| НАШ ЧЕЛОВЕК В АМЕРИКЕ |
 Она – одна из наших самых известных журналисток. Была замужем за знаменитым Тенгизом Сулханишвили, и все мы любовались этой красивой и талантливой парой. Уехала в Америку, не зная английского языка. Через год стала востребованным журналистом – сотрудничала с русско-американским телевидением WMNB, американcкой телевизионной компанией «Глобал Виллидж Коммюникейшен», русской службой «Голоса Америки» и даже удостоилась специальной награды Международного бюро вещания США. Нана Гонгадзе стала участницей VI Международного русско-грузинского поэтического фестиваля «Во весь голос», посвященного 120-летию со дня рождения Владимира Маяковского. И приехала она не с пустыми руками (впрочем, появиться с пустыми руками – она этого не умеет в принципе). Нана привезла свой фильм «Дочь поэта», героиней которого стала дочь Маяковского, и личное приветствие от Елены Владимировны, адресованное участникам фестиваля. И это стало главным событием поэтического праздника в Грузии. А потом мы встретились для беседы. И поговорили о многом. - Когда вы последний раз были в Грузии? - Года два назад. - Приезжали по делам или для души? - Совмещала приятное с полезным. Я не могу не работать, все время ищу новые темы, новых героев. Сама снимаю, монтирую, ни от кого не завишу. Хотя имею аккредитацию от одного грузинского телеканала в вашингтонском центре зарубежной прессы – Foreign Press Center. Это один из центров, которые обслуживают иностранных корреспондентов: приглашают на брифинги по злободневным темам, организовывают интервью в Белом доме, Конгрессе, финансируют поездки зарубежных журналистов по стране. Зачастую сами предоставляют оператора, сопровождающего сотрудника. - Да этот центр сам делает большую часть журналисткой работы! - Нет, он направляет ee в нужнoe русло – Америка старается через зарубежных корреспондентов показывать все лучшее в стране, делится своим опытом и достижениями. Сами американские журналисты встечаются в Национальном пресс-клубe. Это платный клуб, где собираются главным образом профессиональные журналисты. Здесь я познакомилась и подружилась с легендами американского телевидения – Волтером Кронкайтом, Ларри Кингом, Хелен Томaс... - А чем вы занимаетесь в Америке на данный момент? - С возрастом растет потребность в свободе. У меня есть возможность работать на дому, за пять лет пребывания на «Голосе Америки» я заработала медицинскую страховку. Сотрудничаю с языковой организацией, которая поставляет видеоматериалы американским университетам, бизнес-компаниям, Госдепартаменту США. Надеюсь, что сниму фильм об истории грузинской моды. И подарю его Грузии, как обычно и делаю. За фильм о войне в Абхазии я не взяла ни цента, хотя его не раз демострировали по америанскому телевидению. Но именно он проложил мне дорогу в США. Вообще, я верю – все, что мы делаем, не проходит бесследно. - «Дочь поэта» - тоже не коммерческий проект. А какой резонанс получила презентация фильма на фестивале! - Да, на этот раз я подарила картину директору музея Маяковского в Багдади. Я очень рада за Елену Владимировну Маяковскую. На момент съемок она 60 лет хранила свою тайну. Когда мы с ней разговаривали, она чуть ли не плакала: «Обо мне никто не знает!» Я сказала: «Вас будут знать!» Так и произошло. Я не могу претендовать на роль первооткрывателя. До меня ее нашли другие. - Вернемся к началу. Как вы пришли в журналистику? Это ведь был не простой путь… - Я начну издалека и немного расскажу о своих родителях. Папа, Иван Давидович Гонгадзе, родился в деревне Цхрамуха около Боржоми, мама, Софья Александровна Заалишвили – в Тбилиси. Для мамы, дворянки, революция стала катастрофой, новая власть конфисковала у ee родителей все имущество. Отцу же, обычному крестьянскому парню, дала дорогу в жизнь. Его направили учиться в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта, основанный