click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Единственный способ сделать что-то очень хорошо – любить то, что ты делаешь. Стив Джобс


«ЧТО ТАКОЕ СЦЕНОГРАФИЯ?»

https://lh3.googleusercontent.com/Go2Fd6K-Bin-WjFjc9WSA26yIlEAn1Ei-6_SPpyvHauuaNk_1oF9537LfAOfJJBeVIC4xHrQMtMM7VJkBwVrFSr2DYNOa31fkqYaciWXrm_mB9FxjdBCCINxtJ9RjFejuOU2cgRZxk63tAxpPxNrxv0CXeFgLcaebXTO7yM6doyryhTW6XbhkqlJokbjUKztf2BK8dzC4Cx7utdVmIS9mIQKJzXD2M6NzSooTS1xt3A_3bqfiI5umsHAECBt2HRHNxEHK705gDaR1xclsx9x8uGNGFapT905vhK_8J0G2Qm3Va9iGJlcUtZc0g_prNg7tUxIyIdicHTEmg3P_ItadPKNkeHkcJ10y_IdEga0Buwsp2ajfRKJoXam6sio4tzgloYYXNLCjr4DAr6HlhX2siABEu_gEVEF0EmH6abQ7Vcob0kXIbOTuwLsCS3LlbQdTE7KNbOyO0k1yt1iXbQT133S7Pr1QK6fzzyj_jP9gqkccMqrYP02wnWFuar2h6uWH8gqwjjtPbYCBZtcNeExSRXklpWHGWpSW5Zl2FR_lt4eAFykozavB8GADyRufwsBiMVaLcydf6Et9IHF1dOIZX6FVD5dllih4gvyfIJeNDOvnwYkJMmN8qzjbtO1VgZz4a-ShrIVPrSEXm49vw-U0RPfaWkk9yo=w125-h106-no

В теплые октябрьские дни Тбилиси принимал посвященных. Посвященных в тайны театрального пространства – сценографов, художников по свету и звуку, видео- и медиа- дизайнеров. Представители Грузии, Канады, Венгрии, России, Украины, Армении, Азербайджана собрались на Второе биеннале сценографии – Tbilisi biennale of stage design (руководитель – Нино Гуния-Кузнецова), организованное Союзом молодых театральных художников имени В. Гуниа (YTA UNION) – национальным центром Грузии OISTAT. Была развернута международная выставка (локация: Музей истории Тбилиси имени Иосеба Гришашвили – Карвасла); прошел региональный форум молодых театральных и визуальных художников с презентациями, дискуссиями, в котором приняли участие представители национальных центров международной сети OISTAT (международная организация сценографов, театральных архитекторов и технологов, основанная в Праге); состоялись лекции и мастер-классы в рамках просветительской программы «Masters Lab» – они проходили в Государственном университете театра и кино им. Ш. Руставели и Тбилисской государственной академии художеств им. А. Кутателадзе.
Так совпало, что буквально следом за биеннале стартовал Международный фестиваль искусств имени М. Туманишвили «Gift», и многие интересные идеи, связанные с новыми тенденциями в области сценографии (в широком понимании этого термина, включающего не только декорации, костюмы, но и освещение, звуковое оформление и т.д.), нашли наглядное подтверждение в спектаклях, показанных в рамках «Подарка» – в том, как используются сегодня свет, звук, видеоряд. Как происходит взаимодействие слова, движения, изобразительно-пластического образа спектакля, lighting и sound design. Как рождается единое художественное пространство – важнейшая структурная основа спектакля.


«Творчество вопреки
тирании»
В Тбилиси приехала легендарный британский сценограф и режиссер Памела Ховард, выступившая с лекцией «Творчество вопреки тирании». Она работает преимущественно в оперном и современном музыкальном театре. Книга Памелы Ховард «Что такое сценография?» неоднократно переиздавалась. Сценограф награждена Орденом Британской империи.

