У каждого сценического действа всегда две публики. Одна сидит в зрительном зале, другая располагается за кулисами. Закулисный зритель – самый что ни на есть особый.  Люди театра видали виды. Их на мякине не проведешь. У них свои критерии – тут ценят не только талант, но и человеческие качества. И если представить себе 10-балльную шкалу оценки, то Дмитрий Певцов получил у грибоедовцев все 20! Он покорил фантастической работоспособностью (репетировал три дня подряд по пять часов без перерыва!), исключительным профессионализмом, безупречной корректностью. Ну, а об обаянии и говорить нечего – оно, как говорится, налицо.
Певцов приехал в Тбилиси не только (или даже не столько) для того, чтобы дать концерт. Поездка, вдохновителем которой стала Вера Таривердиева, а реализатором – Союз «Русский клуб», преследовала, можно сказать, личную для Дмитрия цель. Он хотел сделать подарок своей маме – привезти ее на родину. Дело в том, что родители Дмитрия родились и всю молодость провели в Тбилиси. Мама артиста, Ноэми Семеновна Роберт, спортивный врач, кандидат медицинских наук, первый президент Национальной федерации лечебной верховой езды и инвалидного спорта России. Папа, Анатолий Иванович Певцов,  заслуженный тренер СССР, мастер спорта СССР, чемпион СССР по современному пятиборью в командном первенстве, окончил Тбилисский институт физической культуры, выступал за спортивное общество «Динамо» Тбилиси. Старший брат Дмитрия Сергей появился на свет в Боржоми. Потом семья переехала в Москву, и у Певцовых родился первый москвич – Дмитрий.
Он называет себя «с детства влюбленным в Тбилиси», но как-то так сложилось, что в Грузии он бывал редко. Последний раз – в середине 80-х годов прошлого века. Тогда беззаботная компания студентов ГИТИСа путешествовала автостопом по маршруту Сухуми-Тбилиси-Одесса... В их числе был и третьекурсник Дима Певцов.
И вот ведущий актер московского театра «Ленком», певец, педагог, народный артист России Дмитрий Певцов в Большом зале Тбилисского государственного академического русского драматического театра им. А.С. Грибоедова триумфально представил творческую встречу-концерт, которую назвал «Назад в Тбилиси. Через 30 лет».

– Правильно ли вы выбрали профессию?
– Да. Сомнений нет.

– Что на свете самое интересное?
– То, из чего состоит мир, – любовь.

– А что самое скучное?
– Уныние.

– Три года назад вы объявили, что вам «неожиданно 50». А на сколько лет вы себя сейчас ощущаете?
– Иногда на 25, иногда на 60.

– Есть ли главный человек в вашей жизни?
– Конечно. Моя жена.

– Важно ли для человека осознавать свою национальность?
– Мне кажется, нужно осознавать себя гражданином, любящим родину. А национальность не имеет значения.

– Насколько вы контролируете то, что происходит в вашей жизни?
– Контроль иногда для меня очень важен, и я начинаю раздражаться, когда его теряю. Но понимание того, что все – в руках Господа, меня сдерживает и помогает без фанатизма относиться к этому контролю.

– Какой совет вы бы дали 16-летнему Диме Певцову?
– (После долгой паузы). Хороший вопрос… Не считать себя центром вселенной. Хотя бы попытаться не считать себя таковым.

– Когда мужчина начинать чувствовать себя мужчиной?
– Это совершенно индивидуально. Если вы спрашиваете о понимании ответственности…

– Именно так.
– По-настоящему это ощущение пришло после ухода старшего сына. Вообще мир для меня очень изменился.

– Я не хотела говорить с вами на эту тему.
– Ничего страшного. Это такое дело… Все проходит. В результате – жизненный опыт.

– На концерте, предваряя песню памяти сына, вы сказали – смерти нет, у бога все живы.
– Не я придумал, это из Писания.

– Знаю, но иногда именно ясная мудрая фраза, сказанная когда надо, и помогает в конце концов.
– Да, но к ней нужно прийти. Это не просто. Но иначе очень сложно жить и невозможно смиряться с потерями. А смиряться нужно. Бог дал, бог взял.