еще Николаем Вторым. Отец продолжил учебу в аспирантуре, запатентовал несколько изобретений, но потом решил вернуться в Тбилиси, где и познакомился с мамой, ей было всего 19. Я смотрю на их фотографии и думаю – господи, какая трудная жизнь была у этих людей, и они не роптали. После свадьбы родители поселились в городе Хашури, где мой дядя Давид Гонгадзе возглавлял узловую железнодорожную станцию и депо, позднее переехали в Батуми. В 1937 году дядю арестовали и расстреляли. Родителям пришлось спасаться бегством. Oт репрессий скрывались в Тбилиси, где приобрели небольшую квартирку в районе Дидубе. Там родились мои сестры Жужуна и Манана, в год Победы родилась и я. Моим увлечением с детства была спортивная гимнастика, я получила первый разряд, мечтала быть циркачкой. Нo как-то в нашу школу наведались двa бывшиx танцорa ансамбля Сухишвили. Они подбирали участниц для будущего детского коллектива. Выбрали и меня, и я начала заниматься грузинскими танцами. После гимнастики было тяжело освоить танцевальную пластику. Потом я начала работать в хореографическом ансамбле ТТУ – Тбилисского трамвайно-троллейбусного управления под руководством Бухути Дарахвелидзе. До полудня работала в депо учетчицей, потом реперитовала, а вечером училась. Мы много гастролировали. На телевизионном экране я впервые появилась в качестве танцовщицы в студии, которая располагалась на фуникулере. Мы – Гугули Дарахвелидзе, Ната Сехниашвили и я, cтанцевали «Фреску» в живом эфире. Второе соприкосновение с телевидением связано с Домом моделей. В те времена грузинское общество относилось к манекенщицам с некоторым недоверием. Многие родители не разрешали своим дочерям идти в манекенщицы. A когда Дом моделей объявил конкурс на поездку за рубеж, на просмотр пришли сотни тбилисских девушек. У них не было главного – походки. Она должна быть пружинистой, ритмичной. - У Вергилия сказано – настоящую богиню видно по походке. - Kруто, но давайте опустим… В общем, я оказалась в числе тех шести девушек, которые поехали в Болгарию, на Пловдивскую ярмарку. Впоследствии грузинскaя модa была показана в Москве, на Первом международном фестивале мод. В Турции, на Измирской ярмарке, наше представление поставил хореограф Тбилисскогo теaтра оперы и балета Юрий Зарецкuй, а участником нашего шоу был ансамбль «Орэра». - А почему вы решили поступить на филологический факультет? - Я так не решала. Я выбрала отделение немецкого языка и литературы, хотела стать переводчиком. Но тогда не было русского факультета, и я подала документы на русский филфак. Уже училась, когда почувствовала – это не мое. Как раз в это время открылось отделение журналистики. На филфаке остались те, кто осознанно хотел изучать русскую филологию. К тому же я увлекалась фотографией, а среди предметoв отделения журналистики значился курс фотоискусства, который вел известный Сандро Мамасахлиси! Университет привлекал и художественной самодеятельностью – там был свой симфонический оркестр, джаз-ансамбль, квартет, трио, ансамбль народного танца под руководством Романа Чохонелидзе. Я легко нашла свое место, пела в квартете, танцевала. Мы выступали в Москвe, в Вильнюсe, гастролировали по Чехословакии. - При этом и учиться успевали. - Конечно. О том, чтобы не учиться, и речи не могло быть. Но мама мне часто говорила – ты как ложка без ручки. Это значит, что такая ложка может упасть в любую кастрюлю. Танцы, квартет, дом моделей, кино, фото – ну сколько можно? Но я же не виновата, что у меня все получалось. В университете я встретила и спутника жизни. Тенгиз Сулханишвили был моим однокурсником. Поначалу мы с ним просто дружили. - Любви с первого взгляда не было? - Нет, даже наоборот. Иногда его шутки вызывали у меня раздражение. - Ну, он знаменитый шутник. - Он шутил очень хорошо, но иногда жестоко. Мне это не нравилось. Он наслаждался, что люди