| КТО, ЕСЛИ НЕ Я? |
|
ВЕСНОЙ ТБИЛИССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РУССКИЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР - Это была моя давняя идея – вовлечь в орбиту внимания русские театры, расположенные в странах ближнего и дальнего зарубежья. Когда распалось единое понятие «Советский Союз», я поняла, что эти театры остались фактически без внимания. Национальные театры входят в Конфедерацию театральных союзов, русские театры - никуда. И у меня возникла идея этого фестиваля. Я поняла, что проводить его надо не в Москве. Москва – город сытый, равнодушный.Петербургский «Балтийский дом» - фестиваль замечательный, но публики-то в зале мало! А что делается в Саранске, вы видели. Такая ситуация сложилась, конечно, не сразу. Почему именно Саранск? Одна из величайших фигур XX века – ученый Михаил Михайлович Бахтин - пребывал в лагере в Мордовии, недалеко от Саранска. Саранское издательство первым начало печатать его книги в 70-е годы. К тому же Саранск связан с фантастическим скульптором Степаном Эрзей, соединившем в себе множество культур – он работал во Франции, Аргентине. Но мне тогда возражали: «Саранск – нетеатральный город. Вы не найдете там зрителя». «А мы постараемся!» - убежденно сказала я. Потом я познакомилась с директором русского театра Мордовии Сергеем Игонькиным, с главным режиссером Андреем Ермолиным – они сами ко мне пришли и предложили провести фестиваль в Саранске. У меня аж сердце остановилось… Глава администрации Мордовии Николай Иванович Меркушкин, изумительный, интеллигентный человек, понял, что это именно то дело, в которое стоит вкладывать деньги. Мне этот фестиваль очень дорог. Я начинаю готовиться к нему уже в сентябре, и это семь месяцев тяжелейшего труда, когда я отсматриваю диски с записями спектаклей, веду переговоры с театрами. У нас уже побывали театры практически из всех стран СНГ и Балтии, кроме Литвы и Таджикистана. Сначала у нас была идея собрать на пятом юбилейном фестивале театры, которые пользовались в Саранске наибольшим успехом, а потом поняли, что этого делать нельзя. У кого-то из этих театров нет ничего нового, а показывать тот же спектакль во второй раз не имеет смысла. За пять лет Саранск фактически превратился в одну из театральных столиц России. - А каково, по-вашему, состояние современной театральной критики? - Сегодняшняя театральная критика в Москве и Петербурге находится в состоянии катастрофическом. У нынешних начинающих критиков, театроведов совершенно отсутствует культурный фундамент - педагоги не дают им этого. Не потому, что сами некомпетентны. В конце концов, им преподает замечательный театровед, умница Борис Любимов! Но, видимо, он считает, что начинающим критикам этого не надо… Следующее за нами поколение критиков, с которыми я могу в чем-то не соглашаться, тем не менее, талантливые люди. Это Должанский, Заславский, Давыдова… Но таких единицы. А дальше вообще пустыня, выжженная пустыня! Боюсь, что перспектив у театральной критики просто нет. - Наталья Давидовна, а как семинар критиков, который вы уже долгое время ведете? - Его международный статус сильно потускнел. У меня всего два человека из-за рубежа – из Украины и Молдавии и четырнадцать человек из разных уголков России… Мой семинар почти полностью обновился. Потому что теперь решили, что с одним и тем же человеком нужно заниматься не больше, чем два года. Сейчас у меня семинар просто коллекционный! Ребята настолько восприимчивые, что мне не нужно их даже на что-то настраивать. Мы изначально настроены на одну и ту же волну. Конечно, у нас могут быть какие-то разночтения, но семинар невероятно интересно проходит. Мои семинаристы даже открыли сайт «Дети Старосельской». Они туда выкладывают фотографии, пишут, что они думают про меня, объясняются мне в любви, ведут переписку друг с другом. Эти встречи происходят два раза в год. В ноябре мы вновь встречаемся в Казани. - Как вы считаете, состояние критики связано с состоянием