| СТРАДАНИЕ ПОРОЖДАЕТ КРАСОТУ |
 На I Тбилисском фестивале российского кино, прошедшем в первых числах ноября, была представлена ретроспектива фильмов кинорежиссера Сергея Соловьева.
Зрители увидели последние работы мастера - «Нежный возраст», «2Асса2», «Анна Каренина» и «Одноклассники». Корреспонденту «РК» удалось побеседовать с Сергеем Соловьевым. «ГОНИТЕ ЕГО НА ФИГ!» - На пресс-конференции в Тбилиси, в офисе РИА Новости, вы говорили о неблагоприятной ситуации, которая сложилась в России для кинематографистов. Когда вам как художнику легче было снимать фильмы - в прежние времена или сейчас? - Да ну что вы! Конечно, при советской власти! Тогда стояла только одна проблема – было невозможно договориться по поводу того, что ты будешь снимать. Но если ты уже договорился, то имел за спиной могучую, грандиозную государственную машину, не допускавшую малейших сбоев. А сейчас каждый день, час съемки – абсолютная авантюра с непредсказуемым финалом. Непонятно, доведем ли мы картину до конца. Может прийти продюсер и сказать: «Чем ты тут занимаешься вообще?» Это еще лучший вариант. А может заявить, глядя на тебя: «А это кто такой?» - «Это режиссер!»- «Какой режиссер? Гоните его на фиг!» Председатель Государственного комитета СССР по кинематографии Филипп Тимофеевич Ермаш годы тратил на то, чтобы уговорить Андрея Тарковского изменить четыре фразы в фильме. Он звонил, они переговаривались, встречались в каких-то местах, со свидетелями, без свидетелей – и все из-за четырех фраз. Это министр огромнейшей кинематографической машины! А сегодня с тобой никто и разговаривать не будет. Придут, перемонтируют картину так, как им нужно – начало в конец, конец – в начало, все вверх ногами. Почему? Потому что я так хочу! Ничего нет отвратительнее, чем власть денег в искусстве. Не имею представления о том, как она сказывается на промышленном производстве. Но я знаю точно, что более унизительного и позорного издевательства над художником, чем издевательство при помощи денег, не существует. Все лучше! Когда ты идеологически споришь, то все-таки остаешься человеком. А когда тебе говорят: «А ты кто такой вообще?»… - А как же пресловутая свобода? - Какая же это свобода? Это не свобода, а перераспределение ценностей, вот и все. Наши тоталитарные мучители снятся мне сегодня по ночам как светлые люди с ангельскими крылышками. «СОЛОМА ВОЛОС, ГЛАЗ СИНЕВА» -Что вы считаете самым большим достижением в своей жизни? -Нет у меня больших достижений. Нечего считать. Самое интересное, что было, - это жизнь во всей совокупности того, что ее составляло. Но так, чтобы из  нее вычленить какое-то достижение, - нет! И подспудности такой нет. - Что явилось толчком к тому, чтобы вы стали режиссером? Какое влияние вы испытали? - Фильм «Летят журавли» Михаила Калатозова. Мне было 13 лет, когда я увидел эту картину и понял, что ничем другим в жизни заниматься не буду. Сразу возникла какая-то ясность. И вовсе не патетически – вот хорошо бы стать режиссером! Почему, не знаю. До сих пор мне это непонятно. - А как родилась ваша первая картина? - Это даже слишком красиво сказано – родилась картина! Все на самом деле в профессиональной жизни получается, если ты правильно себя ведешь в складывающихся обстоятельствах. «Жизнь — без начала и конца. Нас всех подстерегает случай, над нами сумрак неминучий и ясность Божьего лица», - писал Александр Александрович Блок. Абсолютная правда! - А как случай проявил себя в вашей судьбе? - В том кинообъединении, в котором я работал, большой режиссер Сергей Юткевич снимал картину про Чехова – про роман писателя с Ликой Мизиновой. Она называлась «Сюжет для небольшого рассказа». У него был ассистентом ныне покойный Саша Бланк. И в благодарность за то, что он хорошо работал, Юткевич попросил дать Саше возможность снять короткометражную картину. Но ему сказали: «Нам маленькие картины не нужны, давайте тогда снимем альманах из чеховских новелл!» И в этот момент в студии случайно появился я с большим полнометражным сценарием, который назывался исключительно безвкусно