смеются над его остротами, что он может их сделать счастливыми на какое-то время. Потом поехал на целину. Писал мне замечательные письма. Все началось с писем… В 1968 году мы расписались. - А через 17 лет все-таки расстались… - Наша жизнь слишком длинна для одной любви. - А как сложился ваш профессиональный союз? - Довольно удачно. Он пришел на телевидение раньше. После рождения дочери я не могла найти работу, нужны были знакомства, их не было. Я вспомнила про танец и решила попробоваться в ансамбль Сухишвили. Родила в марте, а в декабре начала работать в ансамбле. - Дипломированный журналист пошел танцевать… - А что было делать? На первом просмотре Нина Шалвовна Рамишвили меня спросила: «Когда вы закончили хореографическое училище?» Отвечаю: «Я не училась». Она изумилась: «Илико, это невозможно, такой врожденный верток?!» Хотя справедливости ради надо сказать, что я немного подготовилась – со мной позанималась Манана Абазадзе. И меня взяли. Через две недели меня поставили во все танцы ансамбля. Взять-то взяли, а зарплата? В ансамбле долго надо было работать, чтобы зарплату получать. Молчу. Ансамбль едет на гастроли в Австралию. Меня не берут. Потом уже мне рассказали, что доброжелатели накапали, что я, мол, неправильная грузинка. Одевалась по-западному. Типаж был не тот. Прическа не та. Косички надо было заплетать, что ли... - Вы остались в ансамбле? - Разве я могу что-нибудь не завершить? Я должна завершить и победить. Я ездила с ансамблем в Москву, где мы выступали во Дворце съездов, в Прибалтику, по всей Грузии. Ансамбль два года не выезжал за рубеж, и два года я работала бесплатно. Я очень многое не додала моей дочери, потому что мне приходилось утверждаться. Мне надо было делать в 10 раз больше, чем тем, у кого были родители, родственники, деньги и связи. По стечению обстоятельств поехала с ансамблем в Испанию в 1972 году, одной танцовщице не успели оформить документы, и поехала я. И у нас полгода была Испания. И зарплату мне назначили. Но когда мы вернулись, я написала заявление об уходе. Понимала, что если не сделаю этого, навсегда распрощаюсь с профессией журналиста. Нашла работу в отделе рекламы Всесоюзной лотереи «Спортлото», писала о людях, которые выиграли. На телевидении не раз встречалась с довно знакомым режиссером Мерабом Джалиашвили, и он постоянно мне твердил – твое место на телеэкране. Именно Мераб посоветовал пoучаствовать в предстоящем конкурсе дикторов, познакомил с известным специалистом по речи Бабулией Николайшвили. Я старательно занималась, ставила голос, дикцию, правильное дыхание, выучила все грузинские скороговорки. И еще надо было прочесть художественный отрывок. Председателем жюри был Михаил Туманишвили, и он сказал про меня – в этой девочке что-то есть. - Туманишвили отбирал дикторов? - А вы думаете, что попасть на телеэкран можно было сразу? Кандидатуры утверждались в ЦК партии. После трех туров, в которых принимали участие и опытные дикторы, я заняла 5 место. На работу принимали обладателей первых восьми мест. Но меня не зачислили, а взяли тех, которые оказались на 13-14 позициях. Я пришла на прием к преседателю комитета Карло Гардабхадзе. Ждать пришлось с 10 утра до 11 ночи. Наконец, я оказалaсь лицом к лицу с человеком, от которого зависела моя судьба. Он встретил меня с неприязнью, говорил грубо. От обиды я растерялась и расплакалась, к тому же накануне я похоронила мать… Видимо, это его и разжалобило. Он тут же вызвал Омарa Тивадзе, руководителя группы дикторов, и приказал: «Допустить к экрану!» Так я и проработала два года, утром в «Спортлото», вечером на телевидении. Летом, когда все уезжали отдыхать, на меня оставляли передачи – «30 минут любителям кино», «Иллюзион», «Иавнана»… Я вела программы «Добрый вечер», «По концертным залам». И все-таки я ушла из дикторской группы. - Почему? - Из-за несправедливости. Пошли