– Госпожа Памела, что сегодня происходит в мире сценографии? Как она изменилась в последние годы?
– Каждый раз, когда мне задают этот вопрос, я отвечаю, что выходит уже третье издание моей книги «Что такое сценография?» Если говорить кратко, мы, сценографы, перешли от индивидуальной, единоличной работы к мультидисциплинарной, коллективной. Думаю, это произошло потому, что современные художники, я в том числе, много работаем в новых пространствах, не только театральных – в других сферах. Когда мы попадаем в новые, к примеру, урбанистические пространства, нам приходится переосмысливать, заново открывать сущность своей деятельности. Это приводит к большим изменениям. Я визуальный художник и делаю свою работу в больших и маленьких оперных театрах. И независимо от этого, всегда работаю очень коллаборативно, то есть привлекаю к сотрудничеству всех участников творческого процесса. Обычно это очень большое производство с огромным количеством людей. Итак, я работаю в коллаборации и хочу отметить сущностные изменения: если раньше имела место очень жесткая вертикальная иерархия и режиссер был богом, а художник – маленьким муравьем, то сейчас иерархия горизонтальная. Мы все сотрудничаем, работаем вместе, а не подчиняемся воле режиссера.

– Как вы считаете, агрессивное внедрение различных технологий в современном театре происходит не в ущерб актерской природе, не умаляет роль личности актера?
– Я в первую очередь работаю с людьми, особенно с оперными певцами, и для меня главный участник шоу – это артист. Во время частых аудиопрослушиваний я понимаю, что актер может дать мне для определенной формы. Когда артист оправдывает мои ожидания, я беру на вооружение те его качества, в которых он хорош, стараюсь оптимально использовать их в производстве. К тому же прежде чем начать творческий процесс с людьми, я делаю маленькие фигурки персонажей. Практически у каждого персонажа представления есть такой маленький двойник, с которым я играю. У меня все строится вокруг актера.

– Вы сказали о коллективном творчестве в процессе создания спектакля. Не возникает ли иногда конфронтация идей и как выходить из этих конфликтов, если они случаются?
– На мой взгляд, в первую очередь нужно больше делать и меньше говорить по этому поводу. У меня есть карандаш, который является моим супероружием. Снарядом. Лучше показывать, чем говорить. Каждый раз, когда кто-то не согласен с моим мнением и возникает конфликт, я беру в руки карандаш. Идет поединок на карандашах, на эскизах. Чтобы доказать свое мнение, я использую мое «супероружие». Когда я говорю, то одновременно делаю чертежи, рисую. Потому что очень многие люди, которые работают со словами, не видят.

– Как у вас родился интерес к сценографии? Путь к профессии был трудный?
– Очень-очень трудный. В детстве я плохо училась и, когда мне было шестнадцать, меня выгнали из школы. Я знала, что можно поступить в художественную школу и начала рисовать. Я была тогда очень молодая, наивная... Поступила в колледж искусства в Бирмингеме, затем окончила лондонскую Школу изящных искусств Феликса Слейда. В 1970 году поехала во Францию, десять лет проработала стажером в Национальном народном театре (Le Theatre national populaire). Я была совсем неопытная, а там собирались знаменитости. И это оказалось самым большим образованием, самым серьезным опытом, который я могла получить. С этого все и началось... Потом я вернулась в Англию, родила двоих детей.

Из воспоминаний
Памелы Ховард:
«С самого раннего возраста я посещала балетные спектакли. Мне очень нравилось смотреть, как артисты курят в кулисах, ожидая выхода на сцену, как готовятся к тому моменту, когда войдут в актерскую зону и перевоплотятся в своего персонажа. Я поняла, что изображение, перед которым артисты танцевали на сцене, имеет какое-то отношение к сюжету, и движущиеся цвета их костюмов тоже являются частью общей картины. Я была очарована миром на сцене и вне ее, сосуществующими, зависимыми друг от друга, но невидимыми для публики... Я видела, как строились декорации, и иногда могла наблюдать, как рабочие сцены передвигают их части и шепчутся между собой, при этом балетные артисты танцуют в другом мире – мире света и звука.
Я слушала разговоры в аудитории и однажды стала свидетельницей спора между двумя элегантно одетыми людьми о достоинствах оформления спектакля, который мы смотрели. Один человек с негодованием сказал о сценографе: «Он не обращает внимания на то, о чем идет речь, он просто делает то, что хочет, и каждый раз это одно и то же». Я подумала, что это интересный способ жить своей жизнью. Спустя время в классе нас попросили написать, чем бы мы хотели заниматься, когда покинем школу. Большинство девушек написали: фигуристкой, балериной, парикмахером. Я написала: «театральным художником», потому что думала: люблю чтение и историю, а театральный дизайн – просто рисовать это; я также ошибочно считала, что могу провести остаток своей жизни, делая именно то, что хочу. Мне передали документы, и будущее мое было решено. Я не осознавала, что это всего лишь вопросник. Была уверена, что теперь моя задача – просто следовать по выбранному маршруту и ??осуществить задуманное».

