, как всегда, приехал в Тбилиси на выходные. И никто, никто не знал, что они расписались. На столике в прихожей были выставлены два паспорта со штампами – гости от изумления чуть ли не падали в обморок и немедленно бежали за едой и выпивкой. Чтобы вы представили себе, какая это была развеселая свадьба, откроем секрет: дело дошло до того, что невеста, стоя на балконе, палила из пистолета! А друзья тем временем заключали пари, сколько времени Лена и Вова продержатся вместе – два месяца или чуть больше. Это было в субботу, 21 сентября 1972 года. Вот и подсчитайте.
Через день молодожены прибыли в Кировабад. Вышли на центральную площадь. Там Лена увидела клумбу, на которой неторопливо жевал травку барашек. Владимир Ильич, видимо, стоял где-то в другом месте… Обещанной однокомнатной квартиры женившемуся лейтенанту так и не предоставили, и молодая семья мыкалась по съемным углам, пока один из сослуживцев Вовы не предложил им крошечную каморку в своей квартире. Туда могла вместиться только кровать. Да и той у них не было – обходились спальным мешком. Правда, вскоре командование торжественно выделило им железную солдатскую койку, и солдатики притащили ее со страшным грохотом. Так и жили… Главное – весело!
В Тбилиси Лена вернулась за 4 месяца до дембеля. Она ждала ребенка, ей надо было находиться под медицинским контролем. А он, тем временем, чудом выжил на учениях – разорвавшаяся рядом граната покалечила руку, а несколько осколков чиркнули по каске… Лена знала наверняка, что у нее будет девочка – институт Жордания первым в Союзе начал определять пол ребенка по анализу крови. Массу диссертаций защитили на эту тему! Потом, когда у Головиных родились два мальчика, Юра и Леша, Вова произнес очень много интересных (но непечатных) слов по поводу этих диссертаций.
После армии он подрабатывал внештатником, семья жила на скромные гонорары. А вскоре его пригласили в Грузинформ. И это были самые счастливые 15 лет в профессии. Директором был Темо Степанов, о котором Вова до сих пор вспоминает с великим уважением и огромной нежностью. Головин уходил на работу, как на праздник, и возвращался с улыбкой до ушей. Командировки, интересные встречи, замечательные люди…
Одна из самых запомнившихся командировок – в Сванети в 1987 году, когда там случился страшный сход снежных лавин. Он поехал туда на 2-3 дня. Прислал два материала и – исчез. Проходит три дня, четыре, неделя. Никаких известий. Лена постоянно звонила в Грузинформ: «Ничего?» – «Ничего». Потом ей звонил Вовин коллега Ян Горелов: «Лена, ничего?» – «Ничего». Из Сванети приходили ужасные новости... И вдруг через неделю – звонок. «Вы жена Владимира Головина?». У Лены упало сердце: «Да, это я». – «Не волнуйтесь, я радиолюбитель. Ваш муж жив и здоров, просто они остались без связи». Как оказалось, из-за завалов связь пропала вообще. И журналисты передавали свои телефонные номера группе радиолюбителей, а те предупреждали родственников, что все в порядке.