– Только такое понимание и может помочь справиться с бедой?
– Воцерковленный православный человек прекрасно понимает, что смерть физическая – не финал. Есть замечательная фраза, что человек рождается трижды: когда Господь вдыхает душу в новорожденного, когда он получает ангела-хранителя при крещении и когда отдает богу душу. Надо пытаться так к этому и относиться – по-православному, по-христиански. Конечно, сложно, ведь когда мы оплакиваем наши потери, мы плачем не только о том, что человек ушел. Мы оплакиваем и наше личное горе – у нас отнято то, к чему мы были привязаны, считали своим. А это неправильно. Конечно, лучше, чтобы дети хоронили родителей,  но если случается наоборот… В спектакле «Откровения» я довольно много об этом говорю. Уход из жизни старшего сына перевернул мою жизнь. Очень горжусь, что я его отец. Каким он был на самом деле, я узнал только после. За 22 года он, мне казалось, ничего и не успел. А на самом деле Даня оставил столько любви и добра и стольких спас – физически, морально, по-человечески… После его ухода, так получилось, я оказался совершенно без почвы под ногами. Прежде я был таким мажором, у которого все получалось, моя жизнь текла абсолютно беззаботно, в радости, счастье, получении желаемого всегда и в любых количествах. Успех, уважение коллег – все было. Дай бог каждому пожелать… Но не стало Дани, и оказалось, что все блеф, все не нужно. Я потерял смысл. Просто потерял смысл жизни. И хотя меня жена поддерживала, и физически со здоровьем все было нормально, но душевно я начал умирать. Автоматически продолжал жить и выполнять все, что должен был делать, но понимал, что все бессмысленно. И в это время мне попалась книга «Несвятые святые» архимандрита (сейчас уже епископа) Тихона. Она полностью перевернула мое сознание. Господь так сподобил, что я попал в Сретенский монастырь и познакомился с архимандритом. Он дал мне духовника, через какое-то время я попал на первую настоящую исповедь, на причастие. И я задышал. А через полтора года смог засмеяться… Через смерть сына я пришел к Господу. Это постоянный труд. Нужно все время себя принуждать.
– Но ведь вера должна быть радостной…
– Да! Абсолютно радостной, конечно. Для меня и моей семьи посещать храм – потребность. Если я не попадаю в храм больше недели, начинаю мучаться. Мне становится физически плохо. Ощущаю грязь, от которой нужно очиститься. А это может происходить только в храме. Больше нигде. Ничего другое не спасает.

– А вообще, в чем предназначение веры? Она утешает, дисциплинирует, мотивирует или как?
– Прежде всего вера дает смысл. Когда понимаешь – для чего, когда знаешь – зачем, то не имеет значения – как. Долго я жил с мыслью о том, как мне повезло, какая у меня интересная профессия, яркая жизнь. Другие люди, думал я, живут скучной, неинтересной муравьиной жизнью. Как они живут-то? Это же ужасная жизнь – у дворников всяких или у служащих. А сейчас я знаю: если в душе радость, если понимаешь, ради чего жить, то профессия значения не имеет. Как и возраст, и социальное положение. Если есть радость, можно заниматься чем угодно, жить и получать от жизни удовольствие.

– Ален Делон признается, что всем в своей жизни обязан женщинам. А какую роль сыграли женщины в вашей судьбе?
– В моей жизни только две женщины – мама и жена. Я однолюб. И несмотря на то, что до женитьбы  у меня было огромное количество всяких романов, я никогда ни за кем не ухаживал, кроме жены. Все было наоборот до появления Ольги в моей жизни.

– Это правда? Вы ни за кем не ухаживали?
– Правда. Потому что я никогда никого не любил. Появилась Ольга, и мама передала меня из своих рук в руки Ольги. Честно говоря,  я прекрасно отдаю себе отчет, что если бы мы с ней 26 лет назад не встретились, то неизвестно, чем бы я занимался и кем бы стал. У меня большие сомнения, что я стал бы тем, кем являюсь сейчас, если бы не Ольга.

