Питоевы. Этой фамилии были посвящены две телепередачи из Парижа по каналу «Культура». На  экране  был представлен Театр Руставели, известный всем тбилисцам. Строительство этого здания (1901) увенчало деятельность основанного братьями Исаем и Иваном Питоевыми Тифлисского Артистического общества. Об их  деятельности я впервые прочитала в книге Тельмана Зурабяна «Волны счастья». Представитель следующего  поколения величайший актер и реформатор французского театра Жорж Питоев до революции эмигрировал во Францию; ему и были посвящены передачи из Парижа.
«Жорж Питоев – кем же он был? Режиссером, актером? Невозможно придумать ему точное определение. Самоотверженно отдавшись служению театру, он открыл подлинный смысл театра, его духовность и предназначение, которое сродни религиозному культу. Это был святой театра», - писал Жан Кокто. «Биография самого мощного представителя рода Питоевых Жоржа расписана по дням», - читаем в очерке Киры Питоевой-Лидер. «Он был страстным к театру, как и все Питоевы». Очерк обращен к памяти ее отца, Николая Владимировича, представителя украинской театральной культуры, внука Ивана Питоева. «В документах, фотографиях, эскизах, статьях описана жизнь одного из известнейших деятелей театра ХХ века. Это и не удивительно: он был вершиной семейной пирамиды, жил, творил и умер в мире, где ценят своих гениев (Франция, Швейцария)». Жизнеописание рода соблазнительно построить  от триумфальной  «вершины», но я задалась целью проникнуть в основание «пирамиды», вспомнить имена тех, которые подвижнически приносили на алтарь культуры «и мысли, и дела», и в одночасье сошли в неизвестность.
Патриарх рода – известный благотворитель Егор Питоев. Он получил  потомственное дворянство за крупные поставки армии продовольствия и обмундирования в Крымскую войну. Правнучка Кира Николаевна Питоева, ведущий научный сотрудник  Киевского государственного музея, утверждает, что фамилия их встречалась среди приближенных Ираклия II . У Анатолия  Мариенгофа среди персонажей книги «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги» упоминается жена Егора Питоева Марфа, урожденная Приданова, первой из семьи посетившая Париж.
У Егора Питоева было четыре сына и дочь. Для получения образования все были отправлены в Париж. В Тифлисе остался только Исай, помощник в делах отца. На родину вернулся лишь Иван; старший, Константин, не захотел продолжить семейные традиции, Георгий также предпочел остаться в Париже.
После смерти основателя фирмы Егора она стала называться «Исай Егорович и компания». Главным источником доходов Питоевых была нефть. Однако во всех справочниках Исай Питоев значится как рыбопромышленник: в 1893 году он становится совладельцем пароходной компании с шестью судами. Огромные прибыли сливались с промышленными капиталами тех, кто породнился с Питоевыми (Мирзоевы, Пирадовы), и, по свидетельству Киры Николаевны, браки эти оказывались счастливыми.
Исай связал жизнь с актерским семейством  Марксов. Иван женился на Лидии, дочери влиятельного государственного чиновника, члена Государственной Думы князя Михаила Бебутова, а во втором браке – на Надежде Челимской. Маргарита вышла замуж за офицера Петра Белецкого и, став актрисой, выступала под его фамилией.
Театральная деятельность Питоевых началась с организованного братьями Артистического кружка, который расположился в доме на углу Лермонтовской и Паскевича. В его спектаклях принимали участие все домочадцы, к которым добавилась семья Марксов. Женившись на Ольге Маркс, дочери известных в Ставрополе актеров Станислава Маркса и Вассы Бельской, Исай Егорович уговорил тещу переехать с младшими детьми в Тифлис. Новые родственники составили ядро кружка, и Нина, дочь Исая и Ольги, выступала в нем с детских лет.
