Давид (Дато) Маградзе – поэт, общественный и политический деятель. Окончил филологический факультет Тбилисского государственного университета им. Ив.Джавахишвили. Основатель (по рекомендации Иосифа Бродского) и президент (до 2010 г.) грузинского ПЕН-центра. В 1992-1995 гг. – министр культуры Грузии, в 1999-2001 гг. – член парламента Грузии (оставил мандат по собственному желанию). Лауреат ряда престижных наград и литературных премий. В 2011 г. был принят Нобелевским комитетом Швеции на соискание Нобелевской премии в области литературы. Автор текста государственного гимна Грузии. Автор более 10-ти поэтических книг. Поэма «Джакомо Понти» издана в Тбилиси в 2011 г. Переведена на английский, итальянский, турецкий языки. В академии «Дон Боско» (Италия) поэма внесена в учебную программу. В 2014 г. в издательстве «Вита нова» (Санкт-Петербург) поэма вышла на русском языке в переводе поэта, переводчика, драматурга, члена Союза писателей Санкт-Петербурга, члена СТД России Николая Голя.


Мы говорим только о настоящей поэзии.
Поэтическое произведение – всегда мантра. Если угодно – заклинание. Может быть, молитва. Этим и отличается прекрасное стихотворение от всех других, что оно – священный, неприкосновенный текст, единый поток звуков и слов, каждые из которых стоят на своем месте, как влитые, и переставить их невозможно, и удалить нельзя, иначе все развалится.
За стихи нередко выдают некие нерифмованные тексты, именуя их белым стихом, простодушно забывая, что верлибр – высший поэтический пилотаж и профессионально очень сложное дело. Стихами иной раз называют куплеты, в которых просто нет смысла – лишь произвольный набор образов и эмоций. Конечно, стихи, которые не содержат ясной мысли, тоже могут быть великими стихами. В знаменитой иронической (но серьезной) эпиграмме Александра Иванова, посвященной Белле Ахмадулиной, об этом сказано умно и изящно: «Она читала, я внимал /То с восхищеньем, то с тоскою. /Нет, смысла я не понимал, /Но впечатленье – колдовское».
И в самом деле – если не улавливаешь содержания, то должен быть заворожен формой. Иначе это, ей-богу, не поэзия.
Дато Маградзе – мастер, и его творчество – тот удивительный и редкий случай, когда поэтическое впечатление сочетается с размышлением, эмоция с идеей, когда на четко выстроенный сюжет нанизываются одна за одной, в строго обдуманной последовательности, аллюзии и ретроспекции, ассоциации и сравнения, явные и скрытые цитаты, которые не только не уводят в сторону, но, напротив, словно бы подпирают, как дамбы, бушующие волны повествования. Стиль Маградзе узнаешь сразу, и это основное достоинство. Его трудно с кем-то очевидно сравнить, а такое вообще редкость.
Пастернак говорил, что главное в поэтическом тексте – «сила». Говорил в те времена, когда уже «впал, как в ересь, в неслыханную простоту». Так вот, Маградзе – силен и прост. Точнее так – Прост. Как притча. Как псалом. Говоря словами самого автора: «Что за величье в этой простоте! Какая простота в ее величье!» Маградзе шагает по дороге в классику поэзии.
Думаю, что поэма «Джакомо Понти» - выдающееся  явление в современной грузинской литературе. При том, что это, конечно, поэма, так и тянет назвать ее иначе – например, хроника в стихах, или записки летописца, или дневник очевидца.
При всех авторских отсылках в далекое прошлое, это в высшей степени современное произведение как о самых насущных вопросах сегодняшнего дня (будь то политика, быт или человеческие отношения), так и и о проклятых вопросах бытия, которые терзают человека и человечество веки вечные. Что есть свобода, власть, дружба? Куда ведет дорога из отчего дома? Почему человек так силен и так бессилен? И вообще – что делать? Что же, господи, нам делать?!
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».  «Джакомо Понти», по сути, начинается так же, как Пролог Евангелия от Иоанна. И с первых строк становится очевидным, кто он, главный герой - Джакомо Понти. Слово, которое «было в начале», Маградзе вкладывает в уста Поэта:

Так говорит он, этот человек...
А то,  о чем и как он говорит,
Уже само о многом говорит…
- Но кто же он?
- Он, кажется, поэт.

