«О любви немало песен сложено…» И историй тоже немало. Одна из очень популярных – о том, как красавец-грузин покорил чужую жену. В нашей истории все наоборот. Жена ушла к другому от грузинского князя, причем не к горячему кавказцу, а к человеку, в котором течет кровь, которую принято считать холодной – немецкая. О том, как это произошло, существуют свои легенды. Причем радостно тиражируемые самодеятельными «исследователями» истории Грузии, для которых главное – найти «жареные» факты с «душком» и которые путают при этом титулы, даты, географию и т.д. Об этих «фактах», не имеющих документальных доказательств, мы поговорим позже. А пока – love story грузинской княжны Аграфены (Агриппины) Джапаридзе, в замужестве Дадиани и представителя российского Императорского Дома принца Константина-Фридриха-Петера (Константина Петровича) Ольденбургского.
Этот правнук императора Павла I, флигель-адъютант, участник русско-турецкой войны 1877-1878 годов приезжает в Грузию в 1881-м, чтобы принять командование Хоперским полком Кубанского казачьего войска. Штаб-квартира этой старейшей воинской части кубанцев располагается в Кутаиси, а отдельные подразделения находятся в Батуми и Абастумани. Над принцем Ольденбургским реет ореол из громких имен и титулов. Династия, к которой он принадлежит, с XV века занимала датский и норвежский престолы и состоит в родстве со многими правящими фамилиями Европы. А уж о российских Романовых и говорить нечего.
Его отец Петр – сын великой княжны Екатерины, дочери Павла I, любимой сестры Александра I. К которой, кстати, неудачно сватался сам Наполеон Бонапарт. От ее брака с рано умершим от тифа принцем Георгом Ольденбургским, генерал-губернатором поочередно Эстляндии, Тверской, Ярославской и Новгородской губерний, главным директором путей сообщения Российской империи и пошла русская ветвь Ольденбургских. Петру всего четыре месяца, когда уходит из жизни отец, и восемь лет, когда умирает мать. Растит мальчика его бабушка, супруга Павла I, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Повзрослев, он становится близким другом Александра II, генерал-адъютантом, входит в Государственный совет и возглавляет IV отделение Его Императорского Величества канцелярии, ведающей воспитательными и другими благотворительными учреждениями. А двое из восьми его детей – Александр и Константин, в которых романтичность сочетается с бурлящей энергией, тесно связывают свои судьбы с Грузией.
В том же 1881 году, когда младший из них – Константин принимает в Кутаиси командование казачьим полком, в Грузии начинают ставить «живые картины» по поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Главный организатор этого – княгиня Варвара Бараташвили, урожденная княжна Чолокашвили. Все зовут ее по-семейному – Бабале. В ее тифлисском доме номер 8 на Реутовской (ныне – Мазниашвили) улице постоянно собирается цвет художественной интеллигенции, она увлечена поэзией Руставели, помогает собирать деньги на памятник ему и на переводы его поэмы. Послушаем приехавшего в Грузию на полтора года придворного художника последних четырех российских императоров, первого иллюстратора «Витязя», венгра Михая Зичи:
«Княгиня Баратова, имеющая, несмотря на свой преклонный возраст, приметную красоту, попросила меня о постановке с благотворительной целью живых картин из древнейшего грузинского уникального произведения «Витязь в тигровой шкуре». В постановке живых картин главным образом участвовали князья и княгини, в общем, вся аристократия…Театр был переполнен зрителями, их восторгу не было предела… В Кутаиси тоже ждут от меня постановку живых картин «Витязя в тигровой шкуре». Ведь и там замечательные люди, особенно красивы живущие там женщины».
В справедливости этой оценки жительниц Кутаиси убеждается и принц Ольденбургский, который, по словам выдающегося государственного деятеля Сергея Витте, «был большущий весельчак, всю жизнь кутил». Он сразу же обращает внимание на исполнительницу роли Нестан-Дареджан – княгиню Аграфену Дадиани, урожденную Джапаридзе, начинает, что называется, наводить справки и узнает: ей двадцать шесть лет, но двенадцать из них она уже провела в замужестве, у нее двое детей, а муж Тариэл – заядлый картежник. Константин вдруг понимает: это – главная любовь его жизни, и он обязательно добьется, чтобы они были вместе. Так и происходит. Но именно об этом моменте в жизни принца и княгини поползли в литературу скандалезные версии.