театра? - Конечно. Когда мне говорят: «это несовременно! это старомодно!», я этого не понимаю. Есть понятие русского психологического театра, единственного в мире, гениального. В рамках этого театра может быть все, что угодно. Но все равно это должно быть психологически обосновано, пропущено через голову и сердце. Иначе это не театр. Сегодняшний театр часто дает лишь набор картинок. - В Грузии далеко не все принимают психологический театр как таковой, считают его скучным, старомодным… - В грузинском театре есть свои потрясающие традиции, и поэтому если театр будет питаться только ими, этого будет для него вполне достаточно. А психологический театр не может быть скучным, потому что говорит о человеческих взаимоотношениях. В конце концов, существуют вечные темы – таинство рождения, жизнь, любовь и таинство смерти. А больше человечество ничего и не выдумало. Наша страна очень долгое время была закрытой. Мы почти ничего не знали о том, что происходит на Западе. Потом железный занавес пал, и мы стали все «оттуда» хватать, потому что очень хотелось наверстать упущенное. Ведь всегда кажется, что где-то лучше, чем у нас. Значит, мы должны все «заграничное» взять, вплоть до мелочей – начиная от кока-колы и кончая театральной школой. Там не надо погружаться в психологию, размышлять о каких-то глубинах - достаточно схватить верхний слой характера и на этом строить свою роль. Но это для русского театра неестественно, как неестественны для нас все эти «фаст-фуды». Потому что у всех существуют свои национальные традиции, и нужно уметь их как-то сочетать с инородными веяниями. Главное – то, что в основе русского психологического театра – подробнейший разбор. А дальше актер может играть в манере гротесковой, острокомедийной, пародийной – какой угодно! И такой театр не может быть скучным, не устаревает. - А концептуальный театр для русского театра органичен? - Сейчас для нас может быть приемлемо все, потому что мы привыкли ко всему. Я не отрицаю театр сверхмодный, такой, сякой, но для меня он все-таки должен быть человеческим. Если я не вижу в театре живых человеческих чувств, то мне это просто неинтересно. По жизни я товстоноговка. Я в том театре выросла, сформировалась. Для меня имя Георгия Александровича Товстоногова священно. Другого рядом нет… К примеру, Анатолий Эфрос был замечательным режиссером, но он никогда не значил для меня столько, сколько Товстоногов. Бог в театре был для меня один… И в театре я все равно ищу его. Я понимаю, что это, возможно, несовременно, старомодно, но что я могу с собой поделать? Ищу – и все! - И часто находите? - Очень редко. У худрука петербургского Молодежного театра на Фонтанке Семена Спивака нахожу почти всегда. На сегодняшний день он, наверное, самый мой любимый режиссер. Обожаю Алексея Песегова, который также серьезно, тщательно работает, абсолютно не думая о том, старомодно это или новомодно. Вот, к примеру, Кама Гинкас – замечательный, но абсолютно не мой режиссер. Мне кажется, у него гораздо больше идет от рацио, он все-таки холодный человек. Нравится Владимир Петров. Из молодых - Александр Огарев. Он много и интересно работает в провинции. Мне любопытны некоторые спектакли Марка Розовского, Юрия Копылова из Ульяновска, Алексея Бородина – худрука Российского молодежного театра: он поставил великолепный спектакль «Берег утопии» по Стоппарду – о Герцене, Огареве, народниках, русских революционерах. Это настоящий русский психологический театр! На мой взгляд, нынче значительно съехал вниз уровень культуры – и режиссеров, и актеров. Про драматургов я даже говорить не хочу. И это не может не влиять на театр. - Наталья Давидовна, уже несколько лет, как родился ваш замечательный журнал «Иные берега», посвященный русской культуре за рубежом. - К величайшему сожалению, недавно ушла из жизни художница нашего журнала Татьяна Загорская, с которой мы вместе начинали журнал «Иные берега». Конечно, я хотела, чтобы этот журнал стал изданием широкого