Первая жена Ивана Егоровича Питоева, Лидия Михайловна Бебутова была известна  своей образованностью и искусной игрой на фортепиано. На любительских вечерах она  свободно читала «с листа», выступая с певцами. Популярностью в театральных кругах  пользовалась ее сестра Эля, певица, небольшой голос  которой, по словам Киры Питоевой, производил чудеса, свидетельствуя о серьезной профессиональной подготовке. Сохранилась газетная заметка об участии сестер Бебутовых в бенефисе артистки Н.Бестамовой. Лидия «с большим чувством» исполняла фортепианные пьесы и «любезно аккомпанировала всем». А пение «симпатичной княжны» Е.М. Бебутовой поразило  присутствующих культурой исполнения и богатым репертуаром. Автор сообщает, что веселие и радость продолжались далеко за полночь, и гости утром разошлись «не столько пьяные, сколько опьяненные приятно проведенным временем».
Членом кружка был также Владимир, старший сын Ивана (к этому времени он прибыл из Санкт-Петербурга, где  окончил университет), со своей женой Анной, выпускницей Смольного института. После смерти Егора Питоева Владимир стал активно участвовать в театральных делах своей тетушки Маргариты Питоевой-Белецкой. Из скупых сведений об этом представителе семьи Питоевых можно заключить, что он унаследовал от родителей  пламенную любовь к музыке. К.Н. Питоева сообщает, что во время учебы в Петербурге он ежедневно «отчитывался» перед матерью о событиях в театральной жизни,  посылал  Лидии Михайловне открытки с фотографиями музыкантов и оперных певцов. На одной из открыток – портрет И.В. Тартакова; под ним сообщение о «потрясающем» успехе Оскара Камионского: «Его зовут вторым Баттистини».   Владимир и Анна приняли участие в пьесе «Горе от ума», поставленной в кружке к пятидесятилетию со дня трагической гибели Грибоедова; Анна выступала в роли Лизы. В спектакле участвовал Петр Опочинин, видный деятель тифлисской  культуры и преданный друг Питоевых.
Кружок разрастался, количество его членов вскоре перевалило за семьдесят. Зал Питоевского дома мог вместить не более ста посетителей, поэтому неподалеку от него был снят дом Рохлина с залом на четыреста  человек. В 1885-м кружок был преобразован  в Артистическое общество, которому предстояла столь серьезная  миссия  в распространении культуры. 
А теперь об этапах приобщения Исая Питоева к музыкальным кругам, где  он становится  одним из лидеров. Прежде всего, это открытие первой музыкальной школы. В фонд помощи этому учреждению Питоев пожертвовал 500 рублей, огромную по тем временам  сумму, и был избран в состав правления. Но подлинное подвижническое слияние с проблемами музыкального образования и культурных мероприятий началось после приезда в 1882 году М.М. Ипполитова-Иванова.  Он был  командирован в  Грузию  для открытия  тифлисского  филиала  Императорского Российского музыкального общества. Его первым председателем стала Мария Вахтанговна Джамбакур-Орбелиани, заместителем К.Алиханов. В состав дирекции были избраны  Х.Саванели и А.Мизандари – основатели, наряду с А..Алихановым, музыкальной школы, В.Корганов, Исай Питоев и М.Ипполитов-Иванов. Молодой композитор  возглавил школу и оперный театр, вступил на пост дирижера спектаклей и симфонических концертов. Приложив большие усилия к основанию муз-училища, стал в нем вести музыкально-теоретические  дисциплины. Деятельность его достигла большого размаха с основанием Артистического общества (АРТО), значение которого он не переставал ценить до конца своих дней. И опубликованные в 1934 году мемуары «50 лет русской музыки в моих воспоминаниях» содержат не только ценную информацию о деятельности АРТО, они волнуют описанием духовной жизни и душевных качеств его основателя Исая Питоева.