– Госпожа Памела, работа с каким режиссером, художником, артистом и т.д. произвела на вас наиболее сильное впечатление?
– Это Роже Планшон – режиссер Национального народного театра Франции в Виллербане (Лион), Каспер Нехер – немецкий художник и театральный дизайнер Бертольда Брехта в театре «Берлиннер-ансамбль», Юрий Любимов – режиссер Московского театра на Таганке, Давид Боровский – российский сценограф оперы и балета, Джорджо Стреллер – режиссер «Пикколо-театро» (Милан), Ариадна Мнушкина – режиссер «Театра дю Солей» (Париж). Кстати, Роже Планшон был очень хорошим другом Юрия Любимова, благодаря чему я попала в Театр на Таганке, увидела его спектакли, подружилась с Давидом Боровским. Все эти люди открыли свои театры для меня. Я могла присутствовать на репетициях, премьерах. Я сделала рисунок, на котором наряду с другими замечательными людьми изображен Давид Боровский с книгой и карандашом. Здесь же запечатлены слова, которые он сказал мне однажды: «Один визуальный образ, использованный правильно, творчески, может стать большим творчеством». На этом же рисунке – портретные зарисовки и мысли других известных людей. Это очень большая работа.

– Каким проектом вы занимаетесь в настоящее время?
– Представление, которым я сейчас занимаюсь в Канаде, называется «Charlotte – A Tri-Coloured Play with music». Оно должно было быть показано на международном фестивале искусств им. М. Туманишвили «Gift» – не получилось. Надеемся, что приедем с этим спектаклем на будущий год. В 90-е годы я была директором Школы сценографии в Лондоне, и у нас учились студенты из Тбилиси, Петербурга. Вместе с британскими студентами они занимались проектом по сценографии. Все завершилось огромным фантастическим спектаклем «Ричард III» Шекспира, который потом все вместе повезли в Москву. Никогда не забуду этот спектакль.

