31 ноября 1940 года четыре подруги Юлия Пайлодзе, Шушана Туманишвили, Нина Каландадзе и Вайде Гваришвили окончили отделение судовождения Батумского мореходного училища. Получив редкую для женщин специальность, они сдали государственные экзамены и стали штурманами дальнего плавания.
«Смотрите, вам в море предстоит очень тяжелая работа. Море не для девочек, - предупредил директор Семен Аласания, подписывая заявления о переводе с гидротехнического отделения. - Обязательно доведите дело до конца – доплавайте до капитанов».
Подруги дали слово, не подозревая, какие тяжелые испытания поставит перед ними уже недалекая война.

А теперь мысленно перенесемся к началу марта 1969 года, когда Батумское мореходное училище отмечало свой 25-летний юбилей.
Я сижу в библиотеке училища-юбиляра и слушаю рассказ Юлии Александровны Пайлодзе, почетного работника Министерства морского флота СССР, заслуженного библиотекаря Аджарской АССР:
– По распределению мы с Ниной попали на Дальний Восток, Шушана и Вайде – на Каспийское море. Ребят с нашего курса оставили в Батуми, им предстояла служба в армии. 27 января 1941 года приехали во Владивосток, нас сразу послали работать на суда. Меня – на пароход «Арктика», а Нина 29 января на танкере «Донбасс» ушла в Америку. Наше расставание было очень тяжелым. Пароход наш отправился в Петропавловск-Камчатский. Войдя в бухту, мы пробирались среди льдов, потеряли винт, в течение десяти дней нам его устанавливали, мы выгрузились и пошли во Владивосток. По дороге попали в сильный шторм. Меня сильно укачало, два дня не могла стоять на вахте, но потом к шторму привыкла. Вначале очень переживала, что если не привыкну, то должна бросить плавать. На четвертые сутки пришли во Владивосток. Меня временно перевели на пароход «Ф.Меринг» четвертым помощником капитана. Я несла вахту с 20 часов до 12-ти. Капитан поднимался на мостик и наблюдал, как я работаю, как отношусь к вахтенным матросам. Он сказал, что ему понравилась моя работа и что скоро меня переведут на большое судно – пароход «Минск». 6 июня меня перевели на «Минск». В это время во Владивосток пришел танкер «Донбасс», мы встретились с Ниной Каландадзе. Такая радость была! 8 июня они снова ушли в Америку, а я с нашими – на север, в бухту Провидения, где мы оставили груз и взяли курс на Америку.
В Беринговом море, когда проходили Командорские острова, радист сообщил капитану Терентию Передерию о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Терентий Герасимович собрал команду и сообщил о начале войны, что мы должны быть бдительными, и что торговый флот переводится на военное положение.
Мы пришли в порт Сан-Франциско. Нас приняли хорошо, интересовались, как мы работаем, и удивлялись, что четвертый помощник капитана – молодая девушка. Мы загрузились и пошли в Австралию. В пути я заболела малярией. В порту Сидней меня поместили в больницу, откуда я на пятый день сбежала, опасаясь, что уйдут в рейс без меня. На пароход пришел представитель властей и сообщил капитану о моем побеге. После моего объяснения все уладилось. Гость оставил мне лекарства и пожелал удачного плавания. Мы держали путь на Цейлон, зашли в иранский порт Бендер-Шахпур, вернулись в Австралию, где наше судно получило вооружение. Был февраль сорок второго года. Плавать было небезопасно. Штурманы и механики после основной вахты вели усиленное наблюдение за вражескими судами и самолетами, которые могли нас обстрелять.