Из монографии  М.Ипполитова-Иванова известно, что АРТО объединяло артистические силы Тифлиса и ценителей  как драмы, так и оперы. Центр театральной жизни  Михаил Михайлович связывает с семейством Марксов (сестры Ольга, Евгения, Александра и брат Михаил – «первоклассные дарования, восхищавшие А.Н.Островского»); вокруг них  сосредотачивались все, кто в какой-то мере был причастен к  искусству. АРТО  действенно откликалось на все события культурной жизни, а их было немало – приезды  П.И.Чайковского, К.Ю. Давыдова, выдающегося виолончелиста и основателя русской виолончельной школы, А.Н.Островского, выдающейся драматической актрисы М.Г.Савиной, А.Г.Рубинштейна. «И.Е.Питоев, женатый  на Ольге Станиславовне Маркс, был душой общества. Безгранично любя искусство и обладая большими средствами, он жил чрезвычайно скромно (курсив мой - М.К.), и отдавал все, что имел, чтобы упрочить материально благосостояние этого общества… Это был меценат в лучшем значении этого слова. Состоя одновременно и представителем дирекции ИРМО, он всемерно поддерживал общество и училище материально, предоставлял для концертов общества театр, артистов и оркестр, что давало возможность нам спокойно работать». В делах был неоценимым помощником Михаила Михайловича, который уверенно полагался на его мнение и вкус. «…сегодня я получил письмо от Исая Егоровича Питоева, который сообщает мне состав нашего будущего оркестра, между ними есть артисты, которые могут и с удовольствием исполнят твой секстет», - пишет он Чайковскому; речь идет о первом исполнении недавно законченного струнного секстета «Воспоминание о Флоренции». В волнующем Чайковского вопросе об устройстве, на фоне затянувшегося строительства Казенного театра, хотя бы «какой-нибудь оперы» надежда только на Питоевых. «На будущий год…предполагается маленькая опера в Артистическом обществе, - спешит порадовать Петра Ильича его тифлисский  корреспондент, - под эгидой, конечно, Исая Егоровича».  
Предмет особого внимания – участие Артистического общества в тифлисских визитах П.Чайковского.  Восторженный прием оказала  грузинская общественность любимому композитору в его первый приезд весной 1885 года. Ложа, предназначенная для гостя,  утопала в его любимых ландышах; из Кутаиси был выписан целый вагон этих цветов. За  адресом дирекции последовал концерт, в течение которого не умолкали овации. «Праздник удался на славу, завершившись блестящим банкетом», - вспоминал  М.Ипполитов-Иванов. Подобное завершение торжественных мероприятий  было  неизменным атрибутом Артистического общества.
В следующий приезд (1887) Чайковский пожелал выступить как дирижер. В программу  вошли  Первая сюита, Серенада для струнного оркестра и увертюра «1812 год». Когда отзвучал последний аккорд, Иван Егорович поднялся на сцену и преподнес гостю  инкрустированную золотом  дирижерскую палочку из слоновой кости.
Последняя встреча Чайковского с Артистическим обществом состоялась в 1890 году. Вечер открыл Петр Опочинин. Бурю восторга вызвал поднесенный им гостю поэтический дифирамб «Прекрасен шум стозвучный моря». Слушатели оценили и тонкое понимание музыки, и знаменательный финал: «Так воздадим же славу, честь / Тому избраннику отчизны, / Который много в дар ей дал,/ И в звуках всю поэму жизни /  Пред нами дивно начертал».  20 октября эти стихи  рукой  автора были занесены в альбом Лидии Михайловны Бебутовой-Питоевой, который  хранится у ее правнучки Киры Николаевны. Программа состояла из произведений Чайковского. Их исполнили  молодые артисты  В.Зарудная, К.Горский, Л.Бетинг. Завершающим событием вечера стала  поездка в Ортачальский сад, очаровавший собравшихся не только «пространственной», но и «звуковой» панорамой. Князь Иосиф Захарьевич Андроникашвили, деятельный участник ИРМО и АРТО, инженер и скрипач, сделал фотоснимок застолья.