Сон Мейерхольда
О Пражском Квадриеннале сценографии 2015 года рассказала российский художник Полина Бардина. На нем была представлена работа Полины Бардиной и Яна Калнберзина «Сон Мейерхольда».
– Мы решили отказаться от формы экспозиции и посвятили наш павильон великому режиссеру Всеволоду Мейерхольду, но через личное ощущение, отношение к мастеру, – рассказала Полина Бардина. – Создали инсталляцию, при этом учли место, где все происходило – Дом писателя Франца Кафки. Это тоже стало определенным психологическим контекстом. Нашей сверхзадачей было погрузить зрителей в соответствующую атмосферу. Мейерхольд у нас лежит и спит – хотя это для режиссера совсем не характерно, потому что все знают его как энергичного человека, новатора. Мы стремились создать среду и показать, что ему там снится. А зритель сам додумает, что именно. За окном в это время идет дождь... А потом мы решили поместить наш проект «Сон Мейерхольда» в формат комиксов. «Спит Большой Человек. Размеренно дышит под гигантским одеялом. Огромная и непостижимая фигура в облаке легенд. Тесно ему. Он – Мейерхольд»... «Сон Мейерхольда» получил Золотую медаль как лучшее издание Пражской Квадриеннале-2015.
Роль художника в последние годы меняется, и роль художника-сценографа в том числе. Можно говорить о параллельной линии решения пространства. Есть спектакли, в которых сценограф – полноценный соавтор режиссера. Видна трансформация режиссерского театра: раньше существовала иерархия, когда постановщик спектакля в каких-то случаях – это некий демиург, тиран, и остальное подчиняется ему. Сейчас все равноценные соавторы: драматург, режиссер, сценограф, композитор, хореограф. Иерархия из вертикальной становится горизонтальной. Рождается коллаборационное творчество. Профессионалам это, разуеется, дает невероятную свободу и мотивацию. Голос, возможность более интуитивного развития темы. Сценография обращается к подсознанию. Поэтому сценограф, который имеет право голоса, зачастую может углублять режиссерское решение, давать ему многослойность – это характерная черта удачных работ. И как зритель я могу воспринимать увиденное на уровне текста, смысла, на уровне нарратива как истории и, конечно, на индивидуальном уровне. Об этом на биеннале говорили многие: сценограф – не дизайнер сцены. Это другая профессия. Сценограф занимается пространством, но пространство может быть и звуковым. Например, создается звуковой ландшафт. Или сценограф занимается исключительно светом – на голой сценической площадке. Сейчас поле деятельности театрального художника невероятно, безгранично расширилось – они нередко выходят за пределы сценического пространства в природу, городскую среду. Очень сложно определить границы профессиональной компетенции сценографа. Конечно, это и выбор натуры, а часто решение художника является исходной точкой всей концепции спектакля. К примеру, в работах режиссера-художника Дмитрия Крымова. Все его смысловые образования выходят из визуального решения, визуальной драматургии, пространства во времени. В Лаборатории Дмитрия Крымова работают со зрительскими ассоциациями, интеллектуальным багажом. Это хорошо, когда у каждого возникает свое ощущение от интерпретации спектакля. Все театральное развитие направлено на большую интимность, персональность работы со зрителем. Публике мы все больше доверяем. Особенно когда работаем не с классическим материалом, а с реальностью, или перерабатываем классические пьесы в актуальном ключе. И в этом смысле зрительская интерпретация, зрительская работа – колоссальная.

– У вас нет специального образования сценографа – вы художник-график. Это помогает или мешает на вашем нынешнем поприще сценографа?
– У меня все навыки визуальной композиции, в целом наши навыки одинаковы – что для плоского изображения, что для пространственного художественного мышления. Разве что мне не хватало на первых порах технической подкованности. Но сейчас существуют невероятные возможности для образования в любой области. Ресурсы для изучения компьютерных программ, программирования, научных дисциплин. Имеющееся у меня техническое образование направляет к самообразованию. Мой плюс – дисциплинированность, скорость работы. Театральные художники обычно более медленны, инертны, осторожны. Школа – это, с одной стороны, прекрасная база, следование традициям. И из этого трудно вырваться, делать что-то действительно хулиганское, против правил, актуальное, наглое. Театральные художники слишком интеллигентны – у них такая великолепная школа, что это им... мешает. Хорошо, что проводятся биеннале. Такие события способствуют контактам, саморазвитию. К тому же я курирую курс сценографии в Высшей британской школе дизайна, и это тоже замечательная возможность общения с художниками. Если не общаться, не слышать критики, то не будет движения вперед. А выражать критику обычно не принято. Приходят на премьеру и говорят друг другу: «Очень хорошо!» И только от по-настоящему близких друзей я могу получить конструктивную критику, которая необходима мне. Важно абсолютно без купюр общаться друг с другом. Иначе ты живешь в неких иллюзиях. Британская школа для меня важна тем, что мы приглашаем самых разных специалистов. Они рассказывают про свой опыт. Это живая материя жизни, обмен идеями, размышлениями о том, что такое искусство, чем мы в принципе занимаемся. Каждый художник должен иметь свой манифест: что я вообще делаю и для чего. Вот я трачу деньги на невероятные металлические конструкции, дорогие ткани. А для чего это? А может быть, я могу сделать более экономный проект? Актуальная идея – экономия ресурсов... Конечно, это не касается оперных и балетных спектаклей, когда люди идут в театр как на праздник. И все-таки использование современных технологий – это подчас экономия ресурсов. Для сценографов наступило время огромных возможностей. Сценический дизайн действительно содержит фантастический потенциал для раскрытия личности, для вдохновения.