профиля, чтобы в нем были отражены и литература, и музыка, и кино, и театр, и живопись. Считаю, что, в общем, этого удалось добиться. Со смертью Татьяны Загорской журнал станет, разумеется, другим. Ее фантастический вкус, поразительное чутье – этого я не найду больше никогда в жизни. Татьяна Загорская была удивительным человеком, она родилась и выросла в Шанхае и мечтала туда вернуться. «В час, когда я умру, непременно вернусь в Шанхай», как сказал один поэт… В различных посольствах мира нас просят проводить презентации нашего журнала. Такие презентации прошли у нас в Брюсселе, Лозанне. Планировалась в Шанхае… Журнал, я надеюсь, жить будет. Хотя бы в память Татьяны Загорской. И мы будем стараться, чтобы он стал еще интереснее и привлекал как можно больше читателей. В нашем журнале нет политики, и для меня это принципиально. Цель, идея всей моей жизни – делать все, что возможно, для культуры. Для меня самое главное – это. И если я зачем-то на этом свете живу, то в первую очередь для того, чтобы сохранить духовное наследие. Если не будет культуры, то зачем все наши усилия? - В вашем ведении долгие годы и журнал «Страстной бульвар, 10»! - «Страстной» изменился невероятно. Когда пятнадцать лет назад я одна начинала этот журнал, он выходил на 25-30 страницах. И это было нечто! Позднее он стал настоящим журналом, который охватывает всю Россию. Для меня очень большой подарок, когда, приезжая в какой-то город, я вижу на столе директора театра подборку наших журналов. В городе Орле в библиотеке местного Союза театральных деятелей на столе лежала подборка «Страстного бульвара», прошитая проволокой. Мне объяснили почему – чтобы не украли. Значит, этот журнал действительно нужен. И сейчас он и толстый, и красивый, и цветной. А начинала его все та же художница Татьяна Загорская. Новый художник поддерживает ее стиль. Скажем, фирменный стиль СТД России – тоже разработка Татьяны Загорской. И сегодня главным редактором журнала является замечательный профессионал Александра Лаврова. - Будучи столь занятым человеком, вы, тем не менее, и книги писать успеваете. - Первая моя книга, посвященная роману Ивана Гончарова «Обрыв», вышла в 1991 году в издательстве «Художественная литература», в популярной серии «Массовое литературоведение». Спустя двенадцать лет в издательстве «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ» я выпустила монографию о Сухово-Кобылине, через год - о Георгии Товстоногове, еще через год в серии «Повседневная жизнь человечества» появилась книга «Повседневная жизнь «русского» Китая»: об эмиграции Харбина, Шанхая, Тяньцзина и ее возвращении на родину. В издательстве «Язык и культура» вышла моя книга о Малом театре. Это огромный, красиво оформленный томина, который не оторвать от стола – «Малый театр: 1975-2005 гг.», то есть в ней отражены тридцать лет жизни этого прославленного коллектива. Поскольку она проходила на моих глазах, я с радостью взялась за работу. Труд в эту книгу, вышедшую к юбилею Малого театра, был вложен просто сумасшедший! А потом, вновь в серии «ЖЗЛ», была выпущена книга «Наталья Гундарева». К 25-летию Московского театра у Никитских ворот я по заказу написала книгу, но пока не нашлось денег для ее издания. И вот уже два года она ждет своего часа. А последняя моя книга вышла в свет в прошлом году, в малой серии «ЖЗЛ» - она посвящена актеру Виктору Авилову. - Как вы все успеваете? - Я никогда не разбрасываюсь на мелочи, не хожу ни на какие тусовки. Даже встреч с друзьями стараюсь избегать. Для меня это пустая трата времени, лучше уж я с ними по телефону поболтаю. На протяжении многих лет я следую железной дисциплине. Долгое время ложилась не позже половины двенадцатого, просыпалась в пять часов утра и в четверть шестого уже сидела за компьютером с чашкой кофе. Работала я до семи пятнадцати, затем будила сына, отправлялась на работу, возвращалась домой и понимала, что при таком графике работать не могу. Поэтому вечером я просто читала и как бы