разговоры – конечно, ей дают передачи, потому что ее муж работает на телевидении. Это была неправда. Кроме того, мне хотелось расти. По инициативе главного редактора информационных программ Тамазa Хомерики меня утвердили внештатным корреспондентом. Теперь вместо чужих программ, я делала свои репортажи. А в 1976 году стала штатным корреспондентом главнoй редакции русских программ, которая вещала на Москву. Чем мы занимались? Показывали, что хорошего происходит в Грузии. Мы бывали везде – на ГЭСах, в метро, на фермах, заводах, в театрах. - Какие из сюжетов были самыми запоминающимися? - Ну, например, у меня было чувство огромной опустошенности, когда я стояла на территории села, которое должно было вот-вот быть затоплено. Открывалась Ингурская ГЭС. Это был первый, озвученный моим голосом репортаж с появлением в кадре. Я увидела пустые, безлюдные улицы, дома, представила, сколько людей выселили, сколько судеб изменили, и стало так не по себе. Грузинская земля с традициями, историей уходила под воду… Если говорить о приятном, не могу не вспомнить интервью с Армандом Хаммером, Майклом Дебейки, Марчелло Мастрояни, Сергеем Параджановым. Я снимала первые митинги Звиада Гамсахурдиа, когда он говорил про нас – пришли московские агенты. Это было обидно, но со временем он стал мне больше доверять, накануне выборов даже пригласил к себе домой, где я записала интевью с ним и его супругой. Мы все так радовались независимости Грузии, возлагали столько светлых надежд! Я не сомневаюсь, что Гамсахурдиа всем сердцем любил Грузию и желал ей только блага, но этого оказалось недостаточно для руководителя страны. У него нe было опыта работы с людьми, которые по-прежнему мыслили кетегориями советского человека. Я работала в штате грузинского телевидения до трагических событий 9 апреля 1989 года. А потом мне было предложено место собкора ЦТ в Грузии, и на этом посту я оставалась до октября 1993 года. Это было жуткое время, угнали машину, ограбили квартиру, ко мне в квартиру проник вооруженый человек, я чудом спаслась! Мне угрожали, в Осетии, и в Абхазии меня объявили персоной нон-грата за то, что показывала правду, ведь она резко отличалась от «правды» российских СМИ. - Вы снимали в Абхазии? - Постоянно. Когда брали Гагру, я находилась в селе Гантиади, своими глазами видела бегущих людей, которые кричали, что Гагра горит! В период оборoны Сухуми, мы постоянно перегоняли релейкой репортажи из осажденного города. Помню, нас поселили в один дом в Сухуми, ночью уложили спать в подвале. А хозяева спали на первом этаже. Нас по неопытности это задело. Но утром хозяйка объяснила, что в подвале безопаснее, ночью –сплошные ракетные обстрелы. Как раз в ту ночь ракета попала в соседний дом… Наш самолет получил со стороны абхазских боевиков три пробоины во время посадки. Пилот сказал – мы все родились в рубашке, если бы попали в бензобак, все было бы кончено. У меня есть кадры, снятые в Осетии – я говорю, а сзади – взрыв… Работа стала пыткой, наши репоражи постоянно урезали. Падение Сухуми я восприняла с болью и скорбью, написала заявление об уходе и решила ехать к дочери, в Америку, где у меня только что родилась внучка Тина. - A Тенгиз уже был там, да? - Да, он уехал в 90-ом, занялся бизнесом, и я считаю, что это была большая потеря для нашего телевидения, поскольку он выдающийся журналист и очень одаренный человек. - Чем он сейчас занимается? - Он живет в Пентагон-сити, в штате Вирджиния. Пишет мемуары. Болеет. Борется… - Как вас встретила Америка? - Я приехала в Нью-Йорк 17 октября, а 18-го пошла на курсы английского. Начала с нуля. А ведь мне было под 50. С трудом привыкала к языку. Прошла около десяти языковых курсов по полтора месяца… - И заговорили? - Я заговорила позже, когда начала работать на русско-американском телевидении WMNB в Нью-Джерси. Там показали мой фильм об Абхазии, а потом