– Каков же ваш манифест сценографа?
– Для меня очень важно, чтобы то, что я делаю, было не музейным. Чтобы именно внутри моего творчества каждая работа становилась для меня маленьким открытием. Мой театр – это непременно изобретательный театр. Я хочу дать зрителю время на то, чтобы в нем произошли какие-то изменения, и делаю это через удивление. Изобретательный театр – это мой путь. Приведу пример. В московском театре «Практика» шел очень маленький, оформленный мной спектакль «Парикмахерша». Это тот случай, когда ты гордишься своей работой, любишь ее спустя годы. В главной роли была занята актриса Инга Оболдина. «Практика» – малюсенький театр. При этом эта работа настолько моя! В спектакле столько придумок, и выполнено все чудесно. Совмещены фотоколлажи реальных мест – в стилистике театра.doc: я искала подлинные парикмахерские советских времен с очень забавной фактурой... Все это я фотографировала. А потом сделала на сцене большую книжку-раскладушку. Так что любовь к книге у меня сохранилась. Каждая сцена в спектакле открывалась как страница большой книги. Как только поворачивался «первый лист», зрители видели раздвигающуюся на их глазах маленькую провинциальную парикмахерскую... Классное ощущение было поймано, очень точное и полезное для этой пьесы. С одной стороны, зрители ждут волшебства, с другой – не готовы к нему. А на этом спектакле все восклицали: «Ах!» Вот это удивление в театре мне всегда очень нравилось. Для меня важно именно впечатление, которое работает на спектакль, углубляет его. В эпоху развитых технологий появляется ностальгия, ощущается потребность в человечности, в детском восприятии мира. Когда ты открыт, когда все чуть-чуть волшебно. Удивление работает как первооткрывание мира. Мой театр – это и есть первооткрывание мира. Особенно это необходимо в больших городах. Через удивление, какую-то изобретательность для меня возможно возрождение.

– Расскажите, пожалуйста, о московском объединении, работающем с современными формами театральной активности – Le Cirque De Charles La Tannes.
– В нее вошла команда выпускников Школы-студии МХАТ, учившихся на курсе Дмитрия Брусникина. Командой мы делали наши первые эксперименты. Основателями и активными членами группы являются: Саша Пас (художественный руководитель), Юрий Квятковский (режисер, актер), Алексей Розин (режисер, актер), Илья Барабанов (актер), Рома Литвинов (композитор), Янук Латушка (видеохудожник). В начале 2010 года наша группа выпустила хип-хоп мюзикл, хипхоперу «Копы В Огне». Саша Легчаков написал сценарий. Это был суперинтересный эксперимент – результат суперальтруизма. Мы репетировали по каким-то подвалам. Это было непросто, физически тяжело. Но все искупалось свободой творческого поиска. Главное – найти людей близких по духу, хотя бы одного, а лучше – команду.