готовилась к тому, что буду писать завтра, и на следующее утро снова вставала ни свет ни заря. Вот в таком режиме я прожила почти шесть лет, а потом просто перестроила свою жизнь. Сейчас я по утрам не работаю, и то, что мне нужно писать для газет и журналов или мои книги, делаю строго в субботу-воскресенье. При очень хорошем раскладе семь-восемь страниц в день я могу написать. Просто необходимы серьезные ограничения, и тогда можно все успеть. Почти все мои книги родились от осознания мной своего долга. То есть я понимала, что должна отдать долги – конкретным людям. Я не могла не отдать свой долг Георгию Александровичу Товстоногову, который для меня Бог, Наташе Гундаревой, которую я бесконечно любила, с которой очень дружила, Вите Авилову, с которым мы много и интересно общались. А вот сейчас я отдаю долг Кириллу Лаврову – пишу о нем книгу. Мой покойный муж, желая подстегнуть меня к новой работе, всегда говорил: «Ну, ты просто задумайся: а кто, если не ты?» Эта фраза крепко осела у меня в сознании. И когда у меня начинаются сомнения: «Ой, я это не смогу!», то следом появляется другая мысль: «А кто, если не я?» При этом я никогда в жизни не напишу о том, что мне неинтересно. С Марком Розовским у меня не всегда были безоблачные отношения, мы ссорились, какое-то время даже не здоровались. Он человек вспыльчивый, обидчивый, и если я не принимала какой-то его спектакль, он грубил мне в ответ, и мы переставали общаться. Но однажды он позвонил мне и спросил: «Вы не хотите прийти к нам в театр? Мне важно именно ваше мнение, пусть оно будет какое угодно!» Я пришла, мы поговорили и вскоре перешли на «ты» - у нас сложились более близкие отношения! «Только ты можешь написать книгу о нас!» - сказал он, а я в ответ предупредила: «Ты отдаешь себе отчет, что это не будет гимн?» Что касается Малого театра, то я его бесконечно люблю и считаю, что к нему очень несправедливо относятся, особенно молодые критики, считающие этот театр музеем, чем-то закостенелым. Но это не так! Это живой театр. Недавно Малый театр выпустил спектакль «Кабала святош», в котором главную роль сыграл Юрий Соломин. Режиссер – Владимир Драгунов. Когда на сцену выходит Соломин, больше ничего не надо! Я понимаю трагедию не только Мольера, но и трагедию этого человека, артиста Соломина, который взвалил на себя руководство этим театром, который со своим ярко выраженным чувством ответственности в свое время взвалил на себя министерство, который отвечает за все. И все вышесказанное я читаю в этой его роли! Малый театр я действительно очень люблю, но согласилась работать над книгой с известным страхом, потому что были определены немыслимо короткие сроки. - Вы уже столько посмотрели спектаклей в своей жизни. А не утрачивается с годами свежесть восприятия? - У меня есть очень счастливое качество: если меня спектакль захватывает, я смотрю так, словно мне пятнадцать лет. В жизни я никогда не плачу, какое бы ни случилось горе. Но, Боже, как я рыдаю в театре! Я могу так рыдать, что у меня не хватит никаких платков. Когда мы с мужем ходили в театр, он к концу спектакля, даже не глядя на меня, доставал платок из кармана и протягивал мне. - Что вас в последнее время заставило рыдать в театре? - «Три сестры», «Дон Кихот» в Молодежном театре на Фонтанке в постановке Семена Спивака. Спектакль Алексея Песегова «Черный тополь». Мощнейшая эпопея! «Жизнь и судьба» Льва Додина. И боюсь, что это все! Давненько я не плакала в театре… - Любите ли вы грузинский театр? - Очень. Он всегда был для меня бесконечно интересным явлением. Я никогда не забуду «Кавказский меловой круг» Роберта Стуруа. Это – навсегда. Спектакль Авто Варсимашвили «Пляска смерти» был просто великолепным! А «Вечный муж» Темура Чхеидзе покорил меня совершенно. Я вообще очень люблю Темура Чхеидзе. Считаю, что это новая струя в БДТ. Когда он пришел в этот театр сразу после смерти Товстоногова и поставил «Коварство и любовь», это было событие грандиознейшее! Я всегда мечтала