пригласили в программу «Добрый вечер, Америка». Владелец телеканaлa, американец Давид Мор охотно поддержал и идею o создании радиопрограммы на грузинском языке. Программу назвaли «Эртоба», то есть – «Единство». Она почти год выходила в эфир по воскресным дням, пользовалась большим успехом у грузинских слушателей Нью-Йорка. Новая работа сама нашла меня в городе Александрия, штат Вирджиния, в галерее Боба Мурри, где я готовила передачу об известном грузинском художнике Отаре Шиукашвили. Там состоялось мое знакомство с владельцами компании Глобал Виллидж Коммюникейшен (GVC). Мне предложили принять участие в проекте американского агентства по международному развитию в Молдове. Я пробыла в Кишиневе полгода, координировала создание телепрограмм o приватизации. Вернувшись, прослужила в этой же компании более семи лет. По контракту с Госдепом США я снимала сюжеты об Америке – бизнесe, пожарнoй службе, дорожной полиции, фермах, инвалидax, обычной жизни американцев. Нсколько раз снимала сюжеты в Белом доме… Вы даже не представляете, как много мы не знаем! У меня все эти передачи сохранились – если кто-то захочет, пожалуйста. Иногда выставляю свои репортажи на моем фейсбуке. - По Пушкину – мы ленивы и не любопытны. - Дело не в лени. Всем нужен доход. На нашем телевидении – сплошные игры, лотереи, шоу. У нас нет серьезных программ, которые заставляют думать, нет образовательного канала, нет канала о культуре. - У вас есть ностальгия по советскому времени? - Конечно, есть, но это больше ностальгия по моей молодости, а она прошла в советское время. Ностальгия по людям, по общению, по чистым улицам. Но я не тоскую и жить, как жила раньше, не хочу. Американцы говорят: Не оборачивайся назад! Вы знаете, в советское время я не получала ни званий, ни наград. Только грамоту за проведение концерта ко Дню милиции. Но я знаю одно: если человек чего-то очень захочет, он может этого добиться в любой системе – советской, несоветской… Когда я впервые спустилась в нью-йоркское метро и меня никто не узнал, я подумала – ты никто, доказывай, что ты действительно что-то из себя представляешь, что ты на что-то способна, что-то можешь! Я училась, терпела, боролась ради одной цели – победить. Победить себя. Доказать себе. И победила. И доказала. - В чем главное преимущество американского образа жизни? - В законопослушании, в честности, в терпении, в трудолюбии. Например, мы в Тбилиси перебегаем улицу в неположенных местах и не глядя на светофор. В Америке вы будете стоять на пустой улице и ждать зеленого света. Будете исправно платить налоги, а это 30 процентов от вашего дохода, потому что это означает заботиться о благополучии страны. Американцы дорожат своим жильем, землей, платят колоссальные деньги, чтобы в подъезде было чисто, работал лифт... Американцы очень доверчивы, они добры, отзывчивы, даже сентиментальны, но их надо попросить, если вам что-то надо. Cами они редко предлагают помощь, стараются не навязываться. Как-то я снимала передачу про инвалидов. Героиня была слабо видящая. Когда я взяла ее под руку, чтобы помочь перейти улицу, она была задета и сказала: «Разве я вас об этом просила?» Я опешила, а потом поняла, что посягнула на ее независимость. - Человек с возрастом на многие вещи начинает смотреть по-другому. Что вас сейчас радует? - Не буду оригинальна – радует хорошее самочувствие, солнце, вкусная еда, красивая природа, пение птиц, люблю океан, цветы, хорошую музыку. Радуюсь что у меня умная и заботливая дочь Лика, внуки Тика и Лука, оба студенты, учатся в университете. Радуюсь, что мой муж, телепродюсер Фрэнк Кемп, заботлив, нежен и надежен. Радуюсь, что могу жить так, как хочу, как считаю правильным. Есть такое выражение «be yourself», то есть будь самим собой, не старайся казаться другим, чем ты есть на самом деле. Я – за такой подход. Нина ЗАРДАЛИШВИЛИ | |||||||
|
|||||||