Чайковский был свидетелем постановки в Тифлисе  в антрепризе Ивана Питоева четырех своих опер – «Мазепа», «Орлеанская дева», «Евгений Онегин» и «Чародейка». Сведения об их успехе не являются преувеличенными. «Большое спасибо г.Питоеву за постановку столь крупного и интересного произведения русского искусства», - писал  Г.Корганов о «Мазепе». В Тифлисе была реабилитирована не только прохладно принятая в Петербурге «Мазепа», но и блистательно поставленная «Чародейка» после ее столичных провалов. Однако главным событием  представляется борьба  за утверждение «Евгения Онегина», ведь именно этот спектакль почти на протяжении века стабильно сохранялся в репертуаре тбилисской оперы. Постановка этой оперы – дерзкий вызов И.Питоева публике. Ведь с какой уверенностью надо было полагаться на свое художественное чутье и вкус, чтобы объявить рутиной утвердившуюся на тифлисской сцене гегемонию итальянской оперы и противопоставить ей русскую оперную школу!
«…Иван Егорович был упрям и поклялся, что он заставит  тифлисцев полюбить Чайковского», - писал Ипполитов-Иванов. Игнорирование спектакля на императорской сцене – это одно, но каково видеть пустой зал владельцу частной  антрепризы? Однако Питоев поступил вопреки обстоятельствам. Уверенный в своей победе над равнодушием публики, он постановил давать «Онегина» до конца сезона каждый четверг. И противостояние дрогнуло. Меломаны оценили серьезные обновления в новом сезоне,  которые коснулись не только состава  хора и оркестра, но и солистов. В главных ролях оперы утвердились В.Зарудная, Ю.Краснова, В.Аленников, П.Лодий… «Это был лучший онегинский  ансамбль, который я когда-либо потом слышал, - вспоминал  на склоне лет Михаил Михайлович. - Питоев в моем лице приобрел друга и помощника по пропаганде русской оперы».
И еще об одном визите. В левом углу фасада Тбилисской консерватории, в нише есть монумент в человеческий рост. Обычно его принимают за Бетховена. На самом деле скульптор изобразил Антона Рубинштейна, который посетил Грузию летом 1891 года.
«Основатель и председатель Тифлисского артистического общества И.Питоев, любивший искусство и отдавший все свои средства артистическому обществу и местному отделению Русского музыкального общества, пригласил поселиться у него на даче в Коджорах,  живописной местности, расположенной в горах неподалеку от Тифлиса», - читаем в монографии Льва Барембойма об А.Г.Рубинштейне. Ипполитов-Иванов более подробно отзывается об этом событии. По его словам, Исай Егорович, известный в российских кругах своими подвижническими делами,  пользовался  искренним расположением  Антона Григорьевича, который с радостью откликнулся на его приглашение. Дача Питоева отражала присущий прославленному меценату аскетизм в отношении к собственной персоне. Самая большая комната была  мастерской, где хозяин по предписанию врача, занимался  столярными работами. К приезду гостя она преобразилась в уютную гостиную с роялем фирмы «Беккер».
Круг общения А.Рубинштейна, как утверждает М.Ипполитов-Иванов, ограничивался семьей Питоева. Но композитор не смог сохранить инкогнито; привлеченные звуками рояля, вокруг дома стали собираться слушатели. Число их вскоре достигло  тысячи; многие  приезжали из Тифлиса. При этом соблюдалась такая тишина, что Рубинштейн, с его слабым зрением, вначале ничего не замечал, а когда обнаружил, что его уединение нарушают многочисленные паломники, страшно расстроился. Но понимая, что этими людьми движет подлинная любовь к музыке,  решил, оставаясь невидимым для присутствующих, каждое утро давать концерты. Как сообщает пресса, в такой обстановке он выступил более тридцати раз с расширенной программой своих знаменитых Исторических концертов. Вечера проходили в беседах с хозяином дачи за игрой  в преферанс. И вот однажды Антон Григорьевич узнал о его заветном намерении построить здание для музыкального училища. Он загорелся желанием принять в этом  участие и 24 августа дал концерт. «Несмотря на адскую жару, - вспоминал Ипполитов-Иванов, - театр был переполнен. Овации были потрясающими… Сбор с концерта Антона Григорьевича послужил краеугольным камнем для нового здания музыкального училища, которое, благодаря заботам К.М.Алиханова, вложившего в него также немало собственных средств и энергии, было доведено до конца уже без меня».