Несколько дней журналисты из разных стран сидели без связи, ждали, пока распогодится. Потом за ними прислали вертолет. Но эти несколько дней надо было пережить… Статьи они написали очень сильные. И сделали книгу «Стихия и люди», где собрали материалы всех журналистов, поехавших в Сванети, не только грузинских. Книга получила премию Союза журналистов Грузии. Вова был членом редколлегии и одним из авторов. Между прочим, в Сванети он единственный раз в жизни не выполнил редакционное задание. Спасатели откопали 12-летнюю девочку, которая сутки пролежала под снегом в объятьях мертвой матери – та успела обхватить дочку и прижать к себе. Сама спасения не дождалась, но до последнего согревала дочку своим теплом. Из Грузинформа пришло указание, чтобы Головин сделал интервью с девочкой. Конечно, он отказался…
В Абхазию Вова летал два раза. Первый раз – зимой… Страшная поездка. Возвращались самолетом Як-40. Летели стоя. Потому что весь салон был заполнен ранеными и убитыми. Потом в один обыкновенный летний день Вова пошел на работу. В шесть часов Лена включила телевизор, чтобы посмотреть новости, и увидела картинку – Шеварднадзе прилетел в Сухуми, а рядом с ним – Вова. Она кинулась звонить Мише Джинджихашвили. «Да, Лена, – ответил друг и коллега, – Вова в Сухуми. Я тебе не звонил, чтобы ты хотя бы до вечера была спокойна». Тяжелая оказалась поездка… Ехали на два дня, а оказалось – на десять. Под обстрел попали, чуть не погибли… Оба раза Вова летал с Гоги Цагарели, замечательным фотомастером, и тот сделал потрясающие фотографии. Был, например, снимок, где Толя Гордиенко бежит под пулями, согнувшись…
В начале 90-х закрыли туристическое бюро, где Лена проработала много лет, и она, волей случая, тоже оказалась в Грузинформе. Вечерние дежурства, возвращение домой впотьмах, копеечное жалованье…
Из книги Владимира Головина «Головинский проспект»: «Не забыл, как на ощупь возвращался сквозь чернильную тьму с вечерних дежурств в 94-м. За руку цеплялся плохо видящий коллега, и мы синхронно шарахались от редких прохожих, выныривавших вдруг из мглы. А они, в свою очередь, шарахались от нас. Не забыл и костры ночных хлебных очередей рядом с проспектом, их неровный свет – единственный, при котором можно было различить номер, записанный на руке…»
Наконец гражданская война окончилась, но жить становилось все хуже и хуже. Чем кормить стариков и сыновей-студентов? Бесконечными хлебными котлетами? И, конечно, периодически вставал гамлетовский вопрос – уезжать или нет? Кстати, когда Юра и Леша поступали в университет, оба написали свободные темы. Председателем комиссии, по удивительному совпадению, опять был Дмитрий Чантуришвили. Он прочитал их сочинения и сказал – это наверняка дети Вовы Головина. А ведь сколько лет прошло…
Однажды во время уборки Лена нашла старый паспорт Вовиной мамы. И Вова решил довериться судьбе: «Отнесу его в израильское посольство, а там – как будет, так и будет». Прошло какое-то время, и раздался звонок – готово приглашение на всю семью. Что же делать? Срывать детей с учебы? Оставлять родителей? А как они переживут зиму – с печками, свечками, дровами, керосином? И было принято непростое решение: Вова вывозит детей, а Лена остается помогать старикам – своим родителям и дяде Юре, как она называла свекра. Шел месяц за месяцем. Лена таскала дрова и керосин, топила печку, стряпала. Потом у дяди Юры случился инсульт, начали лечение. Рядом с Леной все время были друзья – без них она бы не справилась… Слава богу, в тот период ее родители еще держались и даже ей помогали.
Добавим, что Ленин папа, Владимир Шахназаров, окончил Тбилисский ИИЖТ по специальности «мосты и тоннели», был любимым учеником знаменитого Кириака Самсоновича Завриева. Воевал с первого дня войны до последнего. Начал войну минометчиком, закончил – командиром роты. Удостоен орденов Александра Невского, Красной звезды, Отечественной войны первой степени и множества других наград. После войны Завриев брал его в аспирантуру, но тут партия бросила клич: строить Рустави. Для человека, который вступил в партию на фронте, призыв был руководством к действию. И он отправился не в аспирантуру, а на строительство Рустави. Потом работал в проектном институте Грузгипрострой. Его не отпускали с работы до 80 лет. Да и потом он все время консультировал… Владимир Шахназаров прожил 94 года, а мама Лены, Людмила Тартышникова, выпускница экономического факультета ТГУ, – 92.
…А Вова с сыновьями тем временем налаживал жизнь в Израиле. Мальчиков сразу направили в кибуц. Распорядок там был четкий: день – учеба, день – работа. Леша работал в зоопарке, смотрел за животными, Юра – в яблоневом саду, ухаживал за деревьями. Они полгода провели в кибуце и вышли оттуда с таким знанием иврита, что с легкостью поступили в Иерусалимский университет и продолжили обучение на факультете славистики. Между прочим, прославились тем, что единственные получили по исторической грамматике по 100 баллов. На вопрос, как им удалось получить высшую оценку по такому сложному предмету, братья откровенно отвечали: «О, в Тбилиси у нас был такой педагог по исторической грамматике!» Речь шла, конечно, о знаменитой Элеоноре Львовне Кремер! Кто знал – тот помнит.
