click spy software click to see more free spy phone tracking tracking for nokia imei

Цитатa

Сложнее всего начать действовать, все остальное зависит только от упорства.  Амелия Эрхарт


О, НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ГАФТ!

https://lh3.googleusercontent.com/1pLTqYo04Os_0h3Q09fpUdFV9ufDzh31LYRMKgbHKMYCuko8eJ68oXL7kGdN21p4tQIKGwbzlaVNXO-ChvqTJd83reFGj4bXDDR4jQcvgZ0UazYyg-ctrddB8JTUXJ8UPMN1KCQ0XKyaWqtiHZGg2GAowDr5kgmEsS6PGgJlP4_cGx-O_T5Hs_AQlHFdmRmEJ3hiyFBuXVcTQA9pl_r6aKVSQMhTMlB5fofPwNxVuUbYmqy-cmzZvrqNu3aZ_0wsiVtQoiIS9FiNyl1D-l7ra2lCdSieImDO53m5N9-HleBKSDfIXC3Xkq1MYR1D_fYlHcm6oQRSb4yRZVZE0fKWDuV6IIaaszLm1WXQnIUsTrKzzjOCeII88hiZyZa4aQaTHCEnaGT9q91iz42ASUNfwwY7QG08wo3GibTu9D9KnfDVHJtkPh99LkfYgLybp6ukKzWN4xOuM75vAWuxBtRnQtJAxM9fQ9vYbKn35zv86zNgaVAyvd-6IsbsMXMVU0EcNHRCHaBrqQwUq89Gyc7nDmnpmjbPxxijFwfWFC0MGEPiB-k6tDRMVlx-Q10g3Z-vPOUFtI0AXFChxbwYsfAizFHKASOf3TN3cYFYvrc=s125-no

Тбилиси гудел. Все ждали приезда театра «Современник». Все ждали Валентина Гафта. Он должен был выйти на сцену в спектакле «Вишневый сад» в роли Фирса. Приедет или нет? Пошла волна разговоров, что артист неважно себя чувствует, и Фирса в его исполнении нам не видать. Скорее всего, не приедет… И вдруг – как гром среди ясного неба – Гафт едет! Более того – возможно, даст творческий вечер. И опять разговоры – будет вечер или нет? Как это вообще возможно, ведь он нездоров? Знаете, дорогой читатель, в этой ситуации как нельзя лучше высказалась мама автора этих строк. Простите, что цитата «по знакомству», но она точнее всего характеризует то, как к Гафту относятся в Тбилиси: «Только бы приехал. Только бы вышел на сцену. А там – пусть сидит и молчит, а я буду на него смотреть. И с меня довольно».
Валентин Гафт приехал. И творческий вечер состоялся. И он два часа отвечал на вопросы и читал-читал-читал свои стихи. А зрители просили еще…
На интервью Валентин Иосифович согласился легко. Мы встретились в холле отеля. В нашей встрече принял участие младший коллега Гафта, его партнер и напарник, замечательный артист Саид Багов.
Только мы собрались начать беседу, как к Гафту, заметно волнуясь, подошел мужчина лет 45-и и сказал: «Здравствуйте! Дай вам бог здоровья. Это вам – маленький сувенир». «Маленький сувенир» оказался здоровенной подарочной коробкой, в которой, красочно упакованные, лежали бутылки грузинского вина и коньяка. Вручив подарок, скромный даритель немедленно удалился. Ему от Гафта ничего не было надо – он всего лишь хотел сделать приятное любимому артисту…
Ах, сколь о многом хотелось спросить Валентина Гафта! Но о чем его ни спрашивай, все равно получится разговор о поэзии. Так вышло и на этот раз.

– Валентин Иосифович, посмотрите на эту аудиокассету. На ней дата – 8 мая 1987 года. Это запись интервью, которое вы мне дали 31 год назад в Тбилиси, после спектакля-концерта «Дилетанты». Некоторые ваши стихи я помню с тех пор. Например, я всегда говорю, что Гафт лучше всех определил, что такое искусство: «Плотней к губам судьбы мундштук. Искусство – это кто как дует».
– Я забыл прочитать это стихотворение вчера на вечере. С него можно было бы начать встречу... А еще можно было бы начать вот с этого:

О, это многолетье!
когда устану жить,
вместо меня на свете
часы будут ходить.
Когда они устанут,
задремлют на ходу,
я к ним вернусь на землю
и снова заведу.

