Выдающийся русский музыковед в грузинском ракурсе

Легендарный. Написал это слово и задался вопросом: к кому из музыковедов всего мира может быть отнесен этот сверхлестный эпитет? Долго думал, да так и не вспомнил другого.
Что и говорить, музыковедов, в прошлом и настоящем, на планете великое множество, написаны Гималаи различных музыковедческих трудов, гораздо больших числом, более фундаментальных и капитальных (в кавычках и без), чем у Соллертинского. Но тем не менее лишь его образ запечатлелся навечно в сознании современников, как личности легендарной, память о котором переходит из поколения в поколение.
Причиной тому, разумеется, выдающиеся человеческие и профессиональные качества Ивана Ивановича: феноменальная память и эрудиция во всех областях гуманитарных знаний, владение более чем двадцатью языками, исключительное ораторское искусство, позволяющее облекать поток захватывающе интересной информации в чеканную и сверкающую словесную форму, и, конечно, безупречное мастерство письменного изложения.
Наряду со сказанным, немаловажную роль играла поистине магнетическая власть над людьми – не только слушателями его завораживающих публичных лекций, но и представителями творческой элиты, веселый, общительный нрав, остроумие, непримиримое отношение к пошлости, прозаичности, тривиальности.
Порой воспоминания людей, знавших Соллертинского, особенно, очевидцев его публичных выступлений в Большом зале Ленинградской государственной филармонии («Прекрасное место на Земле» – по определению Ираклия Андроникова) со вступительными словами к концертам, кажутся сильно преувеличенными, гиперболизированными. Но не могу ни на минуту усомниться в искренности воспоминаний таких уважаемых людей, как профессора Тбилисской консерватории, ныне покойные Владимир Григорьевич Донадзе, Павел Васильевич Хучуа, Тамара Иосифовна Чарекишвили.
Так вот, по их рассказам, они неоднократно становились свидетелями удивительного явления: после окончания вступительного слова Соллертинского к концертам, часть (пусть даже очень небольшая) людей выходила из зала. Стало быть, люди специально приходили на концерт – слушать Соллертинского! Фантастика, не правда ли?
Родившись в Витебске и скончавшись в эвакуации в Новосибирске, он почти всю свою сознательную жизнь провел в Ленинграде, кумиром интеллигенции которого был все эти годы.
Первое, что бросается в глаза при знакомстве с трудами Соллертинского, – это исключительная широта эстетического кругозора, разнообразие интересов. Он разрабатывал вопросы симфонической, а также оперной и балетной драматургии, его занимали проблемы Венской классической школы, романтизма, зарубежной музыки XIX и начала XX века, советской музыки 20-40-х годов. Соллертинскому принадлежат первые блестящие оригинальные работы на русском языке о Г.Малере, К.Глюке, Ж.Оффенбахе, Б.Сметане, А.Шенберге. Совершенно исключительна роль Соллертинского в творческом формировании Д.Шостаковича – его ближайшего друга, произведениям которого он посвятил множество статей. Среди них одна – с провидческим названием «Нос» – орудие дальнобойное» – об опере Шостаковича. Он первым по достоинству оценил гениальную VIII симфонию Шостаковича, поставив ее даже выше знаменитой VII «Ленинградской симфонии».
В свою очередь, композитор посвятил памяти друга самое скорбное свое сочинение – замечательное фортепианное трио №2 и несколько глубоких и проникновенных статей и писем.
Говоря о Соллертинском, невозможно не сказать о его неистощимом остроумии, саркастичном юморе.
Список юмористических перлов Соллертинского поистине огромен. Небольшая часть из них помещена в моей книжке «Музыканты смеются» – на грузинском языке.
За свою короткую жизнь (1902-1944) Ивану Ивановичу, к сожалению, не довелось побывать в Грузии. Но судьба не раз сводила его с грузинскими музыкантами. В частности, он был дружен с Андреем Мелитоновичем Баланчивадзе. Соллертинский присутствовал на премьерах Первого фортепианного концерта и балета «Сердце гор» Баланчивадзе в Ленинграде, которые ему очень нравились.
Мною записаны интересные воспоминания Андрея Мелитоновича о Соллертинском (напечатанные в книге «Памяти И.И. Соллертинского». Л. 1978). Очень содержательна общирная статья Ираклия Андроникова «Слово о Соллертинском», помещенная в той же книге.