Несколько капитанов
на одном корабле?
В аудитории Академии художеств с содержательной и полезной лекцией о современном видео и мультимедийном искусстве и мастер-классом для видеохудожников и видеоинженеров выступил российский видео и медиа-художник Ян Калнберзин.
Интересной и насыщенной была лекция художника по свету Ярона Абулафиа (Израиль-Нидерланды), посвященная дизайну театрального освещения. По его мнению, свет в спектакле выполняет драматургическую функцию и является элементом архитектоники спектакля. «Обычно, когда я создаю дизайн освещения, то тщательно обдумываю каждый его компонент. И всякий раз конструирую его с нуля – чтобы соответствовать драматургии, чтобы найти верное соотношение света и тени. Lighting design должен создавать заряд, нести энергию. В процессе работы я сталкиваюсь с огромным количеством дилемм. Для меня это всегда импровизация. Я могу долго обсуждать что-то с драматургом, режиссером, композитором. Световые ощущения, образы информируют автора музыки, хореографа и т.д. Мы вместе создаем образ спектакля. Идея освещения должна с самого начала быть включена в общий творческий процесс. А если вы будете просто следовать за другими в финале, у вас уже не будет возможности предлагать свои идеи».
Говорил Ярон Абулафиа и о том, как могут иногда помогать друг другу сценическое освещение и видеопроекция. «Когда дизайнеры работают вместе, каждый должен знать, что делают другие. Тот, кто занимается видеопроекцией, и мастер по свету – это два капитана на одном корабле. Но лидировать, доминировать должен свет. Видео не может заменить освещение. Нужно все заранее спланировать так, чтобы свет и видео не схлестнулись».
Специалисты из Сербии профессор Романа Бошкович Живанович и профессор Добривоже Милижанович провели мастер-класс «Звук и пространство. Перспективы звукового дизайна в драматическом и пост-драматическом театре» и раскрыли секреты саунд-дизайна – это использование существующих записей в новом формате, придание им новой формы, развитие, переработка саундобъектов. Добривоже Милижанович рассказал о знаменитых саунд-дизайнерах, которые способствовали развитию этой сферы в соответствии с потребностями нового времени – Луиджи Руссоло, написавшем манифест «Искусство шумов», пионере в области «конкретной» музыки Пьере Шеффере.  
«Ключевой момент в саунд-дизайне – создание «конкретной» музыки, работа с конкретными «саундами» – звуками. В классическом варианте использовались определенные звуки, но после Второй мировой войны появилась новая тенденция – редактирование «саунда». Это – «нарезать», комбинировать звуки, манипулировать ими, использовать немузыкальные правила к музыкальному продукту. Это появилось в 40-50-е годы. Вклад Пьера Шеффера – создание саундобъектов, частичек, чтобы использовать их затем для большой композиции. Идея – никаких ассоциаций с саундобъектами, сосредоточенность на самих звуках. Важен драматический эффект, создаваемый «саундами», когда мы перестаем думать о том, как именно создается нужный эффект, и ощущаем только влияние звуков на нас. Саунд-дизайн связан с пространством и временем», – отмечал в своей лекции Добривоже Милижанович.
Романа Бошкович Живанович – архитектор по образованию – сравнила архитектуру со сценографией и отметила, что дизайн сцены создается для того, чтобы выразить какой-то конфликт, и эта особенность как раз и отличает его от архитектуры, которая не ставит перед собой такую задачу. «Я стараюсь использовать идеи архитектуры в театре и наоборот», – отметила Романа. В своем выступлении она выделила несколько уровней пространства – городской ландшафт, здание театра, его фойе, зрительный зал, сценическое пространство, воображаемое пространство. «Пространство может передавать мессидж, служить началу истории или быть локацией действия. У пространства может быть своя независимая история. Оно может конфронтировать, выражать какую-то точку зрения, нести атмосферу, быть метафорой. К примеру, абстрактное пространство – это прямая метафора».


Инна БЕЗИРГАНОВА


Безирганова Инна
Об авторе:

Филолог, журналист.

Журналист, историк театра, театровед. Доктор филологии. Окончила филологический факультет Тбилисского государственного университета имени Ив. Джавахишвили. Защитила диссертацию «Мир грузинской действительности и поэзии в творчестве Евгения Евтушенко». Заведующая музеем Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Грибоедова. Корреспондент ряда грузинских и российских изданий. Лауреат профессиональной премии театральных критиков «Хрустальное перо. Русский театр за рубежом» Союза театральных деятелей России. Член Международной ассоциации театральных критиков (International Association of Theatre Critics (IATC). Член редакционной коллегии журнала «Русский клуб». Автор и составитель юбилейной книги «История русского театра в Грузии 170». Автор книг из серии «Русские в Грузии»: «Партитура судьбы. Леонид Варпаховский», «Она была звездой. Наталья Бурмистрова», «Закон вечности Бориса Казинца», «След любви. Евгений Евтушенко».

Подробнее >>
 
Пятница, 08. Ноября 2024