– Вы часто думаете о прошлом?
– Я вспоминаю, какое оно временное и какое оно быстрое. Да и было ли оно вообще?

– Как-то Олег Табаков сказал, что старается как можно меньше думать о прошлом – иначе оно начнет перевешивать настоящее.
– Он правильно сказал. Я очень любил и люблю Табакова. Это великий мастер своего дела, великий артист. Но это мало сказать про него. Он знал, что такое человековедение. Пока мы не разобрались в человеке, нужда в таких людях, как Табаков, велика. Он сам занимался этим – выращивал людей для того, чтобы найти золотую жилу. Откуда все начинается? Он не Чехов, не Достоевский, не Пушкин, но, тем не менее, струна – та же. Как ее тронуть, в каком месте, сколько раз? Это загадка. Таких великих очень мало, но все в одно бьются: узнать, для чего жить.

– А для чего жить?
– Для того, чтобы получать удары и разбираться, откуда они берутся.

– Отвечать на удары надо?
– Ответить можно не торопясь. Потом. Разбираться нужно.

– В 1987 году я вас спросила – что вы читаете и перечитываете из поэзии? Повторяю вопрос.
– Что перечитываю? Куда потянет. И понять не могу, кто же из них лучше всех? Перечитываю Бродского. По-прежнему люблю Маяковского. Полюбил Есенина. Это что-то невероятное! Как он цепляет! Это не тот рыболов, который бросает удочку наудачу. Ему всегда попадается рыба, которая как будто выращена в сказке. Сказочные стихи! Не потому, что Пушкин и Лермонтов «ловят» хуже, а потому что удивляешься, как Есенин без промаха ловит рыбу в речке. Он понимал, что происходит около речки, внутри речки и после нее. Это очень наглядное пособие того, что может сделать тот, кто пишет стихи, для того, кто их читает.

– А вот что вы ответили на этот вопрос тогда: «Стихов читаю много. Меня редко что удивляет. Все время удивляюсь Лермонтову. Какой это потрясающий поэт! Не говорю о Пушкине, Фете, Тютчеве – это мои любимые стихи. Ахматова, Цветаева, Мандельштам, грандиозный Гумилев, прекрасный Ходасевич».
– Я согласен со всем, что тогда сказал. Все то же самое осталось. Я тут почитал стихи  Бориса Рыжего. Вот это поэзия! Сильнейшая! Он правильное направление взял – перехватил и продолжил самые великие открытия в стихах. Ты читаешь и не знаешь, чем кончится стихотворение – и вдруг маленькая травинка превращается в огромный лес. Потрясающие сравнения, потрясающие образы. Мне очень нравится. Если бы я так умел, я бы сочинял такие стихи... Я не поэт, конечно. Мне просто нравится иногда заниматься этим делом. У меня есть такие короткие стихи:

Мы не проходили в школе,
Что такое антресоли.
Что-то близкое к фасоли
И соленое притом.
Оказалось – антресоли,
Когда жить не хочешь боле,
Когда корчишься от боли
И прихлопнут потолком.

– У вас, между прочим, финальная фраза в стихах всегда очень много значит.
– Да, это правильно. Так и должно быть.

Ходили по лесу, о жизни трубили
И елку-царицу под корень срубили,
Потом ее вставили в крест, будто в трон,
Устроили пышные дни похорон.
Но не было стона и не было слез,
Снегурочка пела, гундел Дед Мороз,
И,  за руки взявшись,  веселые лица
С утра начинали под елкой кружиться.
Ах, если бы видели грустные пни,
Какие бывают счастливые дни!

– Вы говорите, что Табаков прав, и в прошлое заглядывать не надо. Но если все-таки попробовать – какой самый счастливый момент детства вам вспоминается?
– Мне было десять лет. Отец меня взял на футбол. Играли «Динамо» с ЦДК. Финал Кубка СССР. Отец купил мне мороженое, бутерброды с колбасой. Шел дождь, и мы не достояли, ушли домой. Но мне очень понравилось мороженое и бутерброды с колбасой.

– А футбол?
– Футбол тоже. Но отец был строгий. Он сказал – пошли отсюда, играют плохо.