и глупо: «Солома волос, глаз синева». Позднее он превратился в сценарий «Спасатель»… Все долго его читали. Потом спросили: «А ты можешь одну новеллу снять для чеховского альманаха?» Так у меня родились первые короткометражные картины, вошедшие в альманах «Семейное счастье» - «От нечего делать» и «Предложение». НЕ БЫТЬ КОЗЛОМ-ПРОВОКАТОРОМ - Сергей Александрович, почему вы решили снять продолжение «Ассы»? Ведь нельзя дважды войти в одну и ту же реку… - Новая «Асса» не имела никакого отношения к прежней. Зачем дважды входить в одну и ту же реку? Только с желанием повторить то, что однажды уже было. А «2Асса2» – это очень печальное продолжение первого фильма. Так что река там совсем другая, частично ее уже нет, этой реки. Она вообще обмелела, давным-давно высохла. Поэтому тут я не пытался войти в одну и ту же реку, абсолютно не рассчитывал на повторение успеха. Мне важно было снять честное продолжение истории. Есть такая должность на бойнях – козел-провокатор. Первым пускают козла, за ним идет все остальное стадо. А потом его не убивают, а стадо - бьют. А он во второй раз заходит на бойню. Это о том, как дважды входят в одну и ту же реку. Мне очень не хотелось быть козлом-провокатором. Потому что в свое время я очень сильно блеял: «Ступайте за мной, перемен хотим, перемен!» Конечно, многие произошедшие перемены чудовищны, и никто их не хотел - таких перемен! Мы имели в виду другие перемены. - Но в России ничего не бывает наполовину, все – на полную катушку… - Да, такая страна и такая катушка… - Знать бы, где упасть, соломки подостлать … -Да, знал бы прикуп, жил бы в Сочи. - Вы же не ностальгируете о прошлом? - Какая ностальгия, ну что вы? О чем вы? - Значит, вы хотели бы чего-то третьего? - Механически невозможно! Первый раз не получилось, второй раз не получилось, а вот в третий будет, наверное, удачно! Я понимаю, что все мы обречены жить, пока Бог нас держит на этой земле. Поэтому не важно, чего я хочу, а чего – нет. Понятно одно: все двигается почему-то так, а не иначе. А то, что я хочу, не имеет практически никакого значения. ТРАГЕДИЯ НЕРЕАЛИЗОВАННОСТИ - А чего вы хотите, Сергей Александрович? - Да ничего я не хочу. Мне очень интересно жить на белом свете. Я хочу удовлетворить свой художественный интерес – и больше ничего! - А это получается в новой реальности? - Обязательно получается. Художественные интересы обширны, поэтому кусочками, частично получается их удовлетворить. Но на самом деле интересы, конечно, значительно шире. Сейчас я понимаю очень хорошо, что единственная колоссальная, настоящая драма в жизни любого человека, который имеет некоторые основания называть себя художником, - это не несчастная любовь, не предательство друзей… это все ерунда! Самая большая драма, трагедия – это нереализованность. Все остальное можно пережить. А вот это ужасно тяжело переживается. Потому что тебя ни за что ни про что лишают практически главной твоей жизни. - Неужели вы говорите о себе? - Я сейчас хочу издать толстую книжку под названием «Неснятые фильмы. Почему?» В нее войдут нереализованные сценарии. Перед каждым я напишу историю: почему не снята эта картина. Причины – разные, и каждый раз исключительно циничные. Во все времена. По сути же сегодня ничего не изменилось… - Но ведь каждый режиссер, художник, писатель несет на плечах груз нереализованных замыслов… - И все-таки количество нереализованного, причем бессмысленно нереализованного по бюрократическому хулиганству, тайным соображениям, денежным взаимоотношениям, значительно! Этот, так сказать, хулиганский список нереализованных сценариев – преступление, которое совершается по отношению ко мне. Но я-то знаю: то же самое происходит и с другими. Не хочу быть полным сутягой, поэтому изложу все это в виде новелл. Хотя по каждому факту у меня есть документы, позорные документы. В ФОКУСЕ ВНИМАНИЯ МОЛОДЫЕ - В фокусе вашего внимания как художника всегда – молодые люди. Наверное, в судьбе молодого человека более отчетливо проявляется время… - На мой взгляд, это самый интересный возраст