Кстати, в один из приездов в Тбилиси Булат Окуджава, прогуливаясь с другом по Тбилиси, вдруг остановился у первого корпуса университета и с испугом спросил: «А Элеонора Львовна еще преподает?»  Выпускник филфака, Окуджава не понаслышке знал, что такое историческая грамматика в Тбилисском университете.
В Израиле Вова учился в ульпане и работал в типографии. Это была физическая работа – на прессе. Конечно, он трудился и как журналист – писал для «Общей газеты» Егора Яковлева в качестве собкора на Ближнем Востоке, для американской газеты «Русский базар», для израильских «Новостей недели», печатался в альманахе  «Иерусалимские страницы». Но прожить на гонорары было невозможно. Да и в Тбилиси надо было что-то отсылать. Поэтому и Вова, и сыновья работали еще и в охране. Это вообще в Израиле в порядке вещей…
Лена и дядя Юра пережили зиму, она его выходила, он уже начал ходить. И вдруг – обширный инфаркт, и все… Вова, конечно, примчался в Тбилиси… Это случилось в мае. А в начале августа Лена прилетела в Израиль. И влюбилась в Иерусалим навсегда. Она до сих не понимает людей, которые, хотя бы раз побывав в Иерусалиме, уезжают жить в другой город.
Первые три недели были счастливыми. Утром 21 августа 1995 года сыновья поехали в университет по каким-то подготовительным делам – они как раз успешно сдали вступительные экзамены,  Вова ушел на работу… И вдруг звонок. Говорят на иврите, Лена не понимает. «Рэга, рэга» (минутку)», – говорят ей. Вскоре раздается голос врача, говорящего по-русски: «Только спокойно, ваши дети попали в теракт, они целы, но есть повреждения, когда можно будет приехать, я вам позвоню». Проходит время. Звонок: «Можете приехать». У Юры и Леши лица были изрезаны осколками, а в остальном – обошлось… В тот день произошел теракт-самоубийство в автобусе Иерусалима. Четыре человека погибли, более 50-ти – получили ранения…  
Жизнь шла своим чередом. Появились прекрасные друзья. По субботам ходили то к Исааку с Клавой на плов, то к Стелле с Борей на галушки, то к Лене с Вовой на лобио и пхали.
Все, конечно, работали. Бывали такие дни, когда члены семьи просто не видели друг друга – уходили и возвращались в разное время… Случился у Головиных и один, весьма примечательный Новый год. Вова в новогоднюю ночь дежурил, а Лену вызвали в ресторан «Кенгуру», где она помогала друзьям Давиду и Лине Цискаришвили. Лена освободилась под утро, вошла в самый первый автобус, который вышел на маршрут. В пустом автобусе сидел один пассажир – Вова. Они поздравили друг друга с Новым годом и поехали домой… Это было 1 января 2000 года.
А случилось и такое. Как-то Лена с Вовой договорились встретиться с друзьями в кафе, попить кофе. Но опоздали на пять минут. Если бы пришли вовремя, то все вместе сидели бы в кафе, где тогда же прогрохотали три взрыва. Когда рванул первый взрыв, Вова закрыл собой Лену и их подругу Берту, просто впечатав их в стену…
После этого Юру, который вдруг выиграл американскую грин-карту, но уезжать, в общем-то, не рвался, родители, можно сказать, просто выпихнули в Америку – вместе с его семьей. Сейчас у Юры и Юли трое детей. Старшие Алекс и Кэти – студенты университетов, младшая Натали – старшеклассница, типичный гуманитарий, сочиняет стихи и сказки (может, в деда пошла?). В США Юра окончил вторую магистратуру – по банковскому делу, работал в «Бэнк оф Америка». Сейчас у него с женой, дипломированным бухгалтером, свой бизнес.
Леша же после Иерусалимского университета окончил компьютерный колледж, колледж туризма и курсы компьютерной графики, прошел непростой конкурс и был принят в огромную фармацевтическую компанию «Тeva». Женат. Его с Ланой бурная свадьба гуляла в Тбилиси, объединив израильских и тбилисских друзей. Правда, из пистолета никто не стрелял. Сейчас у Леши свое дело – он организует туристические туры для израильтян в Грузию, проводит экскурсии на иврите (ждать окончания пандемии осталось недолго – скоро все вернется на круги своя!). Лана работает по специальности – биотехнологии. Их старший сын Дани уже служит в израильской армии. Кстати, в боевых частях. А дочка Маша – первоклассница тбилисской школы – старательно выводит в тетрадке «аи иа».