– На сцене бывают моменты счастья?
– Очень много ошибок бывает на сцене. Иногда тебе кажется, что ты потрясающий. А потом, при разборе, оглядываясь назад, понимаешь, что это было плохо. Тебе просто показалось, что ты все слышишь, все понимаешь, и ты начал добавлять. А добавлять не надо. Если нашел правильную ноту, не надо ее усиливать. Все секреты правильно ложатся только на спокойную душу. Душа вообще меня беспокоит. У меня есть такое стихотворение… Вы знаете, я только к концу жизни понял, про что написал:
К земле стремится капелька дождя
Последнюю поставить в жизни точку.
И не спасут ее ни лысина вождя,
Ни клейкие весенние листочки.
Ударится о серый тротуар,
Растопчут ее след в одно мгновенье,
И отлетит душа, как легкий пар,
Забыв навек земное притяженье.

– Что вас в жизни спасало? Что помогало?
– А мне там (показывает наверх) сказали – не торопись. Мало знаешь, мало читал, мало видел, так что – не торопись.

– Была ли такая роль, которая никак не давалась?
– Роль офицера в фильме «Жизнь Клима Самгина».  Воланд в «Мастере и Маргарите». Говорить, что виноват не я, а режиссер, не буду. Актерская интуиция важна. Но очень многое зависит от режиссера. Он должен подсказывать актеру – как сказать, как двинуться, чем наполниться… Такими были Эльдар Рязанов, Петр Тодоровский. Это режиссеры, которые мне нравились, у которых я шел на поводу.

– Какой жанр вам наиболее близок?
– Комедия.

– А пишите такие печальные стихи. Комедиант с трагическим мировосприятием?
– Нет, не могу сказать, что я такой. Кто-то придумал такой штамп: для того, чтобы писать стихи, нужно быть в печали. У меня нет такой задачи – быть в печали.

– Владимир Высоцкий говорил, что стихи рождаются не из опыта, а из страдания… Вот, что вы сказали о нем в 1987-м: «Он поэт. Хотя многие его стихи неразрывны с его исполнением и мелодией. Он любимый, потому что все, что связано  с ним, любимое». Осталось так же?
– Осталось. Осталось. Высоцкий –  историческая личность. Ему бог дал ту самую лопату, которой копать, тот самый глаз, которым видеть, ту самую энергию, чтобы человек не уставал. Он поджигал себя.

– Вы это заметили при его жизни?
– Конечно.

– Многие из тех, кто работал с ним на одной сцене, прозрели потом.
– Понимаете, всегда есть подозревающие и неподозревающие, понимающие и непонимающие. Тебя сравнивают с другими, говорят плохо про то, что ты сделал, про роли, в которые вложил душу. Профессия такая, актерство. Чем больше успех, тем больше соперников, даже ниже классом. Высоцкий – эпоха. У него – интонации времени.

– Стихи «Что нам Дассен? О чем он пел, не знаем мы совсем. Высоцкий пел о нашей жизни скотской» написаны вами?
– Нет. Это мне приписали. Такое часто бывает. Недавно приписали мне какие-то стихи о Наталье Гундаревой… Это ужасно. Обидно такое слушать. Но я умею это в себе подавить. Пусть пишут…
Всегда на столбовой дороге
Мне преграждали жизни путь
Вот эти бешеные ноги,
Вот эта бешеная грудь.
Пошли последние этапы,
Уже недолго ждать конца,
А мне навстречу только шляпы,
И нет ни одного лица.

– Знаете, в чем ваше отличие от всех остальных? У вас нет предшественников. Вы сам себе Гафт, сам себе основоположник. Вы говорите, актеров всегда с кем-то сравнивают. А Гафта-то сравнить не с кем.
– Даже не знаю, что вам почитать в ответ на эти слова…

– У вас бывали периоды усталости от профессии?
– Да. Когда-то что-то не получалось, когда не нравились ни партнеры, ни режиссер. В театре можно устать. Театр очень многоликий, это тягостно, никогда не знаешь, кто прав, кто виноват.

– Везде так, наверное.
– Везде. Театры очень похожи друг на друга.

– Как вам кажется, современен ли «Современник»?
– Нет, не современен. Он в поисках. Тяжелое дело, но Галька (Галина Волчек) старается. Она меня восхищает в своих поисках. Она не падает духом, но я знаю, чего ей это стоит.