Наш «Минск» - снова в Сан-Франциско. Здесь уже стоял танкер «Донбасс» с моей Ниной. Американцы выпустили газету с сенсацией: на советских судах четвертые помощники – девушки-грузинки! «Донбасс»  ушел первым в рейс. Нас загрузили военным грузом. Я стояла на вахте. Недалеко от нас строили новые суда – американцы за десять дней собирали суда типа «Либерти». Когда судно спускали на воду, вся наша команда с капитаном наблюдала за церемонией, все суда салютовали гудками. Через несколько минут раздалась сирена. Капитан сказал: «Судно почему-то идет в нашу сторону». Оказалось, что лопнул левый трос, который придерживал судно при спуске, чтобы оно не набрало большой скорости. Уклониться от столкновения мы не могли – впереди нас и за кормой вокруг стояли суда. Скоро послышался сильный удар. Мы все страшно опасались взрыва, но все обошлось. Представители судостроительной компании немедленно примчались к нам, измерили пробоину на корме – полтора метра высотой, от воды – 15 сантиметров, от взрывоопасного груза – 10.  Они очень удивлялись, что мы не взорвались, и все нас  поздравляли. Представители компании сказали, что в случае взрыва все склады и полгорода сгорели бы.
В течение десяти дней мы починились, и вышли в море, некоторое время шли в сопровождении американских судов. Когда проходили Тихий океан и Берингов пролив, все время над нами летали вражеские самолеты, совсем низко, почти задевая мачту. Нас бомбили, мы маневрировали, молили бога, чтобы всегда был туман.
25 сентября меня перевели на корабль «Циолковский» четвертым помощником капитана. Я встретила Лизу Селеменеву, с которой подружилась во время практики в Одессе, на паруснике «Товарищ». Сейчас она была третьим помощником капитана, имела большой опыт работы и многому научила меня. Совершали регулярные рейсы в США. Во время одного из них радист принес сообщение, что танкер «Донбасс» просит помощи. Капитан объяснил мне, что «Донбасс» находится в проливе Ла-Манш, в караване судов. Радист наш ночью пытался поймать позывные «Донбасса», но танкер молчал. Мы узнали, что он был торпедирован немецкой подводной лодкой и потоплен. Весь его экипаж погиб. Мне было тяжело перенести гибель этого судна и моей подруги Нины Каландадзе. Все меня успокаивали, напоминали, в каких опасных условиях мы сражаемся и сами можем быть потоплены.
20 января сорок  третьего года нас с Лизой перевели на другие суда. Лизу – вторым помощником капитана на «Херсон», меня – третьим помощником на «Циолковский». Мы снова расстались. Они ушли в рейс из США на 12 часов раньше нас. Наш пароход находился недалеко от Петропавловск-Камчатского, когда радист поймал сигнал SOS с борта «Херсона». Наш капитан изменил курс и просил сообщить местонахождение  терпящего бедствие судна, которое в тумане село на подводные камни недалеко от Петропавловска. Через 12 часов туман рассеялся, и мы подошли близко, как и другие суда. Пароход переломился пополам, и помочь ему не было возможности. Одну часть отбуксировали в Петропавловск мы, вторую – другое судно. Всю команду мы приняли на борт и доставили во Владивосток. Лизу послали вторым помощником капитана на пароход «Кола».
7 мая сорок пятого года меня перевели вторым помощником капитана на более крупный пароход «Войков». Мы совершали рейсы США – Владивосток. Во  Владивостоке выгрузили спецгруз, взяли продукты и пошли на Сахалин. Вошли в порт Отомари, который уже был занят нашими войсками. К капитану пришел командующий войсками, он оказался из города Тбилиси и, узнав, что второй помощник капитана – грузинка, попросил познакомить со мной. Очень удивлялся, как девушка может выполнять такую тяжелую работу.