Жила в Бельгии писательница Мари Тегюль, внучка француза, который в конце XIX века жил в Тифлисе и бежал после прихода большевиков. Пишет она о житье-бытье аристократии в дореволюционной России, основываясь на домашних рассказах деда, так как сама родилась во время Второй мировой войны. И в статье «Принц Ольденбургский и графиня Зарнекау» есть у нее такая фраза о женитьбе Константина и Аграфены: «Бытует несколько историй, рассказывающих как это произошло, в одной говорится, что князь Дадиани погряз в долгах, а принц помог ему с ними расплатиться, в другой, что княгиня была проиграна в карты, в общем, она была отпущена мужем». И все! Лишь со слов деда, без каких либо-других свидетельств или документальных подтверждений. Но этого вполне хватило, чтобы некоторые современные «исследования» запестрели смакованием выдуманных подробностей. Уж простите мне цитирования, но без них нельзя. Иначе, прочтя подобное в Интернете или на журнальных страницах, вы можете принять это за правду.
Вот, к примеру, один «исследователь», поднаторевший на вольных интерпретациях истории Грузии, сообщает захватывающие «подробности»:
«И тогда Константин Ольденбургский сделал все, чтобы оказаться с князем Тариэлом за одним карточным столом. Тем более, что сделать это было не так сложно – грузинский князь играл каждый день. Когда проигрыш Дадиани стал слишком велик, он не выдержал и воскликнул: «Даже если я продам весь Тифлис, то все равно не смогу расплатиться по своим долгам!» На что принц спокойно ответил: «Не надо продавать Тифлис, просто отдай мне свою жену. А я тебе за это еще и доплачу. Сколько там стоит ваш Тифлис?»
Дадиани, обрадованный тем, как легко разрешилась проблема, подозвал жену и сказал:
– А ведь я тебя продал!
– И кому? – только и поинтересовалась Аграфина.
– А вот принцу! – удивленный ее спокойствием (у них все-таки было двое детей) ответил князь Дадиани.
Аграфина не говоря ни слова дала теперь уже бывшему – для нее все уже было кончено – супругу пощечину, подошла к принцу Ольденбургскому, взяла его под руку и удалилась из комнаты».
Ну что сказать про такую осведомленность о деталях происходившего? Не иначе, как автор услышал все это, прячась за занавеской или под игральным столом… А другая «исследовательница» выдала на сайте «Эхо Кавказа» свой ошеломляющий вариант: «…Богатый холостяк, родственник императора Николая Второго. Избалованный вниманием дам князь предложил Аграфене провести с ним ночь, на что получил жесткий отказ… Потом история становится романтичной и закрученной. Как говорят, принц Ольденбургский пожаловал к мингрельскому принцу и в обмен на его жену предложил один миллион золотых российских рублей. Тариэл Дадиани согласился. Аграфена жутко разозлилась – пожаловавшего к ней принца Ольденбургского послала к мужу, мол, иди к тому, кому заплатил. Но принц не сдавался. Долгие ухаживания принесли плоды. Сердце Аграфены было окончательно завоевано, когда для нее был построен этот дворец. Ее можно понять: это единственное здание на Южном Кавказе, построенное в стиле исламской готики, – шедевр грузинской светской архитектуры».
Обилие нелепостей в этом небольшом отрывке просто зашкаливает. Чтобы стать родственником императора Николая II, принцу надо было ждать еще целых четырнадцать лет – Николай Александрович Романов, как известно, короновался в 1895 году… Сделано потрясающее открытие в нобилистике (науке, изучающей титулы, чины и звания): оказывается, существовал «принц мингрельский». Хотя в истории Самегрело был лишь один принц, да и то французский – Ашиль (Ахилл) Мюрат, внук наполеоновского маршала Иоахима Мюрата и Каролины Бонапарт, сестры Наполеона. Он женился на княжне Саломэ Дадиани и жил в ее поместье близ Зугдиди… Когда Ольденбургский построил дворец для Аграфены (все в том же 1895) году, ее сердце уже было давно завоевано (свадьба состоялась в 1882-м) и у них уже было шесть детей... Еще одно открытие – «исламская готика». Такого направления в архитектуре я не нашел ни в одном справочнике или словаре. Но именно оно почему-то стало «шедевром грузинской светской архитектуры».