– «Современник» в пути, наверное.
– Не могу вам сказать, не знаю. У меня никаких перспектив уже нет. Я в Тбилиси хотел сыграть Фирса, но Галина Борисовна мне отказала. Она боится, что я упаду. А если она сказала «нет», то спорить бесполезно. Я не отношусь к себе как к последнему человеку в театре и не говорю, что лучше всех, кто там когда-то работал и работает сейчас. «Современник» – сильный театр. Я стоял рядом с товарищами, создателями этого театра, и знал, что вечером они будут играть спектакль, который потрясет зрителей. Олег Даль, Женя Евстигнеев, Ниночка Дорошина… Понимаете, спектакль держится не участием кого-то, а своей цельностью – когда есть сговор между артистами и режиссером. Про все не сыграешь. А когда хотят сыграть в одной роли и эту роль, и ту роль, и третью, так нельзя. Нужно отобрать важные для спектакля вещи. Для этого нужен режиссер. Точка отправления – это всегда режиссер. Он должен быть смелым, неожиданным. Таких не хватает… А возьмите Бориса Рыжего – он бы вам такое стихотворение написал про это, что закачаешься. Рыжий мне нравится.
«Ах, если бы она была жива,
Я все бы отдал за нее, все бросил».
Слова, слова, слова, слова, слова.
Мы все их после смерти произносим.
И пишутся в раскаянье стихи,
Но в глубине души навеки будут с нами
Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,
Которые не искупить словами.

– Саид Муратович, какие уроки преподал вам Валентин Гафт?
Саид Багов: – Я хотел сказать об этом на вечере, но как-то не получилось…

– Скажите сейчас.
Саид Багов: – Он не боится мазать, не боится промахиваться. Это колоссальное достоинство. Если он чувствует, что сразу в десятку не попадет, то кропотливейшим трудом, практически ежеминутным, достигает цели.  

– Изводя «тысячи тонн словесной руды»?
– Совершенно верно! Вот это и сделало его художником – от мальчика, который проходил мимо родственников с томиком Пушкина, изображая, что он его читает, до выдающегося артиста, который грандиозно читает Пушкина, был пройден огромный путь. Для меня его главный урок заключается в том, что возникающему импульсу нужно верить. Мало того, надо иметь еще и волю, и терпение.

– Вместе с Валентином Иосифовичем вы играете спектакль «Пока существует пространство». Это спектакль для театральных гурманов или для всех?
– Для всех абсолютно. Когда мы начинали эту историю, Валентин Иосифович сказал буквально следующее – это должно быть так же просто, как шишкинские «Три медведя». И это просто. При том, что это очень не просто.

В. Гафт: – Это история частной жизни, которая превращается в разговор об очень сложных вещах. Но не коряво, а – как легкое дыхание. Это спектакль, требующий большой загрузки. Но он легкий, чтоб не мучить. Знаете, если бросать мясо на сковородку без масла, оно тут же сгорит. Поэтому сковородочку нужно подготовить.

– У вас есть замечательное четверостишие, посвященное Зиновию Гердту. Оно начинается обращением «О, необыкновенный Гердт!». Я набралась смелости и сочинила посвящение вам:
О, необыкновенный Гафт!
Осознаю до слез, до дрожи –
есть неопровержимый факт:
второго Гафта быть не может.
– Ну что тут скажешь? Грандиозно! Все правильно. Второго действительно не может быть (смеется). Спасибо вам. Спасибо вашему журналу. Я посмотрел – интересный журнал. Вы обогащаете дело, которым занимается артист. Пока существуют такие люди, как вы, театр будет жить, и будут новые открытия. Спасибо!


Нина ШАДУРИ


Зардалишвили(Шадури) Нина
Об авторе:
филолог, литературовед, журналист

Член Союза писателей Грузии. Заведующая литературной частью Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А.С. Грибоедова. Окончила с отличием филологический факультет и аспирантуру Тбилисского государственного университета (ТГУ) имени Ив. Джавахишвили. В течение 15 лет работала диктором и корреспондентом Гостелерадиокомитета Грузии. Преподавала историю и теорию литературы в ТГУ. Автор статей по теории литературы. Участник ряда международных научных конференций по русской филологии. Автор, соавтор, составитель, редактор более 20-ти художественных, научных и публицистических изданий.
Подробнее >>
 
Пятница, 11. Октября 2024