поехать в Грузию, но никак не получалось. А однажды муж, Алексей Зверев - литературовед, писатель, американист - решил сделать мне подарок – повез меня в Ереван. Там сын поэта Геворка Эмина, Арташес Эмин, американист, аспирант моего мужа, многие другие дарили мне Армению – я в первый раз увидела Арарат. Каждое утро мы пили кофе с Геворком Эмином и разговаривали о том о сем. Однажды зашел разговор о каком-то талантливом армянском режиссере. И я сказала: «Да, наверное, он очень талантлив. Но у меня другой Бог – Сергей Параджанов». Геворк Эмин поинтересовался, знакома ли я с ним. «Как можно быть знакомой с богом?» - ответила я вопросом на вопрос. «Познакомиться очень просто!» - «Но он же живет в Тбилиси!» - «Ну и что?!» Эмин немедленно связался с Параджановым: «Ты можешь завтра принять очень близких моих московских друзей?» Параджанов согласился. А потом я всю ночь не спала – готовилась к встрече. Ранним утром мы поехали в Тбилиси. У Параджанова мы планировали пробыть недолго – неловко было отрывать режиссера от дел… И мне хотелось увидеть то, это, весь Тбилиси! Меня успокаивали: «Ты все увидишь, не волнуйся!»… В итоге у Параджанова мы пробыли до ночи – целый день! Это было потрясающе. Я написала о нашей встрече в журнале «Иные берега» в статье по случаю юбилея режиссера. Когда мы вышли от Параджанова, уже нужно было возвращаться в Ереван, а я ведь фактически ничего не видела! И меня отвезли на проспект Руставели, чтобы я немного прогулялась взад и вперед. А остальное, мол, по дороге покажем. Я прошла буквально два шага и обнаружила сувенирный магазинчик, в котором увидела большой глиняный кувшин. Муж сказал, что купит мне этот кувшин, чтобы у меня на всю жизнь осталось желание приехать в Тбилиси, чтобы этот кувшин меня притягивал. По дороге, пока я дремала, муж вместе с нашим приятелем-попутчиком время от времени испуганно восклицал: «Ой, кувшин-то разбился!» - посмеивался надо мной. Этот кувшин до сих пор стоит у меня дома, не разбился. И действительно, меня тянет в Тбилиси. Когда пять лет назад отмечался юбилей тбилисского театра Грибоедова, я наконец снова приехала в Грузию. Правда, с погодой не повезло – все время шел дождь. Когда мы вышли из гостиницы, я сразу пошла по проспекту Руставели и показала своим коллегам дом, в котором жил Параджанов. А вот там был магазинчик, в котором мы купили кувшин. Магазинчика уже не существовало. Помню, что Татьяна Шах-Азизова удивилась: «Наташа, вы же были в Тбилиси всего полтора часа, откуда вы все это знаете?» «Все дело в моем волшебном кувшине!» Надеюсь, что он опять притянет меня в Грузию. Я действительно очень люблю эту землю, картины грузинских художников, стихи грузинских поэтов. Одним из любимых стихотворений моего мужа был «Цвет небесный, синий цвет!» В октябре 2009 года Алексею Звереву исполнилось бы 70 лет. На канале «Культура» в передаче «Цвет времени» сделали репортаж о нем. И вот смотрю эту передачу и слышу, как Сергей Никитин поет «Цвет небесный, синий цвет». У меня просто остановилось сердце… Случайных совпадений не бывает. Мой муж знал, любил Грузию. Правда, учеников в Грузии у него не было. И этот мир, честно говоря, он мне недооткрыл – только приоткрыл щелочку. И у меня ощущение, что я в эту щелочку все время заглядываю. А прорваться пока не удалась…Я же выросла на обожании Нодара Думбадзе. Это потрясающий писатель – как и Чабуа Амирэджиби. Это была часть нашей жизни. Мы же не делились – это Грузия, это Литва, это Россия… Есть города, в которые тянет, которые обладают для меня немыслимой притягательностью. Инна БЕЗИРГАНОВА Из уст Балоуна "Скачать торрент папаши без вредных привычек"вылетел тихий, "Сами юсуф клипы скачать"долгий вздох. сказал молодой драгун несколько вызывающе. Я "Скачать мстители лицензия"видел, что "Скачать песню просто подари филиппа киркорова"Галлахер тоже пытается развеселиться. Боюсь, "Скачать программу для создования музык"что следы моей лошади вам мало помогут. | |||||||
|
|||||||