Подобные «детали», призванные разукрасить и без того романтичную историю любви Константина и Аграфены, встречаются нередко. Пишут, что Аграфена провела в этом дворце сорок шесть лет, хотя она скончалась через тридцать один год после его постройки и постоянно в нем не жила. А еще, что ее задушили большевики, что она сошла с ума…Так что, дорогие читатели, «остерегайтесь подделок»! Легко понять представителей рода Дадиани, которые и предположить не могут, что их предок, князь, торговал женой. Да, она ушла от незадачливого мужа-игрока, но, скорее всего, ушла сама, к лучшей жизни. К той, где была большая любовь, пришедшая в двадцать шесть лет, и которую не могла знать девочка, четырнадцатилетней отданная в жены человеку на два десятилетия старше ее. Думается, если бы аморальный торг вокруг нее действительно имел место, то эта женщина, которую Витте называет «очень неглупой – очень милой, порядочной», презирала бы «покупателя» не меньше, чем «продавца». Так что неопровержимо лишь одно: Ольденбургский действительно увел чужую жену, и жили они в согласии и любви больше двадцати лет, пока смерть не разлучила их.
Бракоразводный процесс проходит стремительно, на юридические процедуры Константин денег не жалеет, и через четыре месяца после развода княгини Дадиани, в октябре 1882-го они венчаются. Брак этот морганатический: у принца и княгини – разный социальный статус, их дети и сама Аграфена не могут наследовать титулы и состояние члена Царского дома. Впрочем, состояние это таково, что Константин Петрович может позволить себе не отказывать своей семье буквально ни в чем. Ну, а без громкого титула его жена и дети не остаются: в Германии глава рода Великий герцог Ольденбургский Николаус-Фридрих-Петер жалует им графское достоинство и фамилию Зарнекау. Так в русской транскрипции звучит название местности Царнекау, принадлежащей Ольденбургам в прусской провинции Гольштиния.
Новоиспеченная графиня оказывается прекрасной хозяйкой в доме любящего покутить весельчака. Этот хлебосольный дом до сих пор сохранился в Кутаиси у нынешней площади Давида Агмашенебели, как указывает путеводитель, там «сейчас стоят два дома: TBC-банк и еще один, построенный некогда принцем Ольденбургским, он сейчас угловой с улицей Тамары». «Бурлящая энергия» Константина Петровича требует деятельности, и в Кутаиси начинает разворачиваться производство шипучих вин (многие назвали бы их шампанскими, но именоваться так имеет право лишь то, что произведено в провинции Шампань). В 1884 году принц покупает у француза Шоте небольшой винный завод, расширяет его, и уже через пять лет с большим успехом демонстрирует свою продукцию в Тифлисе на знаменитой Кавказской выставке предметов сельского хозяйства и промышленности. Вино изготовляется из винограда, который выращивается в окрестностях станции Белогоры (ныне – Харагаули). А годовой выпуск этого вина с двух тысяч бутылок при прежнем хозяине увеличивается в тридцать (!) раз. Так что принц умеет и любит не только пить вино, но и делать его.
А еще он делает любимой жене роскошный подарок. В Тифлисе, на Новосадовой (впоследствии – Пирогова, теперь – Каргаретели) улице, рядом с нынешним проспектом Давида Агмашенебели (в прошлом – Михайловским и Плеханова) покупает у некоей фрау Эмилии Титель участок земли. И заказывает возведение дворца знаменитому архитектору Павлу (Паулю) Штерну, руководившему строительными работами в Казенном (Оперном театре), перестраивавшему Городскую думу (затем – мэрия, здание Сакребуло), украсившему своими работами Головинский (Руставели) и Михайловский проспекты.
Дворец этот и сегодня одно из красивейших зданий Тбилиси.  Всего в нескольких десятках метров от современного шумного проспекта стоит удивительное воплощение то ли сказки, то ли романтики средневековья, то ли всеобщей мечты о прекрасном. В этом уникальном здании каждый зал был оформлен в собственном стиле – египетском, греческом, готическом… На стеллажах огромной библиотеки – раритетные фолианты двух-трехвековой давности, в просторной гостиной – мебель времен Людовика ХVI… Конечно, графиня Зарнекау в восторге от подарка, но уклад жизни ее семьи таков, что здесь она не живет постоянно. Константин Петрович и Аграфена Константиновна в Тифлисе бывают лишь несколько недель в году. А куда они выезжают в остальное время? Давайте последуем вслед за ними из их кутаисской резиденции.
Первый «пункт назначения», конечно же, Санкт-Петербург, у династии Ольденбургов – дворец на Дворцовой набережной и дача в Петергофе. Правда, Аграфена не очень любит светские приемы, но на одном из них она все-таки блистает. В феврале 1903 года в Зимнем дворце устраивается костюмированный бал, приуроченный к 290-летию Дома Романовых. Этот маскарад – самый известный праздник в столице при Николае II. Все триста девяносто гостей – в костюмах допетровского времени, дамы – в сарафанах и кокошниках, кавалеры – в одежде стрельцов и сокольничьих. Сорокавосьмилетняя графиня Зарнекау прекрасно выглядит в наряде боярыни XVII века.