в жизни человека – от 13 до 21. Дальше идет расширенный комментарий к тому, что удалось выяснить в этот промежуток – от 13 до 21. Дальше все значительно скучнее – идет система доказательств. А вот система того, что нужно доказывать, формируется именно в юном возрасте. И это всегда интересно. - От 13 до 21– «нежный возраст». Это название одного из ваших фильмов, в котором снялся ваш сын. Жесткая картина, снятая на переломе эпох! - Поколение, к которому принадлежит мой сын, пережило тяжелые перемены. Они начинали как правоверные пионеры, которых готовили к социалистическому образу жизни, и уже через некоторое время выяснилось, что никакого социалистического образа жизни уже не будет. Как и пионеров. А будет малопонятная, таинственная и, в общем-то, бандитская рыночная экономика. Герои фильма «Нежный возраст» совершенно не собирались из пионеров переходить в бандиты. Это сделало время. Потому что никакой другой рыночной экономики в то время не понимали – только бандитскую… Единственное, что может нас вытащить из прострационной ямы, в которой мы все находимся, это вера и искусство. На них и нужно уповать. Поэтому мы хотели, чтобы у нас получилась не картина отчаяния, а картина надежды на то, что, несмотря ни на что, белый свет прекрасен… - С годами между вами и теми, о ком вы снимаете фильмы, неизбежно увеличивается зазор. Это не мешает пониманию? - Наоборот, это делает все острее и интереснее. Сейчас я закончил картину «Одноклассники». Сценарный замысел родился у моей студентки Сони Карпуниной. Она поступила в Кембридж, потом ей это надоело, и Соня вернулась в Россию, поступила во ВГИК и однажды принесла мне учебную работу. Вместе мы написали сценарий, вместе делали эту картину. Соня сыграла в ней главную роль. Это огромнейшая часть жизни! И у меня совершенно не было ощущения, что я специальный профессор, приставленный к Соне. Просто мы жили вместе, как живут близкие люди. Ведь если есть какая-то неудовлетворенность, люди сразу расходятся. Врагов самому себе нет. О фильме «Одноклассники» ничего сказать не могу. Я давно понял, что искусство бессмысленно, бесцельно. Оно не имеет задачи промыть мозги зрителю, настроить на свой лад, воспитать – это все бред. Искусство показывает некие картины жизни, которые кажутся достойными собственного внимания и внимания тех людей, которые это будут смотреть. Вот эти картины жизни обладают загадочной силой и вызывают некий магический интерес, если он возникает, конечно. Если этого не происходит, то - скукота. А если возникает, то что-то оседает в твоем сознании. Чтобы это случилось, предлагаемые картины должны быть исключительной яркости, красоты. Чему я могу научить? Только красоте и страданию. Страдание порождает красоту, а красота – страдание. Такая вот закономерность русской жизни. Когда- то Марину Цветаеву спросили: «Почему вы все время пишете о несчастной любви?» А она с изумлением: «Что? Разве бывает любовь счастливой?» Это один из самых главных ментальных постулатов русского сознания. ТРАЕКТОРИЯ ПОЛЕТА БАБОЧКИ - А разве счастливой любви не бывает? - Никогда! Тогда это не любовь, а что-то другое. Демографическая удача, хорошая статистика браков. Но это не любовь! - Хотя бы потому, что все смертны? - Хоты бы потому. Хотя бы потому, что все кончается, неминуемо кончается. Но многие привыкли этого не замечать. Говорят, что любовь зла – полюбишь и козла. Не полюбишь ты козла! А любовь зла, но совсем по-другому. - Об этом и ваша «Анна Каренина»? - Конечно, только об этом и больше ни о чем… Когда я начинал снимать, то был на интуитивном уровне подвержен этому сознанию, что «Анна Каренина» - роман об измене. А потом подумал: неужели такой большой человек с окладистой бородой и умными глазами потратил столько времени только для того, чтобы промыть наши мозги истиной: нехорошо изменять мужу, иначе попадешь под паровоз? - Но в эпиграфе к роману это ведь есть? - Это есть вообще во Льве Николаевиче Толстом – желание из всего извлечь нравоучительную пользу для людей. Но поскольку он был гением, то в момент