– Да, большое счастье – услышать от мужа такие слова!
– Но это же исторический факт. И это не значит, что со мной легко и я ангел. Просто я понимаю – мне очень сильно повезло. И не понимаю, за что.

– Не знаю, как там насчет ангела, а вот то, что после отъезда вы останетесь в памяти грибоедовцев как один из самых замечательных гастролеров – тоже исторический факт. Вы поразили тем, как репетируете, работаете, общаетесь с людьми. Вы всегда были таким или таким стали?
– Мы все меняемся. Мне сложно судить, какой я, когда таким стал. Не сказал бы, что был безупречен. На репетиции сорвался. Я вообще подвержен раздражительности. Честно могу сказать, что было довольно сложно, ведь я никогда не занимался такой работой, какой занимался в Тбилиси – репетициями с музыкантами. Для этого у меня всегда был специально обученный человек. Мне было не очень комфортно, потому что, естественно, все звучало по-другому. Было сложно спокойно воспринимать новое звучание  после того качества, к которому я привык с моими музыкантами. Но оно-то было отработано годами!  И я прекрасно понимал, насколько тяжело ребятам, которые должны выйти со мной на сцену. Да что там говорить, у них просто не было времени для того, чтобы овладеть материалом. Но они это сделали! Я считаю, что ваши музыканты совершили подвиг – в такие короткие сроки все разучить, причем на слух, без нот. Они герои, я им безумно благодарен.

– А вообще тема Тбилиси в вашей семье звучит?
– Всегда. Все время звонят родственники. Кстати, смешная деталь: когда кто-то звонит из Тбилиси, мама вдруг начинает говорить по-русски с грузинским акцентом. Очень забавно, как она мгновенно переключается и становится тбилисским человеком. И, конечно, у нее очень сильна ностальгия по Тбилиси. Ну, а как иначе? Вся молодость прошла здесь. Пересматриваю иногда их фотографии тех лет – какие красавцы! Тбилиси все время возникает в воспоминаниях. Да  и стол в нашем доме – исключительно грузинский. Сейчас мама почти не готовит, а раньше всегда на столе были только грузинские блюда – пхали, сациви...

– В каком настроении мама пребывала в Тбилиси?
– Это было сплошное счастье! Встречалась, общалась, бесконечно звонил телефон... Мама здесь летала. А главное, наши близкие увидели меня – я очень похож на папу, а здесь его все помнят молодым...

– Свой вечер вы назвали «Назад в Тбилиси». Как вам кажется, надо ли возвращаться в прошлое? Есть точка зрения, что к прошлому надо обращаться как можно реже, иначе наступит момент, когда оно начнет перевешивать настоящее.
– Нет, если человек психически нормален, ничего не будет перевешивать. У меня в пьесе «Лунин» есть слова: «Как вы отличите дневную реальность от сновидений!»... Прошлое – твоя личная история. Это важно. Так же, как важна история государства, народа, цивилизации. Об этом надо знать. Желательно – как можно больше. Потому что есть уроки, которые оттуда можно вынести, и не повторять ошибок. Память – избирательна. Очень многого мы не помним. Или помним не так, как происходило. К прошлому надо возвращаться, ничего тут страшного нет. Есть вещи, которые надо вернуть для того, чтобы попросить прощения. Хотя бы здесь, сейчас, перед самим собой – за то, что было сделано в прошлом.
– Что дала вам эта поездка?
– Прежде всего – несколько дней непрерывного общения с семьей. В Москве такое  практически невозможно, и это самая главная радость. И, конечно же, мне очень приятно, что  то, к чему я стремился на выступлении, получилось – по эмоциональной отдаче, по количеству любви, которая витала в зрительном зале. Я этого ждал, очень хотел, мне было очень важно, чтобы было именно так. Мне кажется, получилось.
– Вам не кажется. Получилось.


Нина ШАДУРИ