Часто бывают принц с графиней и в горном поселке Абастумани. Там лечится от туберкулеза великий князь Георгий Александрович, младший сын Александра III. Он проводит здесь семь лет по совету двоюродного деда, великого князя Михаила Николаевича. В бытность наместником на Кавказе тот стал ярым поклонником всего, что связано с этим краем. Царская семья, конечно, навещает Георгия, чаще других приезжает мать, императрица Мария Федоровна. А еще частый гость – принц Ольденбургский. Чем же он может скрасить жизнь тяжелобольного молодого человека? Конечно же, веселым застольем. Мария Федоровна, «застукавшая» их, жалуется мужу, что такое времяпрепровождение отнюдь не способствует здоровью сына. Но Георгий, полюбивший эту чету, настаивает на ее присутствии в своем дворце. Летом 1899 года он на трицикле (велосипеде с мотором) отправляется на прогулку, которая заканчивается трагически – страшный приступ кашля с кровью, скоропостижная смерть. Спешно примчавшиеся принц Ольденбургский и графиня Зарнекау сопровождают гроб с телом своего молодого друга в долгом пути в Петербург через Боржоми, Батуми и Новороссийск…
Жить в Грузии и не побывать на Черном море невозможно, тем более, что семье принца «есть, где остановиться». Ее ждет новый курорт, основанный Александром, старшим братом Константина. Вот какую характеристику дает этому человеку Сергей Витте: «Принц Александр Петрович Ольденбургский представляет собою замечательный тип. С его именем связано устройство в Петербурге института экспериментальной медицины… большая больница душевнобольных, находящаяся на Удельной. Он является попечителем школы Правоведения и особого рода гимназии, находящейся в 12-й роте Измайловского полка… С именем принца Александра Петровича Ольденбургского связан, наконец, Петербургский Народный Дом, – одно из выдающихся учреждений.  С его именем связаны Гагры, – род санитарной станции, на берегу Черного моря. Таким образом принц Александр Петрович Ольденбургский связал свое имя с весьма полезными и благодетельными учреждениями, им самим созданными или полученными по наследству от своего отца.
Вся заслуга принца заключается в том, что он человек подвижной и обладает таким свойством характера, что когда он пристанет к лицам, в том числе иногда лицам, стоящим выше, нежели сам принц А.П. Ольденбургский, то они соглашаются на выдачу сотен тысяч рублей из казенного сундука… И если нужно сделать что-нибудь экспромтом, а в особенности сделать нечто выдающееся по своей оригинальности, то он по своему характеру к этому совершенно приспособлен… Нужно сказать, что никто из Царской семьи не унаследовал качеств Императора Павла в такой полности и неприкосновенности – в какой унаследовал их принц Александр Петрович Ольденбургский. В сущности говоря, он не дурной, хороший человек, но именно вследствие своей, – мягко выражаясь, – «необыкновенности» характера и темперамента он может делать поступки самые невозможные, которые ему сходят с рук только потому, что он – «Его Высочество принц Ольденбургский».
И вот подтверждение этим словам. Как-то, по дороге из Новороссийска в Сухуми, принц останавливается, чтобы заправиться водой в неприметном местечке под названием Гагра. И красота местности производит на него такое впечатление, что он решает построить здесь курорт. Ни больше, ни меньше. Председатель Особой комиссии для разработки законопроектов по колонизации и оживлению Черноморского побережья, фактически ведающий всем регионом сенатор Виктор Абаза поднимает его на смех: «Проще достать с неба Луну, чем превратить Гагра в стоящий курорт». Но не будем забывать, что Александр Петрович «может делать поступки самые невозможные». Слово – уроженцу Абхазии, замечательному писателю Фазилю Искандеру:
«Для создания кавказской ривьеры принц Ольденбургский выдвинул весьма действенный аргумент, заключавшийся в том, что русские толстосумы будут ездить в Гагры вместо того, чтобы прокучивать свои деньги на Средиземноморском побережье… И вот выросли на диком побережье дворцы и виллы, на месте болота разбит огромный «парк с насаждениями», как он именовался, порт, электростанция, больница, гостиницы и, наконец, гордость принца, рабочая столовая с двумя отделениями: для мусульманских и христианских рабочих. В обоих отделениях столовой кухня была отделена от общего зала стеклянной перегородкой, чтобы неряхи-повара все время были на виду у рабочих».