Не могу не рассказать полудетективную историю, связанную, наряду с Соллертинским, и с выдающимся грузинским музыковедом В.Донадзе. Начну с того, что Донадзе – единственный музыковед вообще, о котором комплиментарно высказался Соллертинский: «Связь Симфонии g-moll Мoцарта с романтическим cимфонизмом монологического типа хорошо обоснована в талантливой работе В.Донадзе – Симфония h-moll Шуберта».
Как-то в начале 80-х, просматривая список работ Соллертинского, я, к своему большому удивлению, обнаружил такую запись: «10 июня 1938 г. Выступление на заседании историко-теоретического факультета Ленинградской консерватории, посвященное обсуждению работы В.Г. Донадзе «Симфония h-moll Шуберта». Невероятно заинтригованный, я тут же позвонил Владимиру Григорьевичу, который ответил, что во время обсуждения его работы он находился в Тбилиси и даже не подозревал о существовании протокола заседания. Звоню в Ленинград к сыну И. Соллертинского – моему другу – Дмитрию Ивановичу (Мите). Тот подтверждает: да, рукопись хранится у него, и он вышлет ее по необходимости.
И вот стенограмма в Тбилиси. С волнением беру в руки пожелтевшие страницы, читаю высказывания известных советских музыковедов – Р.И. Грубера, С.Н. Богоявленского, П.А. Вульфиуса и, конечно, И.И. Соллертинского, где как раз развивается вышеприведенный тезис о «талантливой работе В. Донадзе».
А если говорить в хронологической последовательности, Иван Иванович вошел в мою жизнь за много лет до этого, в частности, осенним днем 1946 года, когда я приобрел тоненькую книжку И. Соллертинского «Избранные статьи о музыке». Книга захватила меня головокружительным каскадом богатейшей информации, пронизывающей ее «сверхмузыкальностью», блеском литературного изложения. Вскоре довелось услышать уморительный «устный рассказ» Ираклия Андроникова, в котором ярко воссоздан образ (правда, по словам знавших Соллертинского, несколько шаржированный) знаменитого музыковеда. Ну, а затем пришло время познакомиться с главными трудами Соллертинского, навсегда сделавшими его моим кумиром. Многое дала мне дружба с сыном Ивана Ивановича – Дмитрием и его супругой – известным музыковедом Людмилой Викентьевной Михеевой (Соллертинской), кстати, составителем упоминавшейся выше книги «Памяти  Соллертинского» и автором монографии о Соллертинском. От них я узнал много нового о замечательном музыковеде. Несколько раз побывал в его квартире в Ленинграде на Крестовом острове, получив незабываемые впечатления.
А лет 15 назад я сделал для себя буквально потрясшее меня открытие. Как-то, листая все ту же книгу, я наткнулся на фотографию с такой надписью: «Торжественное заседание, посвященное 50-летию со дня смерти П.И. Чайковского, Москва, 14 ноября 1943 г. Докладчик И.И. Соллертинский».
И тут меня осенило! Боже мой, да ведь я слушал это выступление, я слышал живого Соллертинского!
Объяснимся, как любил говорить М. А. Булгаков. Да, действительно, в 1943 году, в самый разгар кровопролитной войны, советское правительство сочло необходимым провести вечер памяти великого русского композитора.
Сообщение о предстоящем торжественном вечере несколько раз передавалось по радио, и я с нетерпением ожидал его в предвкушении концертного отделения. К моему огорчению, сам концерт начался с опозданием из-за затянувшейся торжественной части. Запомнился мне говоривший по радио человек, который своим высоким тенором в стремительном темпе рассказывал о жизни и творчестве Чайковского.
Конечно же, это был Соллертинский, как я понял, увы, с полувековым опозданием. Должен сказать, что это «открытие» наполнило меня неизъяснимой радостью и нравственным удовлетворением. Несколько дней я ходил счастливый.
И вот теперь, окидывая взором свой жизненный путь, прихожу к выводу, что одним из тех, кого могу назвать своим духовным спутником жизни, кто сыграл очень важную роль в определении моего призвания и в выборе профессии, а еще шире – в приобщении к миру высокой музыки, был выдающийся русский музыковед, легендарный Иван Соллертинский.

Гулбат Торадзе