К капитану пришел еще один гость – старший помощник с парохода «Кола» и рассказал, что пароход и Лиза Селеменева погибли в феврале сорок пятого: «Стоял на вахте с 20 до 24 часов. Лиза сменила меня. Я обошел судно, проверил все и ушел в свою каюту, что-то плохо себя чувствовал. Жарко было, открыл иллюминатор, лег спать. Во сне чувствую, что тону, задыхаюсь, проснулся – и в самом деле лежу в воде; начал вылезать в иллюминатор, вылез и стал всплывать. Когда вынырнул из воды, поплыл подальше от потопленного корабля. Вижу – что-то на воде темнеет. С трудом подплыл и увидел шлюпку, забрался в нее. Вспомнил, что в шлюпке имеется запас питания и теплые одеяла, компас. Я все это достал; начало рассветать. Вижу: матрос еле живой, вытащил его, привел в чувство. Погода была хорошая, море спокойное, как никогда. Мы долго плыли, видели погибших из нашей команды, Лизу Селеменеву. Еще подобрали нескольких живых. Нас стало пятеро. Мы очень долго плыли к берегам Камчатки. Потом нас подобрали рыбаки и доставили на берег, привезли в Петропавловск».
Трагедия произошла в Корейском проливе.
Во Владивостоке меня вызвал капитан Гордиенко и сообщил о моем направлении старшим помощником на танкер «Донбасс». Я сказала: «Мне обещали отпуск, раз не пускают в отпуск – не пойду». Капитан сообщил, что на «Донбассе» капитаном плавает мой земляк Гогинов. «Вы попросите, и, возможно, он поможет с отпуском».
Гогинов плавал капитаном еще на старом «Донбассе», который немцы торпедировали и потопили. Но до этого его оставили представителем в США, а на танкер послали капитаном другого. Гогинов в США получил новый танкер «Донбасс», который тоже погиб, но команда спаслась. Мой земляк получил еще один танкер «Донбасс», третий по счету, который прибыл во Владивосток.
Когда я пришла на корабль, у  капитана был гость – капитан порта Батуми, мой хороший приятель и сосед Климентий Каранадзе. Он воевал на Черном море, а потом – на Дальнем Востоке. Так я была рада, когда его увидела! Но пойти на танкер «Донбасс» старшим помощником капитана отказалась. Вместе с Гогиновым пошла к начальнику пароходства и попросила отпустить меня в отпуск домой, наша семья очень нуждалась, старший брат погиб на фронте, младший служил в армии. Но меня не захотели и слушать. Я отказалась идти в рейс на «Донбассе», отпуск не получила и осталась на пароходе «Войков», мне объявили выговор за непослушание.
19 декабря 1945 года «Донбасс» взял  у нас горючее и ушел в рейс. Я попрощалась со своим земляком. Он сказал, что я очень нехорошо поступила.
Потом мы ходили на «Войкове» в Китай, Корею, возили грузы и продукты.
И вот мы в Желтом море. На мостик поднимаются капитан, радист, старший помощник капитана и поздравляют меня с тем, что я осталась жива. Оказалось, что у берегов США во время сильного шторма затонул «Донбасс». Я потеряла сознание после услышанного.
Когда «Войков» пришел во Владивосток, всему экипажу объявили благодарность, с меня сняли выговор и отпустили в отпуск. Потом по моему заявлению откомандировали в Одесское пароходство, в распоряжение «Совтанкера». В 1948 году, в феврале, вышел приказ правительства освободить женщин от службы на флоте.
С 14 апреля 1949 года я работаю в Батумском мореходном училище, которое окончила накануне войны.

Я слушал рассказ Юлии Пайлодзе и думал, сколько испытаний выпало на долю этой немолодой библиотекарши, в облике которой тщетно искал черты героические. Вспомнился Копенгаген, город Ханса Кристиана Андерсена, его сказочной Русалочки, в чью честь ровно семьдесят лет назад Эдвард Эриксен создал знаменитую скульптуру на набережной Лангелинье этого приморского города. А тут в Батуми – четыре отважные и прекрасные девушки не из сказки, наяву оказались сильнее смерти, но поставить им памятник не спешат. А ведь были в их жизни подвиги и не один! И я в который раз уважительно разглядываю боевые награды Юлии Александровны – медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и «За победу над Японией».

Арсен ЕРЕМЯН