Служебные неудачи, к которым добавилось заметное истощение материальных ресурсов, не сломили Исая Егоровича, не подавили его созидательной инициативы.  Словно феникс из пепла, воскресает он для новой идеи. Это,  быть может, самое  ответственное дело в его жизни – построить театр Артистического общества, архитектурное решение которого можно было бы сопоставить с лучшими театрами Европы.
Свой замысел Исай Егорович смог осуществить уже в новом столетии. «Вчера, 6-го февраля (1901 года - М.К.) состоялось освящение нового помещения Тифлисского артистического общества и театра при нем», - сообщало «Новое обозрение». А газета «Кавказ» писала: «…сегодня мы можем наглядно убедиться, что у нас частная инициатива и частные капиталы таких громадных размеров вкладываются в дело служения высшим общественным идеалам, в дело цивилизации». Позже в «Новом обозрении» под рубрикой «Театр и музыка» описывается торжественный вечер открытия театра. «К восьми часам… великолепный, изящный театр наполнился сверху донизу празднично настроенной и разодетой в бальные костюмы публикой. Ровно в 8 часов взвился занавес, и на сцене появился с приветственным словом действительный член «Артистического общества» В.Н.Пахомов». Грянул гимн «Боже, царя храни»; хор в сопровождении оркестра по требованию публики повторил его несколько раз. Для премьеры была выбрана пьеса, с которой началось профессиональное утверждение Артистического кружка –  поставленная в 1879 году «Горе от ума». В главных ролях выступали Вейдман (Чацкий), Опочинин (Фамусов), Севский (Молчалин). «Даже мелкие роли, - указывает газета, - исполнялись такими маститыми и талантливыми любителями, как О.Питоева (графиня бабушка), А.Караяни (Хлестова), К.Глоба (графиня внучка). Репетилова представлял В.Пахомов. Бал продолжался до глубокой ночи».
Постановки на грузинском языке открыл спектакль «Ханума» А.Цагарели (20 февраля).  Главную героиню представляла блистательная актриса комического жанра М.Сафарова-Абашидзе.
Одновременно стали проводиться благотворительные концерты. Первый из них – в пользу «Общества по распространению грамотности среди грузин» - состоялся 24 февраля. О серьезности этого мероприятия и уровне исполнительства можно судить по составу участников: солистка Императорского театра  Е.Терьян-Корганова, гастролировавшая в это время в Тифлисе, пианистка княгиня Варвара Амираджиби, скрипач Виктор Вильшау  и дирижер оркестра Николай Кленовский.
Исай Егорович пережил рождение своего любимого детища всего на три года. Коварная  болезнь, которая  тогда не излечивалась, воспаление легких,  унесла его жизнь в неполные шестьдесят лет. «Что же делало этого человека, с такой трогательной простотой скрывавшегося от людей в глубину кулис, всеобщим любимцем и безапелляционным авторитетом? - спрашивает автор некролога городской голова А.Хатисов. - Три черты: любовь к искусству, сердце и необыкновенная простота… Любя театр до полного самозабвения, он любил все, что имело отношение к нему: ни одна декорация, ни одна мелочь реквизита не допускалась на сцену без его одобрения… И эта горячая любовь… увлекала на путь служения искусству целую массу людей… Рабочий-плотник, администратор, звезды сцены и поденщики труда – все одухотворялось и сливалось в огромную театральную семью, в которой фраза «Исай Егорович просил» разрешала самые спутанные отношения».
Вот о чем напомнили две телепередачи из Парижа, воздававшие память великому артисту Жоржу Питоеву и его жене, актрисе Людмиле Питоевой, мемориальная доска с  именами  которых украшает фасад парижского театра «Матюрен».

Мария КИРАКОСОВА