У Головиных никогда не было разрыва с Тбилиси. Они регулярно приезжали в Грузию. И, наконец, вернулись окончательно. Вова почти сразу же начал публиковаться в газете «Разгадай кроссворд» у Вадима Геджадзе. Там и появились первые «Прогулки по Головинскому проспекту». Потом они с Вадимом придумали газету «Головинский проспект», которая просуществовала с 2005 по 2010 год. Тираж у нее был очень большой, и с каждой неделей становился все больше.
Надо сказать, что такого счастливого расклада Вова не ожидал. Приехав в Тбилиси, он даже не надеялся работать по профессии и поначалу думал устроиться в охрану… Но от Геджадзе ушел в одну секунду. Времена стали меняться, название газеты и ехидная «колонка редактора» вызывали неоднозначную реакцию. Однажды Вова пришел в редакцию и увидел, что газета переименована, а мнение редактора никого не интересует. Он тут же хлопнул дверью. Он хорошо умеет это делать – так же, как это умел его отец.
Без работы Владимир Головин, конечно, не остался. Его сразу же пригласили в «Русский клуб», и вот уже много лет его публикации украшают страницы журнала. За эти годы Вова написал много книг, получил не одну литературную премию, его пригласили стать членом Союза писателей Грузии, и он принял это предложение.
Сами понимаете, насколько это неблагодарное дело – рассказывать о книгах, очерках и стихах, написанных талантливым человеком… Их просто надо читать. Тем более в этих произведениях все тот же юношеский азарт, молодая душа, цепкий взгляд и та прекрасная самобытность, благодаря которой авторство Головина, как «по когтю», распознаешь мгновенно. Читайте, наслаждайтесь, молодейте!
Премии – это, конечно, прекрасно. Но это не самое главное. «На самом деле ему ничего не надо, – объясняет Лена. – Вове просто надо писать. Ему доставляет удовольствие сам процесс написания – подобрать слова, выстроить фразу. Если у него получается, то ему хорошо, он доволен жизнью и на все плевать – приготовлено что-нибудь или нет, убрано или нет.... И не важно, будет написанное опубликовано или нет. В этом смысле Вова очень легкий человек. Главное – чтобы пришла идея, а он бы ее записал. Все!»
Как уже было сказано, свое первое классное интервью Владимир Головин взял у Юрия Никулина. У Юрия Владимировича было свое определение счастья: «Счастье – это когда утром с радостью идешь на работу, а вечером с радостью возвращаешься домой». Смеем сказать, что сегодня Владимир Головин счастлив. На работе его ждут любимое дело и любящие коллеги. Дома – любимая семья. Вы уже подсчитали? – через два года мы поздравим Головиных с золотой свадьбой!
А знаете, кто еще с нетерпением дожидается Вову Головина с работы? Цитируем: «Его Хвостейшество барон фон дер Брыль, он же – Конрад Карлыч Михельсон, он же – гражданин Кацнеленбоген, он же – Мордасов, он же – Котюня Котюхин и прочая, прочая, прочая. А в просторечии – котик Котик, на государственном языке – Котэ».
Скажем вам по секрету, никто и никогда не слышал, чтобы Вова, обожающий сыновей и пятерых внуков, сюсюкал с ними. А вот с котом… О, это отдельная тема! Его Хвостейшество, единственный в мире, свободно манипулирует Владимиром Георгиевичем, и он с удовольствием подчиняется!
Знаете, мне кажется, что самое главное в жизни и творчестве Владимира Головина – это надежда. Ее ослепительный свет никогда не гаснет – он вдохновляет, воодушевляет, дарит силы всем, кто общается с Вовой и читает его строки. Например, такие:

И в сердце, жить
надеждой смеющем,
вдруг ощущаешь каждой  
клеткою
зеленый лист, победно
реющий
над скинувшею серость
веткою.



Нина Шадури-зардалишвили