Начиная с заглавия, читатель попадает в бесконечную цепь смысловых ассоциаций. Джакомо: Казанова, Леопарди, святой Джакомо или «Джакомо Джойс» Джеймса Джойса? Понти: Понтий Пилат, Понтийское царство, понты, не бери на понт? Или понт – «рог северного оленя, из которого китайцы приготовляют возбудительные пилюли» (А.Чехов, «Остров Сахалин»)? Выбирай, что тебе по душе, подбирай на свой вкус. Как ни странно, что ни выберешь, все – в жилу: «Но, ваша честь, вы все-таки не Понтий. /Понтов не стройте. Нас не взять на понт». А может быть, нас не взять на Понт, с большой буквы? Выбирай…
Поэма состоит из предисловия, пролога, 37-ми глав и послесловия. Почти все написаны в разной стилистической манере, по разным поэтическим канонам. Но каждая стоит точно на своем месте, проистекая из предыдущей и предваряя следующую.
Три темы являются магистральными, сквозными: тема родины, суд над Поэтом – «капитаном флотилии бумажных кораблей» Джакомо Понти  и, наконец, уход из отчего дома и возвращение домой. Все остальные смыслы произведения – явные и подводные, точно  заявленные и обозначенные лишь легким пунктиром – сходятся на этих трех.
Дато Маградзе (или Джакомо Понти?) – не космополит и не инопланетянин. Тяготея к расширению своих внутренних границ, он остается сыном своей страны и, как это чаще всего случается с жителями маленьких стран, чувствует сильнейшую, почти животную привязанность к своей благословенной и злосчастной «западовосточной» земле. Он смотрит на нее трезвым, суровым взглядом, ни на секунду не переставая любить ее всем своим существом, понимая, что родная страна, «прекрасная и убогая», - это судьба, данная Богом. При этом, глядя в лицо жестокой правде, он отдает себе отчет в том, что для многих  «патриотизм – стремление к реваншу у тех, кто безнадежно проиграл».

Страна моя, хочу тебе сказать,
что мне любви к тебе не занимать.
Люблю тебя такой, какой не стала.
Люблю такой, какой могла бы стать.

Основным сюжетным мотивом Дато Маградзе выбрал судебный процесс. Автор сам отсылает читателя к образу Сократа: «Тбилисцы, вы как граждане Афин. /Я – как Сократ в венце бессчетных вин». Но мы поневоле (или все-таки по воле автора) выстраиваем свой ассоциативный ряд. И в этом ряду не только защита Сократа (Джакомо Понти так же, как великий грек, защищает себя сам), но и «Процесс» Франца Кафки, «День восьмой» Торнтона Уайлдера, знаменитое «Сжечь – не значит опровергнуть!» Джордано Бруно, «Я обвиняю» Эмиля Золя… И, как всегда, в роли прокурора выступает народ.  
Тема противостояния-противопоставления народа и Гражданина, толпы и Поэта – классическая, вечная. Но Маградзе и тут умудрился обнаружить ту точку обзора, с которой пока еще никто эту область не обозревал. Его Поэт – не просто мыслитель, страдалец и боец-одиночка, предпочитающий «пирушке групповой раздумье одинокого застолья». Он, готовый одарить своей дружбой весь мир, в то же время – гордый чистоплюй, суровый творец, брезгливый и неуступчивый горожанин, коренной житель столицы Поэзии, атакуемой «провинциалами». Маградзе чужд высокомерия, и противопоставляет не себя – им, но их образ жизни и систему ценностей – своим. Он не ставит себя выше прочих, но со спокойствием уверенного в своем уделе человека понимает их абсолютную несовместимость. Это так, и иначе быть не может: «Поверьте, все, что ваше – не мое». И еще: «Да защищен талантом буду я /От поэтического захолустья!»
Притча о блудном сыне, одна из притч Иисуса Христа (Евангелие от Луки) – известна, пожалуй, каждому. Тема возвращения кажется в ней очевидно доминантной. И автор поэмы поначалу делает акцент именно на ней: «Покинув дом Отца, ты движим вот чем – /Надеждой оказаться в доме отчем». Но Маградзе не был бы Маградзе, если бы не нашел в каноническом тексте скрытого смысла. Поэтому его волнует не только судьба того, кто покинул отчий дом, но и (даже в большей степени) тех, кто в этом доме ждет возвращения сына. Что с ними станет в злосчастные для родины времена? Отстраниться от этого злосчастья – немыслимо, уйти в лабиринты своей души и затеряться там навсегда – невозможно. «Джакомо Понти» повествует именно о невозможности человеческой автономии. Хочешь ты этого или нет, но поневоле рано или поздно оказываешься опутан, как паутиной, всем, что тебя окружает, что происходит вокруг тебя. Так кто же откроет дверь блудному сыну, когда он постучится в родной дом? «Однажды в дом вернется блудный сын, /И пустота его за дверью встретит».
За время чтения «Джакомо Понти» читатель становится надежным союзником и единомышленником Дато Маградзе. И вместе с автором с совершенной убежденностью осознает: нет жизни без стихов. А спасти может только чудо – чудо поэзии, «amore», единство духа и души. Одна беда – не хватает лишь восьмого дня творения, чтобы его создать. «Кто день восьмой отыщет за семь дней?»…
А действительно, кто? Только Поэт – единственный соратник Создателя. И, может быть, все изменится в день восьмой?
Да не надеется читатель обнаружить у Дато Маградзе точные ответы. Но побуждающая к размышлению сила автора столь велика, что мы поневоле сами пойдем по скорбному и светлому пути самопознания, и, кто знает, что нас ждет впереди? Может быть, ответ. Может быть, новый вопрос. Но если мы задумались и прослезились, значит, стихи состоялись, и мантра сработала.

Нина Зардалишвили-ШАДУРИ