писания романа вся его вера в эти истины пропадала, входила в немыслимое противоречие со всеми эпиграфами, послесловиями, и тогда писатель становился подлинным, живым гением. Поэтому моя картина «Анна Каренина» только о любви и больше ни о чем. Однажды я вычитал у кого-то такое название – «Траектория полета бабочки». Если говорить об Анне Карениной, то ее судьба - это траектория полета немыслимой красоты и немыслимой искренности бабочки. Кардиограмма жизни, сердца женщины. Кардиограмма эта крайне противоречива. Нужен целый синклит кардиологов, чтобы что-нибудь понять. Ясно, чем это закончилось для Анны. Но для этого кардиологов не надо. - А сопротивление материала было? - Абсолютно никакого. Наоборот – работа была огромным удовольствием! Когда-то Всеволод Мейерхольд сказал: когда режиссер работает над искусственной, порочной, плохой вещью, конечно, ему нужно за это платить большие деньги, потому что он тратит столько души, серого вещества на то, чтобы во что-то путное свести не сходящиеся концы. А когда выпадает счастье поставить «Гамлета», или «Ревизора», или «Лес» Островского, то, наверное, нужно брать колоссальные деньги с самого режиссера. Потому что это счастье ни с чем несравнимо! - Если бы не было встречи с Татьяной Друбич, режиссер Соловьев был бы другим? - Конечно. Если бы не было Тани, я никогда в жизни не стал бы снимать «Анну Каренину». Просто я понимал, что пока есть Таня, нужно снять «Анну Каренину». Вот и все… - Встреча с Татьяной энное количество лет назад тоже оказалась тем самым случаем… - Конечно. Знаете, как бывает «городообразующая» промышленность – так и «фильмообразующая» встреча. - Орбиты сошлись? - Нет, я не могу сказать, что орбиты сошлись. Тут что-то другое. Если хотите, это простой практический расчет. Раз уж Таня есть, нужно снимать «Каренину». Там не было такого: с этой женщиной я хотел бы найти самое тяжелое колесо, под которое она попадет!.. Только здравая, разумная установка. Совершенно не экстатическая. ЕДИНСТВО, А НЕ СОВМЕСТИМОСТЬ - Сергей Александрович, как вы считаете, события, подобные I фестивалю российского кино в Грузии, могут помочь оздоровлению отношений между нашими странами? - На самом деле, я никак не считаю. Это дело политиков. Такого рода отношения между русской и грузинской культурами, русскими и грузинскими кинематографистами даже нельзя назвать просто контактами. Это абсолютно естественное, нормальное дело, которое не должно прекращаться. Поскольку Бог рассудил так, что нам нужно жить вместе. Мы два христианских народа, геополитически очень близкие друг к другу. А эта совместная жизнь возможна только при совместной культуре, совместных цивилизованных представлениях. Поэтому это необходимо, нормально! А поможет ли реально фестиваль вразумить одних или, напротив, окончательно свести с ума других? Нет, конечно! - Евгений Евтушенко говорит о совместимости культур грузинского и русского народов. - В нашем случае уместно ли слово «совместимость»? Конечно, нет. Скорее, это единство культур. И ничего тут не поделаешь. Сколько тут не выкручивай каких-то политических химер, невозможно отменить единство Тициана Табидзе и Пастернака. Или феномена Булата Шалвовича Окуджава во второй половине двадцатого века в России. Какая там совместимость?! Кто-нибудь когда-нибудь говорил о совместимости Булата Окуджава с русской культурой? Нет. Потому что он эту культуру образовывал! Поэтому как данность, посланная нам Богом, есть единство наших культур, а вовсе не их совместимость. Тут и совмещать нечего! Инна БЕЗИРГАНОВА Здесь в большинстве случаев исчезала всякая логика "Северный клинок скачать"и побеждал "Скачать уроки танцы"параграф, душил параграф, идиотствовал параграф, фыркал параграф, смеялся параграф, угрожал параграф, убивал и не "Игра боевой робот"прощал параграф. Как видите, "Каркасные бани под ключ"положение очень трудное. Она была слишком чиста и невинна. Придержи-ка "Прохождение игры томб райдер легенда"свой болтливый язык, прервала его Бэйби, с опаской оглядываясь кругом. | |||||||
|
|||||||