Примечательно, что каждый вечер принц проводит совещание, на котором любой рабочий может высказать и критику, и предложения. Ведь работы невпроворот: кроме перечисленного, Ольденбургский основывает водопровод, телеграф, субтропический техникум и климатическую станцию. День ее открытия – 9 января 1903 года считается датой основания курорта, который для миллионов людей стал символом счастливого, беззаботного, уже такого далекого и невозвратного времени. А на горе над городом поднимается роскошная вилла в стиле модерн, которую вполне можно назвать маленьким замком: башни, причудливые окна, выходящие на море, живописные крыши, дорожки и лестницы из дикого камня. А в залах и комнатах – коллекция картин Айвазовского, Брюллова, Левитана, великолепные копии работ итальянских живописцев.
В этот рай Константин с Аграфеной и приезжают из своих кутаисской, тифлисской и петербургской резиденций. А потом, в 1905-м, Константин Петрович неожиданно умирает в Ницце, и его вдова бывает в Грузии лишь наездами. Но порядок в ее тифлисском дворце поддерживается неизменно, будто ей вот-вот предстоит пройти по залам и комнатам. После прихода большевиков к власти она отказывается эмигрировать, хоть за принадлежность к царской семье расстрелять могли запросто. Но в Кисловодске, в больнице для нервнобольных, лечится ее младшая дочь Нина. И графиня остается с ней до последних дней жизни девушки в 1922-м. Дочь она пережила всего на четыре года, местом ее смерти в большинстве источников называется Кисловодск, но бытует и версия, что она скончалась в Кутаиси.
Судьбы остальных ее детей тесно переплелись с историей России. Старшая дочь Александра выходит замуж за сына императора Александра II от морганатического брака с фавориткой Екатериной Долгорукой, которой был пожалован титул светлейшей княгини Юрьевской. Мужа Александры Зарнекау зовут Георгий, и именно в нем отец видел будущего императора России. Потом повторяется история ее матери – бывший гвардеец-гусар Лев Нарышкин, род которого идет от матери Петра I, уводит Александру от мужа. Ее брат Николай первым браком был женат на Марианне фон Пистолькорс, организовавшей вместе с великим князем Дмитрием Павловичем убийство Григория Распутина в доме князя Феликса Юсупова. Самый младший из детей Константина и Аграфены – Алексей женится на родственнице жены Льва Толстого, Анне Берс. Через месяц после свадьбы его убивают революционные матросы в Кронштадте.
А у еще одной дочери принца и графини – Екатерины, которую все звали Тиной, жизнь похожа на историко-приключенческий роман. Будучи сестрой милосердия на Дальнем Востоке, она смогла уговорить самого Николая II выделить для дивизии ее первого мужа Ивана Плэна необходимые там пулеметы. Потом еще дважды была замужем за сыном знаменитого петербургского архитектора Александром Тоном и кавалерийским офицером Федором Хомичевским. Третий муж бросает ее, когда она сидит в тюрьме –  распродавала имущество, чтобы было на что жить, а советская власть расценила это как спекуляцию. Когда родственники через шведское и финское посольства стали присылать ей деньги, Тина вновь «дразнит» власти, демонстративно помогая Церкви. Наконец, она оказывается единственной оставшейся в советской России представительницей Дома Романовых, и ее кузен в Финляндии выделяет на ее защиту и побег сто тысяч марок. Как утверждает дочь ее духовника Нина Николаевская, крупная взятка, в частности, дается Максиму Горькому через его гражданскую жену Марию Андрееву. В конце концов, летом 1929 года, как в настоящем детективе, посланцы из-за границы трижды приходят к ней, предъявляя пароль – банковские ассигнации с условленными номерами. И Тина с дочерью, объявив, что едут на Кавказ, тайно переходят с проводником финскую границу.
Потомки большой семьи, зародившейся в Кутаиси, и сейчас живут на Западе, но в Грузии фамилия Зарнекау сегодня мало кому что-то говорит. Зато любой тбилисец покажет вам «дворец принца Ольденбургского». Сейчас здесь Дворец искусств, в котором разместился Государственный музей театра, музыки, кино и хореографии Грузии.  А само здание словно напоминает нам, что настоящая любовь бывает не только на экране и на сцене. Недаром принц Ольденбургский увенчал его не своим гербом, а гербом своей любимой, графини Зарнекау. На щите лишь одно изображение – белый единорог, геральдический символ духовной чистоты и исканий, благоразумия и непорочности. Что ж, благоразумной Аграфену Константиновну не назовешь, но в духовной чистоте и непорочности ее исканий вряд ли надо сомневаться. Все, что она делала, сделано по Любви с большой буквы, связавшей российского принца и грузинскую княжну.


Владимир Головин